Пасть. Трилогия

Женщине было лет сорок не Евстолия, мелькнуло у Эскулапа. Может, дочь? Одета, в затрапезные, вытянутые на коленях треники и кофту последнего срока носки. В руках держит измазанные в земле перчатки. Возилась на задах, на грядках, не иначе

Она продолжала кричать что-то, рот широко раззевался, но Эскулап не вслушивался. Все заготовленные подходы к хозяйке бесценной иконы мгновенно вылетели из головы. Он не вспомнил, что собирался представиться ученым (при его внешности и манере разговора труда бы это не составило, да если и приняла бы за скупщика, беда небольшая, деньги не пахнут). Представиться солидным, денежным ученым, готовым заплатить круглую сумму за несколько старых икон Именно за несколько, не выделяя нужную, может быть, даже выбрать другие, а эту прихватить в конце торга, как почти ненужный довесок

Все планы куда-то исчезли. Сейчас Эскулап напоминал гибнущее животное, увидевшее вдруг путь к спасению и готовое драться за него клыками и когтями.

А ну положь на место! орала женщина. У меня сосед участковый, сейчас быс Эскулап выстрелил. Пуля попала женщине в широко разинутый рот.

Конечно, она отстала.

Да и любой отстал бы от Руслана, несущегося по пустырю странным аллюром, состоящим из стелющихся над землей прыжков.

Какое-то время его спина мелькала впереди, среди редких зарослей. Потом кустарник стал гуще, Руслан таранил его легко, не задерживаясь. И Наташа отстала.

Пошла медленнее, придерживаясь примерно того же направления. Местность понижалась. Под ногами зачавкало. Вокруг зеленели уже натуральные джунгли, она с трудом находила проходы, прямой путь выдержать никак не получалось, и через несколько минут Наташа подумала: все бесполезно, надо возвращаться к машине.

Остановилась, завертела головой, пытаясь понять, в какой стороне осталась дорога, сразу не поняла, пришлось вспоминать, откуда светило солнце, когда она побежала в эту нелепую погоню, и тут услышала свист. Негромкий. И голос тоже негромкий:

Наталья Александровна! Попробуйте пробраться сюда

Пока она пробиралась на это ушло минут десять почему-то думала, что «Наталья Александровна» звучит в устах Руслана вроде и серьезно, но с какой-то глубоко-глубоко спрятанной насмешкой, и кажется, что в мыслях он зовет ее в лучшем случае Наташкой думала и не понимала, отчего это вообще ее заботит

Ростовцев лежал на земле, в сырой яме, прикрытой нависшими ветвями. Лежал неподвижно, хотя глаза были широко раскрыты. Левая рука сжимала ручку лежавшего рядом чемоданчика.

Наташа не сразу узнала его другая одежда, перемазанная кирпичной крошкой и болотной грязью; лицо тоже казалось другим, сильно похудевшим. А самое главное на голове росли волосы. И лицо покрывала густая щетина. Но это был Ростовцев.:

Он мертв? спросила Наташа, сама удивляясь, как равнодушно это прозвучало. Она понимала умом, что зрелище мертвого Андрея должно ужаснуть и не ужасалась. Словно весь запас сильных эмоций исчерпался. До дна. До последней капельки

Дышит.

Она опустилась на колени, не обращая внимания на грязь. Взялась за плечо. Легонько потрясла. Андрей не реагировал. Поднесла руку к его глазам, провела туда-сюда

Бесполезно. Кома. Я уж всяко пробовал Что-то тут странное Говорите, сутки назад ни волосинки у него не было? Ни на лице, ни на теле?

Она кивнула и дотронулась пальцем до волос, покрывавших голову. Такая шевелюра могла отрасти недель за пять-шесть, не меньше. Если, конечно, не принимать всерьез странные рассказы странного человека

Непонятно, сказал Руслан. Какой-то резкий скачок. Неужели от кувалды, вмазавшей по затылку?

Почему мы стоим? Ему же нужен врач!

Врач не поможет. Поможет вот это

Руслан вынул из внутреннего кармана пиджака плоский кожаный футляр, расстегнул молнию. Достал из ячейки шприц-тюбик. Снял колпачок с иглы и наклонился над Ростовцевым.

Не смейте!!!

Она думала, что сорванная в схватке с Пасечником глотка не сможет издать такого истошного вопля. Оказалось смогла.

Руслан выпрямился.

Хватит! сказала она уже тише. Хватит ваших уколов! Не позволю!

Он схватил ее за плечи, подтянул к себе, лицо в лицо. Заговорил быстро и яростно:

Слушай меня, девочка! Он сдохнет, сдохнет вот здесь, под кустом! В ближайший час! У тебя на глазах! Потому что одна сопливая дура верит лишь в то, чему ее учили в школе! Короче: еще раз вякнешь под. руку свяжу. И положу в машину к Пасечнику.

Руслан выпустил ее плечи. И через несколько секунд сказал другим тоном:

Извините, Наталья Александровна. Нервы. Средство безобидное. Посмотрите и убедитесь.

Он завернул свой левый рукав, проколол кожу. Она смотрела. Убеждалась. Хотя видела все смутно на глаза навернулись слезы.

Ростовцеву пришлось ввести две порции антидота. Через полминуты после второй инъекции он зашевелился. А еще секунд через десять вцепился в глотку Руслану

Глава 8

Он все-таки оказался под старой сосной, выросшей поодаль от тайги, а потому относительно невысокой и живописно-разлапистой. Хотя мысли о самоубийстве больше Эскулапа не посещали.

Вообще-то, рассудив по уму, надо было срочно уносить ноги из окрестностей Касеева. Уезжать как можно быстрее сейчас за спиной не стояла Контора, способная отмазать и защитить от любых неприятностей.

Но Эскулап не смог удержаться. Отошел от поселка за пределы прямой видимости, свернул с дороги и попытался немедленно вскрыть перочинным ножом находку.

Не успел. Опять прохватило.

Нарастающую боль внутри он чувствовал давно, еще подходя к дому Парамоновых, но держался, заветный час не прошел, принять дозу было лишь другим видом самоубийства


Сейчас держаться стало невозможно.

Скорчившись, привалившись щекой к смолистой, нагретой солнцем сосновой коре, он пытался повернуть руку так. чтобы увидеть циферблат часов и ничего не получалось. Рука казалась чужой, мертвой. Казалась даже не протезом деталью манекена, зачем-то засунутой в рукав куртки Эскулапа. С другой происходила та же история.

Дотерпелся, зло подумал он. Надо было принимать дозу Рискнуть, не глядеть на часы Как обидно. Как не вовремя.

И эти мысли шли короткими всплесками на фоне другой: «КАК БОЛЬНО!!!»

Ноги и туловище пока слушались. Он с трудом встал. Прижался животом и грудью к бугристому стволу. И стал тереться о него: вверх-вниз, вверх-вниз Стороннего зрителя такая пантомима могла бы привести в изумление, но зрителей способных удивиться, подойти, помочь, спасти, не было. Надо все сделать самому Или к живописному пейзажу добавится совсем не живописный труп.

На третьем движении клапан нагрудного кармана расстегнулся. Эскулап плотнее прижался к сосне левой стороной груди, стал двигаться осторожнее вниз, только вниз

От почти стоял на коленях, когда туба выскочила из кармана. Эскулап повалился рядом, понимая, что встать уже не сможет.

Дотянулся, сдавил пластиковый цилиндрик зубами пробка выскочила розовые горошины рассыпались по земле. Он ухватил одну из них губами и проглотил, вместе с прилипшими иголками и песчинками

Буду жить, подумал он облегченно. Всем назло буду. Любым способом.

Доска сама развалилась на две половинки, точнее, раскрылась, как книжка, внутри имелась небольшая пружинка. Причем не металлическая. И не пластиковая, откуда тут быть пластику. «Неужели китовый ус? подумал Эскулап. Очень похоже »

Секрет иконы был прост надо было всего лишь потянуть за шляпку крохотный серебряный гвоздик, вбитый в нижний обрез доски. Но чтобы найти этот гвоздик под слоем копоти, Эскулап потратил не меньше десяти бесценных минут из имевшегося у него часа. Хотелось надеяться часа

Но второй раз он так глупо не попадется в ловушку собственной бунтующей плоти. Эскулап воспользовался рецептом из наивно-древних шпионских фильмов подпорол угол воротника куртки, вложил туда капсулу-горошину, и заколол иголки с ниткой не было булавкой. Теперь, даже полупарализованный, он доберется до дозы

Тайник состоял из трех выдолбленных в потемневшем дереве полостей. Две оказались пусты. В третьей небольшой стеклянный флакон. Не похожий на изящно-хрустальную тару для французских духов, был он простых, даже грубых очертаний. Внутри плескалась мутно-желтая жидкость. Горлышко чем-то залито. Эскулап ковырнул лезвием перочинного ножа твердое. Не воск, по крайней мере. Скорее какая-то окаменевшая смола. Он принюхался, поднеся флакон к лицу. Запах от «смолы» даже тень почти исчезнувшего запаха был незнакомый, но приятный.

А крышку тайника сплошь покрывали с внутренней стороны старинные, с титлами, буквы. Их не просто написали или выцарапали но выжгли.

Эскулап торопливо бегал глазами по строчкам.

Немногие смогли бы так, с лету, разобрать написанное. Это был не отмененный реформой восемнадцатого года русский алфавит с «ятями», «фитами» и «ижицами» И даже не церковнославянская грамота. Это было гораздо более старое, к Петровским временам почти повсеместно вышедшее из употребления написание, с массой надстрочных значков, титлов и апострофов. Были там буквы «краткие» и «кроткие», «тяжкие» и даже «карие» Одна такая буква с соответствующим значком порой обозначала целый слог, а то и односложное слово

Сохранится такое могло только у кержаков. У староверов Эскулап взглянул на окончание документа. И церковные, и мирские писания в те времена чаще всего заканчивали одинаково.

Так и есть: « ВО ВЕКИ ВЕКОМЪ. АМИНЬ». Староверы Приверженцы патриархии написали бы: «ВО ВЕКИ ВЕКОВЪ». Эта единственная буква несколько столетий была одним из предметов спора между никонианами и раскольниками

Эскулапу консультация переводчика не требовалась. В свое время он перелопатил груды древних документов поначалу, конечно, в переводах специалистов. Но лет двадцать назад попалась ему в руки книга старинный и толстенный сборник староверческих светских и духовных текстов. Не рукописный, отпечатанный скорее всего (титульный лист был утрачен) в XVIII веке, во время «екатерининской оттепели». Предварял сборник краткий учебник, именовавшийся «Наказаше ко учителемъ како оучите детей грамотъ». Проштудировав его, Эскулап медленно, поначалу ошибаясь и разыскивая в словарях значения умерших слов, начал самостоятельно работать с оригиналами старых текстов

И теперь понял почти всё.

Покрывавшие доску письмена оказались инструкцией по применению не больше и не меньше.

Это была победа. Пусть отложенная на тридцать лет, пусть едва не упущенная но победа.

Теперь надо грамотно ее использовать. И быстро, очень быстро.

Он аккуратно сложил икону, задвинул на место гвоздик. Положил в черную сумку, болтающуюся на плечевом ремне. Пора исчезать отсюда. Пока не обнаружили убитую им женщину.

Эскулап не знал, что Дарья Парамонова не дочь, но невестка Евстолии: осталась жива.

Пуля зацепила ей язык, выбила два верхних коренных зуба, и вышла наружу, пройдя через щеку. При падении женщина сильно ударилась затылком, и в сознание ее привел муж, поздно вечером вернувшийся с работы.

С этой стороны Эскулапу повезло. Убийц милиция ищет куда активнее, чем нанесших телесные повреждения. Не повезло ему в другом у Дарьи действительно имелся сосед-участковый, и злоязыкие деревенские кумушки поговаривали, что связывают их не одни лишь соседские отношения.

Может, так оно и было, потому что деревенский детектив провел свое частное расследование дотошно расспросил водителей машин, проезжавших в тот день через Касеево, благо трасса не слишком оживленная, большинство шоферов регулярно ездят туда-обратно

Но тут фортуна снова, повернулась к Эскулапу лицом. Подобравший его «пазик» был здесь проездом, катил через Артемовск и Минусинск аж в далекий Кызыл и никогда не вернулся в Касеево.

Происшествие пообсуждали и перестали, Дарья трижды ездила в Канск и вставила-таки новые зубы. И была уверена, что геройским своим поведением расстроила планы бандита, в результате завладевшего лишь одной, самой грязной и никчемушной иконкой. Официальное расследование никаких результатов не дало, и дело помаленьку забылось.

О пропавшей иконе Дарье пришлось вспомнить только осенью.

«Ну и денек», подумала Наташа, стараясь ползти по-пластунски (получалось плохо). «Изнасиловать пытались, убить пытались, даже снять за стакан портвейна пытались. Но вот кражей мелкого рогатого скота ей заниматься до сих пор не приходилось Ни сегодня, ни вообще. Как, впрочем, и крупного».

Она приподняла голову, осмотрелась.

Молодая козочка щипала траву внешне беззаботно, но краем глаза поглядывала-таки на Наташины эволюции. А может, то был молодой козлик в первичных половых признаках несовершеннолетних парнокопытных она не разбиралась. У взрослой козы вроде бы должно быть вымя, а у козла борода

Расстояние между нею и козочкой-козликом было сейчас метров семь, не больше. Дальше подползать не стоило, кусты кончились. Она встала на колени под прикрытием последних чахлых кустиков зачахли они наверняка вследствие стараний упомянутого животного, обглодавшего все листья, до которых смогло дотянуться.

Наташа скроила зверскую физиономию, резко махнула в сторону парнокопытного руками с широко растопыренными пальцами. И крикнула негромко, но пугающе: «У-у-у!!!»

Этого хватило. Животинка ударилась в бега, насколько позволяла длина веревки и оказалась на другом фланге полянки.