Пасть. Трилогия

Там все произошло очень быстро.

Хлопок козленок высоко подпрыгнул, упал, вытянулся на траве, ни бекнув, ни мекнув при этом. Из кустов метнулся Руслан, неуловимым взмахом ножа рассек веревку и исчез. Козленок исчез тоже.

Если бы Наташа не знала, что должно произойти, и на пару секунд отвела глаза могла бы присягнуть хоть на Библии, хоть на Коране никто с целями хищения к пропавшей скотинке не приближался.

Она поползла обратно, ежесекундно ожидая вопля: «Лю-ди-и-и-и!!! Караул!!! Козу-у-у-у украли-и-и-и!!!»

Но всё было тихо.

Ростовцев ел жадно, разрывая сырую плоть руками. И быстро туша козленка исчезала с небывалой скоростью. Кости трещали на зубах. Рот и подбородок были в крови.

Наташа не могла на это смотреть. Отвернулась. Тошноту вызывали даже звуки особенно негромкий, причмокивающий, с которым Андрей высасывал костный мозг

Тоскливо спросила у Руслана:

И что дальше? Каждый день надо охотиться за живым мясом? Или сойдет парное, с рынка?

Руслан тоже дебютировал в роли скотокрада. На его совести было много грехов и грешков, но эту статью УК он нарушил впервые.

Не знаю, досадливо сказал он. Не доктор я, и не эскулап, я простой охранник, иногда слушавший, о чем профессора с доцентами болтают. Может, и не каждый день. Только после того, как очередную кирпичную стенку голыми руками выломает

Наташа подумала, что для простого охранника знает on чересчур много. А доктор и эскулап, в общем-то, синонимы (Что и Доктор, и Эскулап пишутся в данном случае с заглавной буквы и означают вполне конкретных людей, Наташа не догадывалась.)

На подножный корм пришлось перейти не от хорошей жизни. Когда они втроем поддерживая под руки мертво молчащего и слабого, как ребенок, Ростовцева, вышли к краю пустоши, Руслан остановился. Присел. Заставил присесть их (впрочем, Андрея оказалось достаточно просто отпустить). И впервые за время знакомства с Наташей выругался длинно, злобно и заковыристо. У машины Пасечника стояли два джипа и копошились какие-то люди. Наташа поняла, что тирада Руслана относится именно к ним. Потом он выдернул из-за пазухи пистолет она оказалась-таки права в догадках о его наличии странного и незнакомого Наташе вида, с толстым длинным стволом (о том, что глушители бывают не только навинчиваемые, но и встроенные, секретарь-референт «Строй-инвеста», естественно, не догадывалась). Прицелился, снова опустил оружие, покачал головой и сказал, словно бы даже виновато: «Далеко. И патронов всего четыре. Придется переходить в пехоту » Наташа спросила шепотом. «Кто это?» Он ответил не слишком исчерпывающе: «Мастер, Мухомор и еще три лба из их оравы» Наташа никогда не слышала этих кличек, но поняла, что ничего хорошего от их обладателей ждать не приходится. Вскоре незнакомцы уехали, прихватив и машину Пасечника (что произошло с сидевшим в ней пленником, из-за тонированных стекол видно не было). А они перешли в пехоту, и первой операцией новоявленного пехотного подразделения стал акт скотокрадства Руслан заявил, что Ростовцев имеет все шансы умереть от истощения, если его немедленно не накормить белковой пищей. Причем белки должны быть животные и свежие. Очень свежие. Почти живые Наташа не поверила, что даже умирающий от истощения человек станет насыщаться таким образом.

Теперь убедилась.

Ей было страшно.

Лагерь свернули на закате.

Сложенные палатки, каяки, и прочее ненужное на операции барахло спрятали в тайник. Если все пойдет, как планировалось, забирать имущество уже не придется. Поэтому тайник заминировали, выставив таймер на максимум, на двадцать четыре часа если что не сложится, разминировать уцелевшие успеют Если таковые окажутся.

Захоронку, кстати, Лисовский приказал устроить в сырой лощине не хотел испортить здешнюю красоту случайным лесным пожаром, вполне вероятным после взрыва. В тайник оставалось отнести лишь еще одну вещь: аппаратуру Оленьки ту самую, весьма напоминавшую двухкассетник не то тайваньского, не то малазийского производства. Но ей, аппаратуре, предстояло выполнить задачу, не предусмотренную приказами и инструкциями, но превратившуюся в обычай. В ритуал перед операцией.

Лисовский достал старую потертую кассету, Оленька вставила, нажала клавишу, и они услышали хрипловатый, надтреснутый тенор человека, погибшего в далеком 86-м году:

Под Кандагаром шел неравный бой,

Опять спецурой затыкали дыры фронта

Баллада была излишне длинная, стихи грешили неточностями ради размера и рифмы, расстроенная гитара фальшивила, но слушали все внимательно. Даже Стас, впервые шедший с Лисовским на операцию и не знакомый с этим ритуалом.

Хотя в Афганистан никто из них не поспел. Даже Лисовский, самый старший в группе, был на третьем курсе училища, когда сдали Афган

Но именно из-под Кандагара вернулся в 80-м отец Ромы Лисовского тоже майор Лисовский. Вернулся в цинковом гробу. Фронта там не было, и неравного боя не было, просто какой-то удачливый душок разбогател на двести тысяч зеленых, всадив «стингер» в брюхо заходившему на посадку вертолету. За будущее умение летать над плюющимися огнем и смертью горами ювелирно, впритирочку, наши платили в тот год многими жизнями

Серый ящик с крохотным стеклянным окошечком провел в жизни Ромы резкую черту, разделив на две неравные половины: мирную и военную. Дальше было суворовское училище в Питере, и вэдэвэшное в Рязани, и полтора года в гарнизоне, и никем не объявленная война, и другая война, и орден в зале с белыми колоннами И третья война, ставшая последней. Но как выяснилось не совсем.

Баллада закончилась. Тот же голос затянул что-то ностальгическое, о юнкерах-корнетах:

Не пишите, графиня, нет в живых адресата,

Упустили Россию, как сквозь пальцы песок.

Ах, Россия, Россия, разве ты виновата,

Что пускаю я пулю в поседевший висок

Упустили, как в воду глядел, подумал Лисовский, и мы тоже ведь упустили Но пули в висок не дождетесь Он достал маленькую плоскую фляжку, разлил в металлические рюмочки-наперстки. Тост был простой: «За Победу!»

Магнитофон-рацию майор снес к тайнику сам. Но, прежде чем положить туда, откинул фальш-панель и дважды с хрустом воткнул нож в электронное чрево. На всякий случай. Двадцать четыре часа немалый срок. Остальное имущество не тронул, было оно обычным туристским снаряжением

Когда Лисовский вернулся к бывшему лагерю, Миша травил очередную байку:

Дескать, агентурные данные точные: пойдет именно этой ночью Джумаев со своими к Ведено. Чтоб ему не пойти, когда у него там родня да кунаки в половине дворов. Ну ладно, срочно собирают сводный отряд: наши, фээсбэшники, минюстовская спецура

«Тайфун»? заинтересованно спросила Надежда. Она крепко уважала питерских «тайфуновцев», вытащивших ее три года назад из мясорубки под Урус-Мартаном.

Нет, москвичи Но не важно. Короче, выдвинулись по вечеру в предгорье, рассредоточились, ждем. А весна там, сами знаете, днем жара, как летом, а ночью-то oro-го Ну вот. Парень у нас был, Цвигайло фамилия, залег, значит, в зарослях кизила, бдит. Такие операции, известное дело, чем обычно кончаются никого не дождешься, а утром обратно. Нам кто-то про Джумаева стукнул, а кто-то ему про нас. Может, кстати, тот же самый человечек В общем, можно и вздремнуть вполглаза. Но Цвигайле не спится холодно. Лежит, мысли всякие думает и вдруг видит: чех! На четвереньках подкрадывается! Громадный мужик, нагруженный, при всех делах: разгрузка, броник, рюкзак здоровенный, «мухи» сверху приторочены То есть, Цвигайла всего этого не видит, по контуру темному догадывается, внушительный такой силуэт. Бормочет чечен непонятное низким голосом, по-своему, не то аллаха, не то шайтана вспоминает; а сам что-то на земле высматривает-нащупывает, в темноте, фонарь не включает Вот. А остальных не видать. Решил Цвигайло его без шума положить. Дождался, значит, как чех спиной повернулся, ножик вынул, прикинул, куда бить будет, чтоб по рюк-зачине в темноте не угодить. Только приподнялся из темноты: чпок! бесшумка. И прямо Цвигайле в лоб. И падает он с мыслью: какой дурак, что сферу не надел А упав соображает, что с простреленной башкой думать вроде как не положено И запахи обонять не положено а запашок Цвигайло таки чует. От себя. Весьма специфический. Вообще-то раненому обделаться не стыдно, сами небось видали не раз, но Короче, взъярился он, за автомат схватился и по чечену, очередью. Тот на ноги вскочил, на Цвигайлу попер, а сам ревет ну просто нечеловечески. Цвигайло давай снова на спуск тискать Тут шухер до небес соседи в дело вступили, палят в темноту наугад А в ответ тишина. Никто в ответ не стреляет. Ну, ясно, засада псу под хвост фонари зажгли, разбираемся, что за дела. Видим, Цвигайло лежит, не шевелится, а с головы на лицо течет

Тут Миша сделал драматическую паузу.

Мозги? спросила Надежда. Довольно равнодушно спросила, навидалась всякого.


Если бы! ДЕРЬМО! Самое натуральное дерьмо липкое, коричневое, вонючее.

Слушай, а ты не про себя в третьем лице рассказываешь? возмутилась Надежда. Только с дерьмом вместо мозгов такую х. ню придумать можно!

Нет, вы слушайте дальше! А рядом, головой Цвигайле чуть не на ногах, лежит

Миша вновь драматично замолчал. Никто не высказывал предположений. Миша молчал.

Чеченец? спросил Стас, видя, что иначе продолжения не дождаться.

Миша покачал головой.

Свой? предположила Оленька (она сидела, широко расставив пальцы сушила обработанные спецсоставом подушечки, ночью оставлять отпечатки не стоило).

Миша повторил тот же жест.

Новодворская? внес свою лепту догадок майор.

На этот раз покачивание сопровождалось самой интригующей ухмылкой.

Больше версий высказано не было Надежда упорно молчала, а Петрусь, похоже, по своему обыкновению немного задумался, с закрытыми глазами и слегка посапывая.

И Миша объявил:

МЕДВЕДЬ!!! Самый натуральный медведь!

Майор и Оленька рассмеялись. Миша свернул-таки на излюбленную тему.

Совсем заврался, констатировала Надежда. С каких пор по горам медведи с бесшумками ходят?

Э-э-э Ты вот не знаешь, а медведь-то, он зимой не ест ничего, но и под себя в берлогу не гадит. И у него, там, в заду, значит, пробка такая слеживается, плотная, тугая, выход-то и запирает. А как проснется начинает жрать с голодухи, ну, там свежачок на старую пробку давит, давит, а топтыгин ходит, тужится, тужится и прямо-таки выстреливает ту пробку наконец, вместе со свежим дерьмом-то. А тут как раз Цвигайло

Майор, Стас, Оленька ржали уже в голос, представив, какая жизнь началась у незадачливого Цвигайлы среди острой на язык спецуры. Даже Надежда засмеялась, но все равно не поверила:

Врешь ты все, Мишаня. Что я, медведей в зоопарке не видела? Эту тушу и под кумаром за человека не примешь здоров больно.

Так это ты же наших медведей видела! Или сибирских! А кавказские маленькие, килов по сотне, по сотне с небольшим! У них там со жрачкой не густо. Наш лося задерет вот те и калории для росту. А тамошние больше ягодами да фруктами пробавляютя Мелкие.

Что же Цвигайло твой тогда свалился?

А ты бы увидела сама, как вот так вот, на глазах, человек в зверюгу превращается! Морду-то оскаленную при вспышках хорошо разглядел Думаешь не сомлела бы, такое увидев?

Надежда пожала плечами. Ей действительно не приходилось видеть человека, превращающегося в зверя. Остальным, впрочем, тоже

А вот случай еще был Миша попытался было без перехода начать новую байку, но Лисовский не позволил:

Хватит. Время операции меняется. Переносится на три часа вперед. Начинаем не в три тридцать, но в половине первого. Так что все, готовимся к выдвижению.

Но почему? недоуменно спросила Оленька.

Да так Интуиция подсказывает, туманно ответил майор.

Больше ни у кого вопросов не было. Интуицию Лисовского уважали все.

Глава 9

Сев в подобравший его «пазик», Эскулап понял, что далеко не уедет. Даже до Артемовска не доберется, не то что до Петербурга. Время вышло, в песочных часах падают последние песчинки Находку придется использовать на месте. Рискнуть всем и использовать.

Впрочем, какой прием ждал бы его в Питере, можно было только подозревать. Вполне вероятно, что пользоваться жидкостью из флакончика там бы не пришлось

Значит, надо найти подходящее место и как можно быстрее. Какое-нибудь безлюдное строение. Рыбачью или охотничью избушку, или покинутую метеостанцию они почти все сейчас покинуты, или вагончик, брошенный геологами Лишь бы не было чужих глаз вокруг. Чтобы можно было сложить вещи и чтобы нашлось, куда вернуться, если опыт удастся А он удастся, теперь Эскулап почти не сомневался, хотя еще полгода назад подобное предположение его бы развеселило: глотать в антисанитарных условиях подозрительное пойло, унаследованное от умершей тридцать лет назад бабки-ведьмы? не смешите!

И все-таки

Если первый эксперимент удастся поставить не на себе Насколько он понял, буквы в рецепте «ЗЛТН», надчеркнутые титлом, значат «золотник», то есть чуть больше 4 граммов, значит, порций во флаконе три, а то и все четыре Можно одну пожертвовать для опыта. Люди ведь и в безлюдных местах встречаются. И нередко в одиночку

Наевшись, Ростовцев обрел дар речи. И его слова напугали Наташу больше, чем упорное молчание.

Еда. Окровавленный палец генерального директора ткнулся в жалкие остатки растерзанной и обглоданной туши. Хорошо. Хочу.

Наташа смотрела на него с ужасом. Потом попробовала заговорить медленно, ласково, как с ребенком. Результат удручил. Ростовцев ее не узнавал. Обращенных к нему речей не понимал выхватывал отдельные слова и иногда отвечал на них, в основном совершенно бессмысленно. Фразы его состояли из одного, максимум двух слов. Постоянно требовал еды. И как-то нехорошо посматривал на Наташу. Как-то слишком заинтересованно.

Руслан не понимал, в чем дело. За годы близкого общения с ликантропами ничего даже близко похожего ему видеть не приходилось. Оставалось единственное средство повторить инъекцию антидота. Если понадобится сделать вторую, и третью пока полу-человек, полу-зверь не выйдет из этого промежуточного состояния. Если вообще выйдет Шприц-тюбиков у Руслана осталось три. Три последних. Самых последних.