Поступь хаоса

– Да уж точно не Аарон. Он все время говорил: «Господь слышит» и «Ежели один падет, все падут». Словно предвидел все то, што сейчас.

– Мне он тоже это говорил. – Она обхватила себя руками.

Здесь все еще обнимало нас, текло со всех сторон. Я повернулся к ней.

– Он… он сделал тебе что-нибудь плохое? Там, на болоте?

Она снова покачала головой и тихонько вздохнула:

– Он бушевал и орал на меня. Возможно, это была проповедь… Но я убежала, а он погнался за мной и опять орал, а я плакала и просила помочь, но он не обращал внимания и продолжал проповедовать, и я видела себя у него в Шуме, когда еще даже не знала, что такое Шум. Я в жизни так не боялась… даже когда наш корабль разбился.

Мы немного посмотрели на солнце.

– Ежели один падет, все падут, – повторила она. – Што это вообще значит?

А ведь если как следует подумать, я представления не имею, што это вообще значит. Я промолчал, и мы погрузились обратно в Здесь… и дали ему унести нас еще немного дальше.

Мы здесь.

И нигде больше.

Спустя час… или неделю… или мгновение… стадо начало редеть, и мы вынырнули с другой его стороны. Мэнчи первым соскочил с телеги. Мы двигались так медленно, што он все равно бы не отстал, так што пусть его. Просто мы еще не належались в телеге.

– Это было с ума сойти, – тихо проговорила Виола; песня начала понемногу стихать. – Я совершенно забыла, как у меня ноги болят.

– Даааа, – сказал я.

– Што такое… што они были?

– Т’кие б’льшие шт’ки, – отозвался Уилф, даже не поворачиваясь к нам. – Просто штуки, да.

Мы с Виолой переглянулись. Надо же было забыть, што он вообще тут.

И сколько мы успели о себе выдать?

– У б’льших шт’к есть н’звание? – вернулась к своему вранью Виола.

– Отож, – выбравшись из стада, Уилф совсем отпустил поводья. – Стадны рогач. Или п’левая тврь. Или еще мн’гомохнач. – Он пожал спиной: – Я их шт’ки з’ву, вотффсе.

– Шт’ки, – повторила Виола.

– Штуки, – перевел я.

Уилф наконец посмотрел на нас через плечо:

– Грите, вы с Фарбранча?

– Итыть, сэр, – сказала Виола, бросив быстрый взгляд на меня.

– Вы там армию вид’ли аль как?

Мой Шум подскочил в громкости, я едва успел его прижать, но Уилф, кажется, опять ничего не заметил.

Виола посмотрела на меня, озабоченно наморщив лоб.

– Енто ж какую такую армию, Уилф? – голос у нее слегка сдал.

– Армию из проклятого города, – он продолжал править быками с таким видом, словно мы про овощи разговаривали. – Из б’лот вышла армия, берет поселения, р’стет с каждым новым. Вы т’кое видели?

– Где же ты слышал про армию Уилф?

– Бают, – сказал он. – Слухы р’зносятся вниз по реке-ть. Люди разное г’врят. Ну, знаете. Слухы. Так вы ё видели?

Я замотал Виоле головой, но она сказала:

– Ага, видели.

Уилф наградил нас еще одним взглядом:

– Велика?

– Очень велика, – серьезно сказала Виола. – Вам г’товиться надоть, Уилф. Скверные вр’мена гр’дут. Надо-ть предупредить Брокли Хиллс.


– Брокли Фоллс, – поправил он.

– Т’бе надоть их предупредить.

Он хрюкнул, и мы не сразу поняли, што это смех такой.

– Нихто Уилфа не сл’шаеть, вот што я вам скажу, – сказал он почти што себе под нос и вытянул быков поводьями.

До самого вечера мы ехали до другого края равнины. Смотрели в бинок, как стадо созданий все идет и идет вдалеке, с юга на север, не собираясь кончаться. Про армию Уилф больше ни слова не сказал. Мы с Виолой почти не разговаривали, штобы еще ненароком чего не выдать. Тем более што держать Шум чистым было ой как нелегко – всю концентрашию забирало. Мэнчи трусил пешком по дороге, обнюхивая каждый кустик и делая свои дела.

Когда солнце стояло уже совсем низко, телега наконец крякнула и остановилась.

– Брокли Фоллс, – Уилф кивнул туда, где в отдалении река спрыгивала с невысокого утеса.

Пятнадцать-двадцать домов сгрудились по берегам пруда у подножия водопада. Дорога поменьше отделялась от нашей и убегала туда.

– Тут мы сойдем, – объявила Виола, и мы соскочили с телеги и забрали свою поклажу.

– Бывайть, – Уилф оглянулся на нас с облучка.

– Сп’сибо, Уилф, – сказала она.

– Нзшто. – Он уставился куда-то вдаль. – Лучше н’йдите себе кров п’скорее. Дождь будет.

Мы с Виолой машинально поглядели вверх. На небе не было ни облачка.

– Мммм, – сказал Уилф. – Нихто Уилфа не сл’шаеть.

Виола серьезно посмотрела на него и произнесла уже своим голосом, стараясь донести до него важность сказанного:

– Ты должен предупредить их, Уилф. Пожалуйста. Если ты слышал, што армия идет, значит, так оно и есть, и люди должны быть готовы.

– Мммм, – только и сказал в ответ Уилф, щелкнул поводьями и поворотил волов на тропинку к Брокли Фоллс. На нас он так больше и не оглянулся.

Мы некоторое время провожали его глазами.

– Ой, – сказала Виола, делая шаг и вытягивая ноги одну за другой.

– Ага, – поделился я. – Мои тоже.

– Думаешь, он был прав?

– Об чем?

– Об том, што армия растет на ходу. Берет п’селения, р’стет с каждым новым, – сказала она Уилфовым голосом.

– Да как же ты это делаешь? – не выдержал я. – Ты же даже не отсюда!

Она пожала плечами:

– Мы с мамой в это играли. Рассказываешь сказку и говоришь другим голосом за каждого персонажа.

– А мой голос можешь? – спросил я слегка нерешительно.

– Штобы ты сам с собой мог поговорить? – ухмыльнулась она.

– Это совсем на меня не похоже, – нахмурился я.

Мы зашагали дальше. Брокли Фоллс исчез позади. На телеге, конечно, было хорошо, но сон требовал свое. Мы пытались идти как можно быстрее, но получалось где-то прогулочным шагом, да и армия, возможно, правда застряла далеко за стадом, ждала, пока создания пройдут.

Возможно, да. Возможно, нет. А через полчаса знаете, што началось?

Дождь.

– Людям точно стоит слушать Уилфа, – поделилась Виола, глядя на небо.

Дорога вспомнила наконец про реку и устремилась вниз. Между той и другой нам удалось отыскать относительно защищенное место. Мы ели ужин и смотрели на дождь – не собирается ли кончаться? Если нет, все равно придется идти, пусть и под ним. Я даже не посмотрел, положил ли мне Бен клеенку.

– Какую клеенку? – не поняла Виола (мы сидели каждый под своим деревом).

– Дождевик, – ответил я, роясь в рюкзаке; нет, никакой клеенки – ну, зашибись теперь. – И што я тебе говорил про подслушивание?

Мне, ежели хотите знать, все еще было немножко спокойно, так што можно было и промолчать. Песня Здесь словно все еще звучала где-то, пусть я ее даже и не слышал, – мили назад, на равнине. Я, кажется, и сам тихонько мычал ее себе под нос, безо всякой мелодии, которой у нее и не было, не отпуская это ощущение единства, принадлежности, того, што где-то там есть кому сказать, што ты Здесь.

Виола жевала фрукты из своего пакетика.