Пасть. Трилогия

И он пребывал в больших сомнениях, как их лучше истратить.

Еда! Хочу!!! в голосе Ростовцева послышались грозные, рычащие нотки. Наташа в испуге отодвинулась.

Руслан принял решение.

Вот что, Наталья Александровна, сказал он медленно, с расстановкой. Давайте, наконец, определимся. Или вы мне верите целиком, до конца, и в то, что я вам сообщил, и в то, что я не хочу плохого ни вам, ни Андрею. И готовы рассказать ему все, что видели, подтвердить мои слова. А он не захочет слушать, кому захочется слушать о себе такое, придется долго убеждать и доказывать Или

Он сделал паузу.

Что или?

Или наши дороги расходятся. Андрей на ногах, более-менее транспортабелен Можете идти с ним к докторам, в милицию, куда хотите. Если кто-нибудь поможет, буду рад. А я попробую выбраться в одиночку. Нельзя плыть в одной лодке, если каждый гребет в свою сторону.

Он замолчал. Смотрел в упор своими кошачьими глазищами.

Она тоже молчала. Долго. Увидеть глазами, как любимый человек превращается в животное, можно. Понять умом объяснение этого тоже можно. А вот принять сердцем

Решайте, Наталья Александровна, нарушил молчание Руслан. Верите или нет?

Зови меня Наташей, сказала она. Тебе ведь давно хочется

Он взглянул на нее удивленно и пристально, и понял верит.

Она вздохнула:

Что мы должны сделать?

После трапезы силы отчасти вернулись к Ростовцеву. И немалые. На дистрофика, попытавшегося задушить Руслана тряпично-вялыми пальцами, он похож уже не был. Почувствовал проколовшую кожу иглу, одним движением отшвырнул и шприц, и державшего его человека. Но содержимое Руслан выдавить успел.

Больно, пожаловался Ростовцев. Плохо.

Они подождали результата. Секунды капали. Изменений не было. Вместо них снова начались требования еды. Руслан достал второй шприц-тюбик. Обнадежил:

Плохо не будет. Будет хорошо. Еда потом

Третья инъекция не потребовалась. Ростовцев опустил веки, расслабился, как будто собирался уснуть Но дышал часто и неглубоко. Минут через пять открыл глаза снова. И заговорил:

Где я? Что происхо Наташа?! А это кто?

Она не ответила. Она зарыдала. Смеркалось.

Разместив пополнение вернее, тычком пальца назначив среди них главного и сказав, чтоб размещались, как знают, Ахмед позволил себе немного расслабиться.

Процесс расслабления у него проходил стандартно. Сначала выпивка, потом женщины, потом Ахмеду хотелось пострелять

Это в идеале.

Но мимо второго пункта сегодня он пролетел. Причем в самом прямом смысле.

Пилот вертолета отказался от заманчивого предложения сделать небольшой крюк километров полета туда-обратно и слетать на Пелус-озеро. Поселок там был достаточно большой, и демографическая ситуация в нем (для планов Ахмеда) более чем благоприятная изрядная часть мужчин украшала своими персонами зоны необъятной страны, а число оставшихся сокращали алкогольные суррогаты да пьяные поножовщины. В общем, найти пару-тройку сговорчивых молодок, желающих прокатиться с бравыми парнями по воздуху, труда бы не составило. Но пилот (когда они возвращались из Олонца) сказал: «Горючки мало». Может и соврал, убоявшись, что какая добрая душа стуканет Мастеру

Так или иначе, не обломилось. Конечно, Ахмед слупил с воздушного извозчика в виде компенсации литровую бутыль «шила», но все равно обидно. Да и спирт у вертолетчиков был так себе, у лаборантских на порядок лучше, но перед теми постоянные займы Ахмеда сложились уже в большой и неоплатный долг Впрочем, отдавать его Ахмед и не собирался.

В итоге, употребляя «шило» под жареную, свежевыловленную в озере рыбу (точнее свеженаглушенную), Ахмед был грустен. Употреблял в одиночестве, и не из жадности или чванства перед подчиненными, но по причине кое-каких свойств характера.

Честно говоря, пить Ахмеду было категорически нельзя, по крайней мере в больших количествах.

Граммов до трехсот-четырехсот водочного эквивалента все шло хорошо лишь фразы становились длиннее и бессвязнее. Потом паузы в его речи удлинялись, стакан наполнялся и опустошался все быстрее, взгляд надолго фиксировался на каком-то одном предмете, а внутри, поднимаясь темной волной откуда-то, из непредставимо глубоких слоев подсознания, нарастала беспричинная агрессия. Поднималась, нависала черной волной над всем окружающим и ждала любого, самого малого толчка, чтобы рвануться вниз, все круша и сметая на своем пути

Нет, пить Ахмеду в компании своих не стоило, и он прекрасно знал об этом.

И не пить было нельзя как иначе разрядиться от копящейся в душе дряни и мерзости? Изобретательный Ахмед еще до нынешней своей службы наладился напиваться, уезжая на дачу без жены, со снятыми подружками (тогда у него была и жена, и дача), и шел с ружьем в лес, стрелял подвернувшихся ворон, сорок, соек Стрелял метко и беспощадно, не собирая трупы подстреленных.

Помогало, хотя порой случались конфликты с егерями и охотинспекторами В Логове с этим было проще.

Добив «шило», он зачеркнул еще один день в настенном календаре (до пересменки охраны оставалось меньше недели) и похлопал по обнаженной груди украшавшую календарь красотку ночь, похоже, придется провести лишь в ее обществе. Разве что из озера вынырнет русалка или с неба свалится парашютистка

Время шло к полуночи. За окном стемнело не совсем уж непроглядно, но вполне достаточно для задуманного Ахмедом. Он обрызгал себя репеллентом, повертел в руках дробовик-помповушку, отложил в сторону тревожить охрану выстрелами внутри периметра не хотелось. Взял карабин с глушителем и укрепленной над стволом фарой. Пошатываясь, вышел в ночь.

Дозу принял лошадиную, способную свалить с ног двоих, если не троих, и знал, что свалится до утра в непробудном пьяном сне, но это позже, когда он отведет душу. И потеряет желание кого-нибудь убить

За несколько лет безлюдья на полигон привыкли залетать тетерева и рябчики, случались порой и глухари но возобновившаяся людская суета разогнала их, и на серьезную дичь Ахмед не рассчитывал.

Мутно-серого света хватало, чтобы не споткнуться и не налететь глазом на сучок. Фару Ахмед пока не включал. Он шел, внимательно прислушиваясь, и в паре сотен метров от здания бывшего штаба услышал над головой кто-то ворочался в ветвях, пару раз шумно хлопнули крылья. На сосне пристроилась на ночевку стайка ворон. Ослепленные галоге-новым светом, они переступали с лапы на лапу, не делая попыток улететь.


Ахмед неторопливо, как в тире, прицелился и начал стрелять. Выпитое пока что не отразилось на твердости руки и меткости глаза, и он знал, что продлится эта активная фаза около часа А потом Ничего хорошего потом не будет.

Пять глухих хлопков, четыре попадания. Перья кружились в воздухе. Пули разбивали птичьи тушки вдребезги. После пятого выстрела остатки стайки встали-таки на крыло.

Ахмед проследил их полет ворона птица дневная, ночью далеко не полетит. Сядут, успокоятся, можно будет продолжить. Стайка улетела в сторону периметра, Ахмед заметил приблизительное место посадки, двинулся туда быстрым шагом.

Но не дошел.

Рядом, в кустах, кто-то зашуршал, хрустнули тоненькие пересохшие веточки. Ахмед рефлекторно вскинул карабин.

К вечеру стало ясно: и на остальных, разбросанных по городу площадках Лаборатории переворот в общем и целом прошел успешно.

Не так гладко, как того хотелось Мастеру, семь мест холодного груза и бесследное исчезновение Руслана с Генералом, но успешно. Остальной персонал Лаборатории отнесся к смене руководства достаточно индифферентно. Работавшие здесь люди вообще многому не удивлялись и старались держаться подальше от событий, не входящих прямо и непосредственно в их служебные обязанности.

Самое главное: все наработки Лаборатории, вся документация и аппаратура, все сыворотки и препараты попали в руки Мастера целыми и невредимыми. И, немного успокоившись после вспышки бешенства в кабинете Генерала, он решил, что все закончилось не так уж плохо. И план операции, предусматривавший в первую очередь захват материальных ценностей, ошибкой не был.

А Генерал и Руслан В конце концов, что они могли сделать? Поднять шум, попробовать обнародовать что-либо о деятельности Лаборатории? Исключено. У самих рыльце в пушку Вернее руки в крови.

Нет, предел мечтаний этой парочки должен быть проще найти укромные норки и забиться в них до конца жизни. А уж Мастер сделает все возможное, чтобы подобные мечты не осуществились

Так что в общем и целом операцию можно было считать успешной.

В такой логичной, но ошибочной уверенности Мастер пребывал до полуночи.

Все шло согласно служебной инструкции, словно ничего экстраординарного не произошло. Без пяти полночь дежурный по третьему блоку скрупулезно выполнил стандартную процедуру достал конверт из плотной бумаги, где до поры лежало кодовое слово (не совсем слово бессмысленная последовательность из двенадцати цифр и букв), сделал запись в журнале и в присутствии двух свидетелей вскрыл запертую и опечатанную комнату, подошел к сейфу-термостату. В сейфе хранилось главное богатство Лаборатории штамм-57.

На панели обратным отсчетом мигали цифры истекало время недельной жизни предыдущего слова. Пора было вводить новое, что дежурный и сделал. Само по себе знание этого кодового слова сейф-термостат открыть не позволяло. На его основе можно было лишь вычислить код, блокирующий систему самоуничтожения по хитрой формуле, завязанной с датой вскрытия термостата. Дежурный формулу не знал. Но инструкцию выполнил в точности медленно, сверяясь с бумажкой, набрал двенадцать символов. Дал своим спутникам проверить их идентичность и нажал кнопку «ввод».

Беспрекословное следование инструкциям имеет важное преимущество в критических ситуациях не приходится тратить время на поиски решения. Но иногда это преимущество оборачивается своей противоположностью О том, что конверт из плотной бумаги, полученный четыре дня назад от Генерала, никто в последовавшей суете заменить не озаботился, дежурный не подумал.

В термостате что-то щелкнуло, панель мигнула и начала новый обратный отсчет. Все как обычно. Необычное началось через несколько секунд троица не успела выйти из комнаты. Термостат загудел, все сильнее и сильнее. Пахнуло горелой изоляцией. Дежурный растерянно коснулся корпуса и отдернул руку. Металл раскалялся на глазах

Мастер, проведший на ногах больше суток, прилег на пару часов отдохнуть, не раздаваясь и тут же, в Лаборатории. Поэтому оказался на месте происшествия быстро, в семь минут первого. Но все уже закончилось. Термитный заряд прогорел. Термостат стал грудой горячего металла, в нескольких местах корпус прожгло насквозь. Вскрывать его и исследовать, что осталось от стоявших внутри ровных рядов металлических цилиндров, заключавших в себе ампулы, стоило лишь из академического интереса.

Бледный дежурный немо глотал ртом воздух и зачем-то совал под нос разорванный конверт без надписи. Остальные со страхом ждали реакции Мастера. И даже им, видавшим всякое, пришлось удивиться. Реакции не оказалось. Никакой. Вообще.

Мастер развернулся, не сказав ни слова. И ушел размеренным шагом.

Поднялся на второй этаж, к связистам. Дежуривший там круглощекий паренек вскочил, бодро вытянулся, доложил как положено, очевидно, не подозревая, что его левая щека носит предательский след длительного соприкосновения с лежащим на столе толстенным томиком формуляров.

Мастер не обратил внимания. Потребовал немедленную кодированную связь с Логовом. Потому что там, под охраной этого придурка Ахмеда, остался весь существующий на данный момент в мире запас штамма-57.

Придурка, не подозревающего, какая роль ему безмозглой пешке отводится в игре Мастера. Причем отводится в ближайшие два-три хода

Но сейчас условия игры изменились. Мастер подумал, что совершил ошибку, лично не вылетев в Логово. Но не меньшей ошибкой было бы бросить на самотек события, происходившие в Питере.

Мастер всё и всегда планировал в расчете на свое не подводившее везение. Но сейчас усомнился

Отставить, сказал майор Лисовский негромко.

Оленька остановилась и недоуменно посмотрела на него.

Первую часть работы они выполнили стена была заминирована ювелирно, Оленька божилась, что ни один объемный датчик не пискнул.

Оставалась вторая сделать глубокий обход по лесу и обезвредить электронику на другом участке стены, предназначенном для истинного прорыва. Надежда оказалась права, охранные системы излишней сложностью не отличались объемные датчики плюс инфракрасный луч по гребню стены

Вторая группа сейчас должна была уже выбраться из-под земли и занять позицию для атаки, а тройка Лисовский, Петрусь и Оленька как раз начала вторую фазу, углубившись в лес, когда майор негромко скомандовал: «Отставить!»

Петрусь никакого удивления не выказал до начала операции майор коротко, несколькими фразами, объяснил ему суть дела. Парень, несмотря на имидж прожорливого увальня, был куда как понятлив. И сейчас подтянулся поближе, на вид довольный незапланированной передышкой, но только на вид.

В точку-два мы не выходим, солнышко, объяснил Лисовский (как-то так получалось, что все командиры рано или поздно начинали называть Оленьку уменьшительно-ласкательными прозвищами). План меняется. Так что люфт времени есть, можно поговорить

Но как же

Да вот так Меня, солнышко, уже дня три мучает один маленький вопрос: а что это мы так лихо идем? Ни сучка, ни задоринки Все бы ничего, но две предыдущих группы не вернулись, а там тоже не фраера лопоухие были. Есть у меня подозрение, голубонька, что нас аккуратно так ведут, с приглядом. Причем приглядывают не снаружи. Завелась у нас, голубонька, крыса, работает и вашим и нашим. И по всему выходит, что это именно ты. Больше некому.

Голос Мастера пройдя через модуляторы-демодуляторы, шифраторы-дешифраторы, кодеры-декодеры и всевозможную прочую машинерию, призванную охранить разговор от слушающих эфир любопытных ушей, звучал сухо, механически, словно говорил и не человек даже, а какой-то голливудский терминатор-убийца. Впрочем, может, так казалось Деточкину, боявшемуся владельца этого голоса до дрожи в коленях.

Ну так это мямлил Деточкин, вышел он, вышел ну, там, посты проверить нет, нет, все тихо просто так, для порядка, значит есть найти немедленно

Ахмеда он тоже побаивался. Меньше, чем Мастера, но тот был далеко, в четырехстах километрах, а Ахмед под боком.

Дав отбой, Деточкин торопливой трусцой отправился на поиски. И не видел, как один из охранников невысокий, худощавый, с неприметным лицом, Деточкин даже его имени не знал уверенно вошел к связистам (куда лишним людям входить отнюдь не полагалось), и, столь же уверенно обращаясь с аппаратурой, возобновил связь с Мастером. Дежурный связист с каменным лицом смотрел в сторону, не пойми для кого делая вид, что происходящее его не касается