Человек с поезда

4) утверждения, что он якобы сдавал в прачечную запачканную кровью рубашку;

5) очевидная истина, состоявшая в том, что на протяжении всей своей жизни Келли имел крайне мало возможностей удовлетворить свои сексуальные желания.

Кроме того, Келли был левшой, а некоторые следователи считали, что и у убийцы была лучше развита именно левая рука (так оно на самом деле и было).

В день убийства Келли посетил Виллиску впервые в жизни. В то время он проживал в городке под названием Македония, расположенном в 40 милях северо-западнее. Ночь после воскресной службы, как уже говорилось, он провел в доме местного священника. На следующее утро, в 5:19, он сел в поезд, идущий обратно в Македонию. Примечательно, что пожилая пара, ехавшая вместе с ним в поезде, а также один из жителей Македонии впоследствии действительно указывали, что Келли говорил с ними об убийстве еще до того, как были обнаружены тела жертв.

Однако все это всплыло уже через несколько лет после убийства. Келли, кстати, приехал в Виллиску, не имея запасной одежды. Когда в 5:19 утра в понедельник он садился в поезд, все вещи на нем были чистыми, без каких-либо признаков пятен крови. Жена священника, в доме которого он провел ночь, засвидетельствовала, что, судя по состоянию его постели, он действительно в ней спал, и ничто не указывало на то, что он куда-нибудь отлучался. От Виллиски до Македонии две остановки по железной дороге. Пару недель спустя Келли вновь ехал тем же маршрутом. Так что через пять лет трудно быть уверенным в том, что подозрительные разговоры он вел не во время второй поездки, а непосредственно после убийства.

Через несколько недель после убийства Келли заявил, что утром в понедельник видел подозрительного человека, садившегося с ним в один поезд. Другие пассажиры показали, что действительно видели Келли – но не мужчину, которого он довольно подробно описал. Келли также утверждал, что видел того же человека во время церковной службы в воскресенье вечером. Однако на него наверняка должны были бы обратить внимание и другие прихожане – но никто не мог припомнить, чтобы в церкви присутствовал кто-то незнакомый. Келли удалось, выдав себя за частного детектива, побывать в доме, то есть на месте преступления, – он, как и десятки других его «коллег», прошелся по комнатам.

Реальные факты ясно указывают на то, что Келли был просто недотепой, извращенцем и мелким преступником. Он не имел никакой профессии, был слишком слаб физически для какого-либо ручного труда и чересчур глуп и психологически неустойчив, чтобы работать клерком в конторе или продавцом в магазине. Другими словами, он попросту не мог зарабатывать деньги обычными способами. Он бегал от долгов, поскольку был не в состоянии добыть средства, чтобы расплатиться. Но тем, кто занимался расследованием убийства в Виллиске, такой ни на что не годный подозреваемый был не нужен – они искали настоящего убийцу, достигшего высокого мастерства в своем кровавом ремесле. Тем не менее Келли привезли обратно в Ред-Оук, обвинили в убийстве, вынудили во всем признаться и судили.

Суд над преподобным Келли начался 4 сентября 1917 года. Со сторон обвинения и защиты должны были выступать по четыре юриста. По этому поводу одна из местных газет написала, что это «будет самая яростная юридическая битва, когда-либо происходившая на Среднем Западе». В первый день процесса генеральный прокурор штата Айова Хорас Хавнер был арестован прямо в зале суда. Одна из привлеченных Уилкерсоном свидетельниц, некая Элис Уиллард, была проституткой. По ее собственным словам, из кустов, где она проводила время с неким коммивояжером, она видела и слышала, как Фрэнк Джонс разговаривал с одним из своих сообщников. Во время мартовского заседания Большого жюри Хавнер подверг Элис Уиллард весьма жесткому допросу. Вероятно, по этой причине теперь она показала, что после заседания с участием присяжных Хавнер якобы встретился с ней в отеле и пригрозил обвинить ее в лжесвидетельстве, если она повторит свои показания под присягой. Это было квалифицировано как давление на свидетеля и повлекло арест Хавнера. Тот призвал на помощь свидетеля и вскоре, опровергнув предъявленное ему обвинение, вернулся в зал суда, где проходил процесс над преподобным Келли.

Суд продолжался три недели, и 26 сентября дело было передано присяжным для вынесения окончательного вердикта. Сторонники Уилкерсона постоянно мешали проведению процесса, который из-за этого неоднократно приходилось прерывать. Они толпились вокруг преподобного Келли, хлопали его по спине, жали ему руку, давая понять, что не верят в его виновность. В результате в зал суда пришлось направить дополнительно еще двух судебных приставов, но даже после этого полностью восстановить порядок не удалось.

Жюри вынесло вердикт о безусловной невиновности преподобного Келли 11 голосами против одного. Этот единственный присяжный настаивал, что Келли следует признать невиновным по причине его невменяемости. Остальные одиннадцать в невиновности подсудимого не усомнились. Судья предложил им еще раз обдумать свое решение. Два дня спустя, после того как жюри проголосовало еще 21 (!) раз – причем с тем же результатом, – судья объявил, что присяжные не пришли к единому мнению.

Хотя это казалось совершенно нецелесообразным, Хавнер потребовал, чтобы штат провел еще одно судебное разбирательство. Правда, прежде ему пришлось решить собственные юридические проблемы, а именно разобраться с обвинением в давлении на свидетельницу Элис Уиллард. Заседание по этому делу получилось очень странным. Келли стал дожидаться второго процесса, который на этот раз должен был состояться в Логане, штат Айова. Что же касается Хавнера, то дело против генерального прокурора штата Айова рассматривалось в суде округа Монтгомери, и сторону обвинения представлял окружной прокурор, вместе с которым Хавнер ранее выступал против преподобного Келли. Через несколько часов опроса свидетелей судья закрыл дело.

Теперь суды шли один за другим. Примерно в это же время в соседнем округе собралось Большое жюри, чтобы рассмотреть выдвинутые против Уилкерсона обвинения в организации кражи со взломом в магазине Джонса. Уилкерсон признал, что действительно поспособствовал подготовке этого преступления, но при этом подчеркнул, что считал это вполне законной попыткой добыть улики и доказательства, необходимые для расследования убийства Муров. Это была явная ложь: во-первых, Уилкерсон не мог точно знать, что в сейфе Джонса действительно находятся искомые улики, и в любом случае красть на этом основании сейф или взламывать его – незаконно. К тому же Уилкерсон предпринял меры, чтобы замести следы, а следовательно, отчетливо представлял, что он и его подручные совершают преступление. Но тем не менее слова Уилкерсона сыграли роль некой дымовой завесы. Сразу в нескольких соседних округах соратники Уилкерсона подготовились к тому, чтобы все же выкрасть содержимое сейфа Джонса. Поскольку половина населения округа Монтгомери считала Уилкерсона рыцарем в сияющих доспехах, органы юстиции пытались перенести процесс над ним в соседний округ. Однако там прекрасно знали о ситуации, сложившейся в Монтгомери, рассматривали эти попытки как стремление закопать свой мусор на чужой территории и потому предъявлять обвинения Уилкерсону наотрез отказались.

Очередной суд над преподобным Келли начался 12 ноября 1917 года. На сей раз толпы в зале не было – и это притом что в прошлый раз желающие присутствовать на процессе выстраивались в очередь с пяти утра. Теперь же многие скамьи в зале пустовали. А 24 ноября Келли был оправдан первым же голосованием жюри присяжных.

Я вовсе не собираюсь утверждать, что те, кто представлял сторону обвинения в деле преподобного Келли, действовали предвзято, чтобы нейтрализовать давление на Фрэнка Джонса. Вероятнее всего, они были искренне уверены в справедливости своих действий. Но проводимое Уилкерсоном расследование стало настоящей проблемой для властей штата Айова и могло иметь серьезные политические последствия. Что касается населения Виллиски, то оно разделилось на тех, кто был за Уилкерсона, и тех, кто выступал против. Его сторонники ничего не покупали в магазинах, принадлежавших его противникам. Взрослые, поддерживавшие Джонса, не позволяли своим детям играть с детьми тех, кто стоял на позициях Уилкерсона. Раскол грозил перекинуться на религиозную сферу. Поскольку Джонс посещал методистскую церковь, большинство методистов выступали за него. В то же время Муры при жизни были пресвитерианцами, а настоятель местной пресвитерианской церкви находился в лагере сторонников Уилкерсона. Соответственно, таких же взглядов придерживалась и его паства. Хавнер и его союзники, организовавшие суд над преподобным Келли, рассчитывали, что, предъявив присяжным другого обвиняемого, помимо Джонса, смогут ослабить позиции Уилкерсона.

В итоге все получилось наоборот. В процессе над преподобным Келли Уилкерсон увидел для себя дополнительные возможности – и поспешил ими воспользоваться. Как в политической кампании, так и во время судебного процесса или какой-то дискуссии ошибочно давать противнику возможность отстаивать тезис, являющийся истиной. Отстаивать правду всегда легче, чем ложь. Суд над преподобным Келли, которого без большой натяжки можно было назвать слабоумным, позволил Уилкерсону говорить правильные вещи. Он называл Келли «бедным придурком», что, несомненно, соответствовало истине, и то и дело добавлял к этому, что Хавнер задался целью засадить его, Уилкерсона, в тюрьму – что, по большому счету, опять-таки было правдой.

Теперь, поселившись рядом с Виллиской, Уилкерсон какое-то время зарабатывал на заявлениях о намерении защитить Келли. Поскольку после первого процесса Келли можно было считать несправедливо осужденным, Уилкерсону перепадали деньги из специального фонда защиты таких граждан. Когда Келли оправдали, этот финансовый источник иссяк. И тогда Уилкерсон решил пойти в политику, а именно – начать борьбу за должность окружного прокурора.

К этому времени он уже успел стать самым известным человеком округа, успешно проведя не один десяток публичных митингов. Его фотографии то и дело появлялись на первых полосах местных газет. Его имя знали практически все местные жители, и хотя многие его ненавидели, примерно столько же души в нем не чаяли и считали героем. Если бы Уилкерсону удалось занять должность окружного прокурора, он бы, в конце концов, смог засудить Фрэнка Джонса за организацию убийства семьи Муров, но сначала ему нужно было получить лицензию на юридическую практику в штате Айова. В апреле 1918 года он подал соответствующее прошение, но Хавнер сразу же ему отказал. Уилкерсона просто исключили из списков претендентов на получение лицензии. Это, однако, еще ничего не значило: он умел организовывать общественные кампании, начал сбор подписей за включение его в список и вскоре добился своей цели.

Теперь Фрэнк Джонс вынужден был бороться за свою жизнь. Если бы Дж. Н. Уилкерсона избрали окружным прокурором, это стало бы для Джонса очень, очень серьезной проблемой. Однако это была бы уже следующая ступень противостояния. А пока началась общественная дискуссия о том, имелись ли основания номинировать Уилкерсона претендентом на высокий пост. Решить этот вопрос должен был комитет республиканской партии в округе Монтгомери, а если у Фрэнка Джонса еще и оставались друзья, то именно среди местных республиканцев.



Все это закончилось в конце июня 1918 года.

На месте убийства в Виллиске были сделаны фотографии, однако до наших дней, насколько мне известно, дошел только один снимок. Собственником этих фото был Уоррен Ноэль. Дж. Н. Уилкерсон, чтобы изучить фотографии, навестил Ноэля, и тот вскоре стал одним из наиболее активных его сторонников. Это был весьма эмоциональный молодой человек, женатый на молодой привлекательной женщине.

В конце лета 1917 года Уоррен Ноэль приобрел шикарный автомобиль, который, строго говоря, не мог себе позволить при своем уровне доходов. В сентябре 1917 года шериф округа занялся расследованием обвинений против Ноэля, который, как утверждалось, подписывал необеспеченные чеки. Раскручивая это дело, следователи выяснили, что Ноэля подозревают еще и в сокрытии части средств, собранных им для Уилкерсона. Другими словами, он воровал у Уилкерсона деньги еще до того, как тот сам успевал их украсть.

Осенью 1917 года Уилкерсон и его приближенные предъявили Ноэлю финансовые претензии. Не имея возможности расплатиться, тот продал свой автомобиль, заявил, что его угнали, и заполнил фальшивое требование о страховом возмещении. Страховая компании отказалась выплачивать деньги, но не нашла и достаточных оснований, чтобы привлечь Ноэля к ответственности.

Тридцать первого октября 1917 года Ноэль сел в поезд, следующий на восток, но несколько раз по разным причинам с него сходил. Он отправил жене письмо, в котором сообщил, что его захватила и удерживает в заложниках некая таинственная банда злоумышленников. На следующее утро после отъезда Ноэля нашли на платформе товарной станции в городке Альбиа, штат Айова, в 120 милях к востоку от Виллиски, с пулей в голове. Его револьвер лежал рядом на земле.

Как выяснилось, жизнь Ноэля была застрахована на большую сумму, так что его молодая вдова в одночасье стала обеспеченной женщиной. В конце июня 1918 года, как раз в то время, когда шла дискуссия о том, можно ли позволить Уилкерсону иметь юридическую практику и, соответственно, занять должность окружного прокурора, Мэй Ноэль (со своим ребенком) и Дж. Н. Уилкерсон предприняли совместное путешествие в городок Оттумва, штат Айова, расположенный к юго-востоку от Де-Мойна. Прибыв на место около 23:00, они отправились в отель, где зарегистрировались под вымышленными именами в соседних номерах.

Если вам сейчас начинает казаться, что Уоррена Ноэля могли убить, добро пожаловать в клуб – такая мысль пришла в голову многим. Коронер, правда, пришел к выводу, что Ноэль покончил с собой. Но когда полицейские агенты – совершенно случайно – увидели на одной из улиц Уилкерсона и Мэй Ноэль вместе, у них, естественно, возникли вопросы. Это были полицейские невысокого ранга, которым приходилось иметь дело с игроками с покер, контрабандистами спиртного и сутенерами местных проституток. Другими словами, им нередко приходилось насаждать закон силой. Пожалуй, смысл их деятельности отчасти можно было сформулировать так: «Занимайтесь своими делами, но делайте это тихо». Одной из правовых норм, которые им приходилось отстаивать, была супружеская верность. Закон запрещал адюльтер. Уилкерсон, между тем, был женат. В 1918 году законодательство Айовы и, пожалуй, любого другого штата не позволяло ему иметь слишком близкие отношения с посторонней женщиной. Агенты, заметившие Уилкерсона, сразу же его узнали. Отмечу, что они негласно работали на Хораса Хавнера. Увидев Уилкерсона рядом с женщиной, которая не была его супругой, они весьма этим заинтересовались. Заняв номера по соседству с номерами Уилкерсона и Мэй Ноэль, они стали внимательно прислушиваться к тому, что происходило в соседних комнатах. Кроме того, встав на стол и не зажигая света, они могли через окошко над дверью наблюдать за происходящим в коридоре.

В итоге выяснилось, что Уилкерсон и Мэй Ноэль проживали в одном гостиничном номере. Их арестовали по обвинению в супружеской измене. На следующее утро это обвинение было снято, но их тут же арестовали снова – на этот раз по обвинению в намерении совершить адюльтер. По всей вероятности, агенты просто поторопились и не дождались момента, когда любовники приступили к делу. Разумеется, это было нарушением полицейской инструкции. Агентам следовало дождаться, когда из соседнего номера начнут доноситься красноречивые звуки – например, скрип кроватных пружин, – но они поторопились и ворвались в обитель любви слишком рано.

Новость об аресте Уилкерсона появилась на первых полосах всех газет Айовы. Разумеется, речь не шла о серьезном нарушении закона. Но то, что Уилкерсон затеял интрижку с вдовой человека, который был предан ему всей душой и совсем недавно совершил самоубийство, выглядело очень и очень некрасиво.

В результате массовая поддержка, которой пользовался Уилкерсон, быстро сошла на нет. Съезд республиканцев округа Монтгомери вынес решение, что Уилкерсон не будет их кандидатом на пост местного прокурора. Уилкерсон отозвал свое прошение на право вести юридическую практику в штате Айова, но подал аналогичную петицию в штате Небраска. Однако там ему тоже отказали.

В конце 1918 года Уилкерсон предстал перед судом по обвинению в намерении совершить прелюбодеяние. Сторону обвинения представлял лично Хорас Хавнер. В ходе процесса Уилкерсон, как всегда, проявлял большую активность и защищался в весьма агрессивной манере. Процесс прошел бурно, но длился недолго. Присяжные, как и в случае с преподобным Келли, проголосовали за невиновность подсудимого 11 голосами против одного. Хавнер мог бы добиться повторного процесса, но не стал этого делать. Так что ни Мэй Ноэль, ни Уилкерсон наказания так и не понесли.

Тем не менее Дж. Н. Уилкерсон был вынужден с позором покинуть Виллиску. Впрочем, он побывал в городке еще как минимум один раз, незадолго до Рождества 1918 года. На улице он столкнулся с Фрэнком Джонсом – оба направлялись в одну и ту же пекарню. Мужчины грубо обругали друг друга. Казалось, они вот-вот подерутся. Но этого не произошло. Фрэнк Джонс просто пнул Уилкерсона ногой, как пинают собак, после чего враги разошлись в разные стороны.





Глава 17. Виллиска-5




Во времена, о которых идет речь, расследованием преступлений в основном занимались частные детективы. Им платили больше, чем полицейским агентам, они были лучше подготовлены, лучше организованы, обладали большим опытом и проявляли в работе большую гибкость. В период между 1930 и 1950 годами их постепенно вытеснили из бизнеса сотрудники государственных полицейских учреждений и сыскных агентств.

В первые десятилетия XX века на рынке сыскных услуг действовали четыре основных частных игрока – агентство Пинкертона (оно было самым крупным), агентство Тила, агентство Кирка и агентство Бернса (второе по величине). Кажется удивительным, что настолько серьезная структура могла держать у себя такого сотрудника, как Уилкерсон. Однако на самом деле ничего удивительного в этом не было. В XIX веке детективы главным образом выполняли функции агентов-кротов. Сам термин «детектив» появился в английском языке в середине XIX века и получил широкое распространение после 1860 года. Однако в те времена детективы в основном занимались тем, что внедрялись в преступные сообщества, вступали в дружеские отношения с криминальными авторитетами, а затем «сдавали» их правоохранителям. Разумеется, сотрудники полиции и детективы и сейчас иногда занимаются чем-то подобным. Тогда же это было основной функцией служащих сыскных агентств. Наиболее известный детектив XIX столетия по имени Джеймс Макпарланд из агентства Пинкертона в 1912 году был еще жив и работал вполне активно. В молодости ему нередко приходилось действовать под прикрытием, внедряясь в банды преступников. В более солидном возрасте он руководил службой наружного наблюдения. Помимо прочего, он был мастером проведения допросов. Он взял за правило записывать все сказанное во время допроса, что зачастую очень помогало в расследовании.


К 1912 году бизнес, которым занимались детективные агентства, стал более сложным. Требования к их сотрудникам заметно возросли. Они перестали ограничиваться почти исключительно проникновением в криминальные сообщества и выдачей преступников, хотя продолжали выполнять и эту функцию. Им неплохо платили. Когда Уилкерсон работал на агентство Бернса, он, помимо оклада, получал суточные командировочные. Кроме того, агентство оплачивало все его расходы – но только в тот период, когда он был занят расследованием. Тем же сотрудникам, которые не были задействованы в текущих делах, зачастую приходилось крутиться самим: во время «простоя» им не платили ничего. Агентства Бернса и другие сыскные организации размещали в газетах рекламные объявления о готовности своих сотрудников расследовать кражи крупных сумм денег и другие серьезные преступления, а также, разумеется, заняться поиском пропавших людей, взысканием долгов и уличением в измене неверных супругов. Когда детектив брался за дело, заказчик платил деньги в кассу агентства Бернса. Детектив же получал возможность пользоваться его ресурсами, которые, кстати, были весьма впечатляющими (детектив-одиночка не мог позволить себе ничего подобного). Что же касается детектива, ведущего расследование, то агентство выплачивало ему фиксированный оклад, командировочные, а также компенсировало все понесенные им расходы. Если же у детектива не было работы, денег он не получал.

Для любого детектива или, скажем, представителя обвинения зарабатывать, занимаясь расследованием какой-нибудь трагедии, было вполне обычным делом. Вероятно, из этого исходил и Уилкерсон. Возможно, он рассуждал так: если я хочу, чтобы расследование убийства Муров нормально финансировалось, нужно проводить митинги. Что ж, пожалуй, для детектива это нормально. Возможно, он даже не осознавал степень собственной коррумпированности.

Я был бы рад сообщить, что жизнь жестоко наказала Дж. Н. Уилкерсона за его бесчестные поступки и в итоге он стал бродягой и умер под каким-нибудь мостом. Но, увы, это не так. Он сумел выжить и снова встать на ноги. Остаток жизни он провел, путешествуя по Среднему Западу и читая лекции об убийстве Авраама Линкольна. Он создал сложную и изощренную теорию заговора, результатом которого якобы оно стало, и эта теория продолжает существовать и поныне. Некий пожилой мужчина, умерший в 1903 году, в последние годы своей жизни провозгласил себя «настоящим» Джоном Уилксом Бутом. После смерти его тело было мумифицировано и часто демонстрировалось во время карнавалов и других шоу в качестве останков Джона Уилкса Бута. В 1930-е годы Уилкерсон приобрел эту мумию и стал ездить с ней по штатам Среднего Запада, рассказывая об убийстве шестнадцатого президента США и о якобы скрытых от общественности деталях этого дела. Весьма интересный репортаж о Дж. Н. Уилкерсоне и его мумии опубликовала 10 февраля 1938 года «Сатердей ивнинг пост».

Много лет спустя прокурор, бывший помощником Хавнера на процессе над преподобным Келли, шел по одной из улиц Канзас-Сити. Вдруг он услышал, как кто-то окликнул его по имени. Обернувшись, он увидел Уилкерсона. Тот сказал, что живет в доме на другой стороне улицы, и пригласил прокурора зайти к нему и немного выпить.

– Я смотрю, вы тут неплохо устроились, – заметил прокурор.

Уилкерсон, широко улыбнувшись, ответил:

– Что ж, за это нужно благодарить жителей округа Монтгомери. Они заплатили за это примерно шестьдесят тысяч долларов.

Уилкерсон умер в Оклахоме в 1937 или 1944 году – точных сведений на этот счет у нас нет.

Приемный сын Уилкерсона женился на Бланш Стиллинджер, старшей сестре Лины и Айны Стиллинджер, убитых в доме Муров, – той самой, которая когда-то разрешила девочкам остаться в гостях на ночь. Брак оказался удачным, супруги прожили долгую и счастливую жизнь и воспитали собственных детей.

Фрэнк Джонс прожил еще 25 лет и скончался в 1941 году в Виллиске, когда ему было уже далеко за восемьдесят.

Хорас Хавнер оставался на посту генерального прокурора штата Айова с 1917 по 1921 год, переизбравшись на эту должность в самый разгар своей войны с Уилкерсоном. В 1917 году он объехал весь штат, выступая везде, где только было возможно, – тем самым он пытался заложить базу для своей борьбы за пост губернатора в 1918-м. Однако разочарование жителей штата результатами расследования дела об убийстве Муров дало о себе знать, и Хавнер отказался от участия в предвыборной кампании 1918 года. В 1920 году он предпринял попытку сесть в губернаторское кресло, но проиграл праймериз. Затем, покинув офис прокурора штата, Хавнер практически исчез со сцены, и нам не удалось выяснить время и место его смерти.

Несправедливо оклеветанный Хэнк Хортон умер в Виллиске в 1923 году в возрасте 62 лет.

Уильям Мэнсфилд стал профсоюзным деятелем. Он скончался в Милуоки в 1950-х.

Преподобный Келли во время судебных процессов над ним постоянно говорил о том, что намерен написать книгу и в ней объяснить свое видение дела, но, разумеется, так этого и не сделал. В течение двух лет после окончания последнего из судов он то уезжал из округа Монтгомери, то снова в него возвращался. В конце концов он отправился в Англию, и там его след потерялся. Возможно, в конце концов он вернулся в Соединенные Штаты, а может, и нет. По слухам, он умер в заведении для душевнобольных на Лонг-Айленде в 1950-х годах.

Топор, которым были убиты все находившиеся в доме Муров, сначала перенесли в дом шерифа округа Монтгомери Орена Джексона. Затем он какое-то время хранился в здании местного суда (его демонстрировали во время процессов над преподобным Келли в 1917 году в качестве вещественного доказательства). Где-то между 1923 и 1930 годами топор был передан тогдашним шерифом Артуром Бейкером Джеймсу Рисдену, следователю, работавшему на Хораса Хавнера в 1917 году, – он был одним из тех, кто пытался заставить Келли сознаться в преступлении. Впоследствии Рисден возглавил Бюро криминальных расследований штата Айова. В статье, опубликованной в «Де-Мойн реджистер» в 1945 году, упоминалось, что топор находился у мистера Рисдена. В 1961 году двое молодых людей, Эдгар Эпперли и Дональд Браун, интересовавшиеся историей убийства в Виллиске, установили точное местонахождение орудия преступления. Оказалось, что его хранила у себя вдова следователя. Она высказала желание избавиться от него. Дональд Браун предложил ей коробку вишни в шоколаде – не в обмен на топор, а просто в качестве подарка. Эпперли передал топор во временное пользование некоему представителю городских властей, и с 1987 по 2004 год орудие убийства демонстрировалось в качестве экспоната выставки в здании городского совета. Затем Эпперли потребовал вернуть ему топор и поместил его в надежное место. Предполагается, что топор будет подарен Историческому обществу Виллиски.

Если вы хотите больше узнать о событиях, которые когда-то произошли в Виллиске, посмотрите документальный фильм «Виллиска: жизнь с тайной»[3]. Не могу не сказать, что это исключительно качественная лента. Можно смело утверждать, что она значительно превосходит обычные стандарты криминальной документалистики. «Жизнь с тайной», включающая в себя интервью, которые Келли и Тэмми Рандл снимали на протяжении многих лет, была смонтирована и выпущена в 2004 году.

Рандлы в 80-е и 90-е годы не поленились поговорить со стариками, которые жили в Виллиске в то время, когда была убита семья Муров. Многие материалы оформлены именно в виде записей устных бесед. Разумеется, устные беседы предполагают ту или иную степень искажения – по этой причине в фильме есть некоторые неточности. Но даже если сейчас вас совершенно не интересует убийство в Виллиске, оно наверняка заинтересует вас после просмотра ленты.

Рой Маршалл с 1989 по 2000 год занимал должность начальника пожарной инспекции штата Айова. До этого он в течение нескольких десятилетий занимался расследованием причин пожаров в штате. Поэтому, когда он вспомнил про события в Виллиске и написал книгу «Виллиска: правдивый отчет о нераскрытом убийстве нескольких человек, которое ужаснуло всю страну», он располагал и большим специальным опытом, и серьезными связями. Маршалл подходит к анализу описываемых в книге событий очень серьезно и профессионально. Кроме того, он оказался неплохим рассказчиком, умеющим недурно излагать свои мысли в литературной форме. Книга написана живым языком, хотя Маршалл и не владеет искусством композиционного построения подобных крупноформатных произведений. Книга была выпущена в свет издательством «Авентин пресс» на средства автора в 2003 году. Маршалл знает об убийстве в Виллиске гораздо больше, чем мне удастся узнать до конца жизни, поэтому я отношусь к нему и к его книге с большим уважением.

Есть, впрочем, два маленьких замечания. Маршалл признает наличие множества улик, связывающих убийство в Виллиске с другими преступлениями серии. Однако почти всю свою работу он посвящает тому, что происходило в городке впоследствии, в частности, судебным процессам над людьми, не имевшими к данному преступлению никакого отношения. Это кажется мне странным. Маршалл почти не уделяет внимания вопросу о том, кто совершил злодеяние. Вместо этого он на сотнях страниц повествует о том, как готовились и проходили суды над невиновными, а также о раздорах, которые вызвали в Виллиске эти злополучные процессы и связанные с ними факты коррупции.

Второе замечание непосредственно связано с первым. Притом что Маршалл прекрасно информирован обо всем, что касается Виллиски, и я считаю его книгу надежным и заслуживающим доверия источником сведений о жизни этого городка и его обитателей, касаясь убийств в других городах, он зачастую понятия не имеет, о чем пишет. Более того, многие его утверждения совершенно не соответствуют действительности. Создается впечатление, что кто-то сознательно его неверно проинформировал. В его отчете об убийстве Фаншмидтов (глава 18) множество грубых искажений, а о Клементине Барнабет (глава 38) он, похоже, вообще никогда не слышал, хотя ее история широко известна и очень серьезно повлияла на восприятие другими людьми убийств, совершенных «Человеком с поезда». Маршалл фактически высмеивает шерифа округа Монтгомери Орена Джексона, который в какой-то момент решил, что убийства могли быть совершены на религиозной почве. Вот что он, в частности, пишет:



Джексон склонялся к версии, связанной с религиозным культом. По его мнению, по стране разъезжала группа религиозных фанатиков, которые убивали людей по приказу своего лидера. В качестве альтернативного он рассматривал вариант, согласно которому некий маньяк путешествовал по железной дороге и, ощутив некий внутренний позыв, сходил с поезда и совершал убийства, после чего отправлялся дальше – в ожидании, когда у него снова возникнет непреодолимое желание пролить кровь.

Рой Маршалл. Виллиска. С.79



Эпизод с Клементиной Барнабет, судя по всему, действительно оказал на Джексона серьезное влияние, но об этом мы расскажем чуть позже. Хотя мне очень нравится и исследование Рандлов, и книга Маршалла, данные, которые можно почерпнуть из этих двух источников, очень сильно расходятся. Маршалл писал свою книгу, базируясь в основном на документах. В то же время Рандлы опирались главным образом на беседы с местными жителями. В этой ситуации я в подавляющем большинстве случаев все же больше доверяю Маршаллу.

Есть еще одна книга, посвященная трагедии в Виллиске. Называется она «Кровавый рассвет», ее автор – Стивен Боуман, но она относится к беллетристике, поэтому я ее не читал и ничего не могу о ней сказать.

Отчет о вскрытии тел жертв убийства в Виллиске можно найти в Интернете или, при желании, купить. На сайте «Криминальной библиотеки» (crimelibrary.com) этой теме посвящено целых 19 разделов, составленных Кэтрин Рэмслэнд, и они поистине ужасны.

Помимо книг и документов, посвященных самой Виллиске, имеются книги об убийствах, которые я называю «малой серией». Под этим термином я подразумеваю те преступления из длинной цепи злодеяний, совершенных «Человеком с поезда», о которых более или менее широко известно. Серия убийств, о которой я в данном случае говорю, началась в 1911-м и закончилась в 1912 году. До выхода в свет этой книги никто не подозревал, что речь на самом деле идет о куда более длинной серии. Однако об убийствах, совершенных в период с 1911 по 1912 год, многие люди знали, и о них было много написано.

В связи с этим заслуживает особого упоминания курсовая работа студентки Бет Клингенсмит, которая в свое время сыграла важную роль в пробуждении общественного интереса к данной серии преступлений. Более того, начиная с 2006 года она стала использоваться как источник связанной с ними информации. Нельзя не отметить также книгу Троя Тэйлора «Убитые в собственных постелях», выпущенную издательством «Уайтчепел пресс» в городе Декейтер, штат Иллинойс, в 2012 году. Кроме названия у книги есть подзаголовок – «История и призраки убийства в Виллиске». Но она посвящена той части кровавых деяний «Человека с поезда», о который писала Бет Клингенсмит.

В Интернете о преступлениях «Человека с поезда» много писал доктор Эдгар Эпперли. Если вы увидите это имя в постах, так или иначе связанных с Виллиской, знайте: это вполне авторитетный автор.



Конечно же, основной вопрос состоит в том, могли ли Джонс или преподобный Келли на самом деле совершить убийство в Виллиске. На мой взгляд, это совершенно невозможно, и эти два человека не имеют к преступлению ни малейшего отношения.

Для того чтобы поверить, что убийство – дело рук Джонса, нужно, во-первых, отделить преступление в Виллиске от всей остальной серии. Между тем мне кажется, что не может быть никаких сомнений в том, что оно – часть кровавых дел, совершенных «Человеком с поезда». А если так, все теории о возможной причастности к ним Джонса и Келли сразу же рассыпаются, словно карточный домик.

Во-вторых, нет никаких улик, которые свидетельствовали бы о том, что Джонс мог иметь какое-то отношение к убийству Муров. Те же, на которые некоторые исследователи пытаются ссылаться, настолько недостоверны, что их попросту нельзя назвать уликами.

В-третьих, кто бы ни совершил убийство в Виллиске, это был человек ненормальный, злобный и полный ненависти к людям. Джонс же был законопослушным успешным бизнесменом и еще не старым, полным сил человеком, кумиром и лидером не только местного общества, но и всего штата. Так что, как говорится, портреты не сходятся. Доктор Эдгар Эпперли очень хорошо обрисовал эту ситуацию в интервью одному веб-сайту:



В заключение я хочу высказать уверенность в том, что Ф. Ф. Джонс, банкир и член законодательного собрания своего штата, был невиновен. У него не имелось мотива, и к тому же он был нормальным человеком, а не типом с расстроенной психикой, а потому просто не мог совершить подобное злодеяние. Что же касается якобы нанятого им убийцы в лице Уильяма Мэнсфилда, то последний имеет неопровержимое алиби, подтвержденное показаниями свидетелей и документами. В момент совершения убийства он находился в другом месте, а именно в Монтгомери, штат Иллинойс, где работал на железной дороге.