Адрес ветра (СИ)

Норт не двигался, а Джим рассматривал его лицо с припухшими губами. Этими самыми губами он ел вкусняшки, которые покупал для него Кроули. Этими самыми губами он наверняка целовал не только губы того типа. Он медленно скользил ими и языком по покрытому капельками пота телу Кроули, заставляя его стонать. Джим тоже этого хотел. Чтобы Норт стонал из-за него. Но пока стон вырвался из его собственной груди.
Он отложил салфетки в сторону, на сей раз не позаботившись их выкинуть, и подсунул руки под тело Норта, оказавшегося несколько тяжелее, чем он рассчитывал. Норт был крупным мужчиной, а не хрупкой девушкой. И тело у него было плотное. Приятное тело, с этого момента принадлежащее Джиму. Только ему. Никакая посторонняя сила не способна вырвать Норта из его объятий. И его припухшие губы продолжали манить. Джим донёс его до кровати, где приковал заранее подготовленными наручниками за обе руки. Норт лежал, раскинув их в стороны, открытый и беспомощный. Норт выглядел потрёпанным. Его пиджак разошёлся, кажется, пара пуговиц осталась в коридоре. Джим сел в изголовье, наклонился, прикоснулся пальцами к его губам, представляя, как медленно будет истязать его. Как медленно будет изучать всё его тело. Джим распахнул его рубашку и остановился.
Уже начали проявляться синяки, пока только в виде припухлостей. Губы, наверное, тоже попали под удар. Джим был в ярости, когда бил, потому что Норт не должен был совать нос, куда не следует. Джим в какой-то момент побоялся не сдержаться, но сдержался, выплеснул весь гнев в парочке ударов. Теперь ему предстояло залечить все его болячки. Джим растерялся: не знал, за что хвататься в первую очередь – за болячки или за его соблазнительное тело, осквернённое тем типом. Джим чувствовал небывалое возбуждение. В штанах стало так тесно, что он расстегнул пояс и пуговицу. Ширинку он не тронул, просто сидел, наклонившись над своей возлюбленной жертвой и ласкал свой пах, представляя, как медленно будет проникать в это прекрасное тело. Медленно и мучительно сладко, наслаждаясь видом Норта, его томным лицом, крепко сомкнутыми веками. Джим слижет каждую капельку пота с его лица. Ему не было противно. Он сидел и ласкал его грудь одной рукой, его живот, словно неосторожно подныривая кончиками пальцев под ремень брюк.
- Ты сам виноват. Я же говорил. Я просил, - с давлением, словно упрашивая, произнёс Джим. Неоднозначно просил держаться от Кроули подальше.
Потом он встал. Ещё было не время. Он хотел, чтобы Норт осознавал происходящее. А пока стоило его немного подлечить. Потом Джим принесёт ему разных деликатесов. Куда там вкусняшкам тёмного типа. И холодильник Норта Джим будет забивать до отказа. И трогать те части тела, которые приятно трогать. Не надо было Норту так сближаться с Кроули. И не надо было цепляться за Эшли. Джиму стоило огромного труда отвадить её от Норта. Она не была крепким орешком – обычная, совсем его не заслуживающая. Джиму не пришлось и напрягаться. Сработала обычная угроза.
Он сидел и не мог оторваться от вида Норта с бесстыдно распахнутой верхней одеждой. Он был не в силах встать и уйти за аптечкой. Он хотел, чтобы Норт оставался перед глазами всегда, распятый, как на кресте. Джим поверил в это видение и нашёл в себе силы отступить от кровати. Он потянулся за верёвкой. Самой обычной бельевой верёвкой, чтобы стянуть его лодыжки и привязать к задней спинке. Чтобы он лежал, раскинув и ноги, и руки. Джим задрал его штанины, верёвкой обхватил по очереди обе ноги, другие её концы перекидывая через остов кровати. Он потянул сперва одну ногу. Она медленно отодвинулась к краешку. Потом то же самое он проделал со второй, наслаждаясь каждым мгновеньем. Сам процесс доставлял ему удовольствие. Он не заметил, как сам слюни пустил, тут же стёр их и наконец оставил Норта в покое, одного, беззащитного, полураздетого. Ещё было рано. Надо было вывезти его отсюда как можно скорее, потому что все коллеги знали, где его искать. А после конгресса Джим вернётся в компанию и вместе с остальными будет недоумевать, куда подевался их босс.
 
Босс не сможет вернуться на работу. Он не умел правильно жить, поэтому стоило его научить. Он совершенно не разбирался в людях, поэтому Джим намеревался оберегать его. Особенно от Кроули. На этого типа Джим давно точил зуб. Он ненавидел Кроули всей душой.
Он ушёл на кухню, чтобы приготовить обед из полуфабрикатов. Он думал, как распланировать досуг Норта. И он хотел наделать его фотографий. Много фотографий. Джим мечтал наснимать целую стопу фотографий, чтобы можно было копаться в ней часами и рассматривать детали. Он оставил еду в покое – ни за что не получалось ухватиться, мысли всё время возвращались к кровати. Он вернулся в заднюю комнату за фотоаппаратом, а потом в спальню. Норт всё ещё был без сознания. И такого, без сознания, Джим его щёлкнул раз-второй-третий… Он фотографировал, как обезумевший, позволяя себе эту слабость. Потом он подходил к кровати, менял положение одежды и снова щёлкал. В довершение Джим распахнул пиджак с рубашкой, насколько позволяли его раскинутые руки, для чего пришлось натянуть ткань до предела, потом расстегнул брюки, не в силах избавиться от манящей мысли сфотографировать его обнажённым. Пока обнажённым не получалось. Для этого надо было снова его развязывать и раздевать или разрезать одежду, а потом её выкинуть. Джим ограничился чуть приспущенными брюками, предварительно опустив пониже трусы, чтобы из расстёгнутой ширинки виднелась соблазнительная дорожка волос. Это выглядело чертовски сексуально. Джим дрожал от возбуждения все последние минуты.
А потом он опомнился, опустил фотоаппарат и остался стоять перед кроватью, жадно заглядывая в расстёгнутую ширинку, силой останавливая своё желание завладеть этим телом немедленно. Первый раз должен быть не таким. Джим не переставал фантазировать. То он поворачивал Норта к себе лицом, то спиной, приподнимая за живот, чтобы было удобнее двигаться. Он снова вытер слюну с губ и на этот раз ушёл из спальни, зная, что будет возвращаться снова и снова.
Образ Норта не давал Джиму покоя, пока он принимал душ, потом сел за ноутбук, тщательно изучая карту, все отходящие от комплекса дороги. Выбраться не представлялось сложным, но время поджимало. Очень скоро коллеги спохватятся. Если очень повезёт, то они очнутся только завтра, после того, как начнут собираться домой. Джим тоже будет там, но уже точно зная, что Норт в надёжном убежище.
И всё-таки он снова не выдержал, вернулся в спальню с фотоаппаратом и начал делать снимки крупным планом, отдельно фотографируя губы, закрытые глаза, нос, синяк, припухлость… Он никак не мог насытиться видом находящегося полностью в его власти Норта Кэндла.
Надо только немножко подождать. Совсем немножко. Обморок не может длиться бесконечно. В лучшем случае, пару часов. Но даже очнувшись, Норт ничего не сможет сделать.
Джим фотографировал, время шло, чайник на кухне давно вскипел и отключился. Чтобы заварить чай, придётся ставить его снова. Когда он наконец заметил первые признаки пробуждения, не выпуская фотоаппарата из рук, наклонился к лицу Норта и прошептал прямо в его ещё мутноватые спросонья глаза:
- Добро пожаловать в рай.
Кроули добрался до окраины города уже после того, как группа Норта выехала за его пределы. Кроули думал, что справится, но границы решали всё. За городом не было быстрых подземных сообщений. Он просто остановился не в силах сделать следующий шаг, когда пульс города практически стих. Всего один шаг, который может разорвать эту связь. Он плохо различал в притихшей какофонии отголосок дома на холме. Он цеплялся за это ощущение, но понимал, что потеряет через минуту.
 
Он сделал этот последний шаг и почувствовал себя одиноким. Он больше не слышал голоса земли, не слышал своего дома. И он остановился на обочине дороги, развернувшись навстречу потоку машин. Он попытался схлопнуть пространство, но не шагнул в него. Он боялся не сориентироваться, не слыша привычных звуков, не испытывая ставших необходимыми ощущений. Он всегда хотел дать их ощутить Норту, но не знал как. А теперь не знал, как сократить путь. Понадеялся на свои способности, но продолжал стоять посреди дороги, пока одна из машин не остановилась пару часов спустя. Люди мало доверяют незнакомцам, особенно мужчинам на трассе. Но в остановившейся машине сидели трое мужчин, один из которых – водитель.