Ежонок (СИ)

— Кажется, я опоздал, — услышал юноша рядом с собой и резко обернулся, натыкаясь на пронзительный взгляд зелено-голубых, нет, скорее, бирюзовых глаз, обрамленных пушистыми черными ресницами. Он протянул ему руку, и Женя заворожено и медленно пожал ее в ответ. Магия глаз затягивала его глубоко и надолго, и Женька невозможно сильно захотел запечатлеть эти ведьмины омуты. Все лицо парня было усыпано мелкими милыми родинками, он мягко улыбался тонкими короткими губами. Черная челка спадала на лоб и закрывала правый глаз, отчего он забавно щурился. Юноша был немного выше Жени, но по фигуре был куда более худощавым. Зимнее пальто не прибавляло массы, отчего он казался длинной тонкой палкой. — Меня зовут Рафаэль. Я надеюсь, ты не очень долго здесь простоял?
Он говорил сладко, тягуче. Женька почти плавился под таким сахарным, шелковистым баритоном.
— Евгений. Нет, минут двадцать, не больше.
Они направились в сторону невысоких елей, где совсем не было людей. Снег не переставал кружиться и падать, но темнеть, кажется, небо не собиралось. Когда они дошли до ярких елок, то остановились напротив друг друга.
— Мы даже не обговорили тему фотосета. Чего хотелось бы? — поинтересовался Женя.
— Что-то легкое и незамысловатое, — он улыбнулся, а Женька выпал. Из реальности. Ему впервые понравился кто-то после расставания с Виктором. Это пугало и радовало одновременно. Юноша улыбнулся в ответ и достал камеру из сумки.
Съемка началась плавно, во время нее они даже умудрились общаться. Жене было спокойно и комфортно в компании с Рафаэлем. У них были схожие вкусы в музыке, фильмах и сериалах, даже архитектуру любили они оба. Юноша получался живым и интересным в кадре. Его глаза заставляли обращать на себя внимания, даже если он опускал взгляд или смотрел в сторону. Женьке они безумно нравились.
Во время легкой беседы с Элем (как предложил он сам называть себя) Женя узнал, что этот парень заканчивал учебу в Швейцарии, в Федеральной политехнической школе Лозанны, он собирался стать экологом. В его курсе переплетались архитектура и строительство вместе с экологией. Потому они и нашли столько общего друг у друга. Рафаэль оказался сыном одного из российских миллионеров, но стойко утаивал личность своего отца. Женька удивился тому, что такой обеспеченный парень заказал у него съемку. Но Эль ответил, что самостоятельно зарабатывал себе на жизнь, а в семье у них деньги не тратились на всякую чепуху и чьи-то причуды. В детстве у него не было ни одной минуты на отдых и детские игры, время уходило на многочасовые занятия с учителями, спортивные секции, танцы, языки и этикет. Его отец мечтал, что однажды Рафаэль достигнет таких вершин, что будет походить на выходца из королевской семьи, но мальчик не оправдал его ожиданий. Он неплохо учился, но у него совершенно не получалось заниматься спортом: ни фехтование, ни теннис, ни лакросс не привлекали его. Ему нравился футбол, Эль каждый раз с завистью смотрел на обычных мальчишек, что счастливо играли в футбол во дворах, но отец лишь только усмехался, называя эту игру безнравственной и дикой. Когда мальчик подрос, то его отправили в заграницу, чтоб там он смог получить наилучшее образование. Однако ему поддавались только языки, а все остальные науки он будто пропускал мимо ушей. Отец гневался, заставлял заниматься его усиленно, двенадцатичасовые нагрузки стали ежедневной нормой. Единственное, что доставляло Рафаэлю удовольствие – танцы и прогулки на свежем воздухе по небольшим городам Европы, где он провел почти все свои детство и юность. Он обожал старинные фасады, мог заглядываться на них часами, запоминая каждый элемент. Вскоре отец ушел в дела и постепенно отдалился от сына, оставив его на попечение за границей самому себе. Но у Эля в жизни ничего не изменилось, он привык к одиночеству и чужим людям, постоянно окружающим его. Свою родную мать Рафаэль никогда не видел. Его родила женщина, которой заплатили за это. Отец думал, что полноценная семья – ненужная часть жизни уважающего себя бизнесмена. Ему всего лишь нужен был наследник, он заплатил и получил его. Мужчина считал, что женская забота и ласка мальчику не нужны, с самого младенчества он держал его в ежовых рукавицах, но даже это не могло забетонировать ласковое сердце Рафаэля, который совсем не был похож на своего отца.
 
Когда фотосессия закончилась, то на улице уже заметно стемнело, загорелись фонари, а парк опустел. Снег поредел, а ветер успокоился. Крупные снежинки плавно падали с неба, мягко ложась на землю. Наступила тишина, и Женька чувствовал себя поистине хорошо. С Рафаэлем он забыл обо всех тягостях жизни и с улыбкой слушал его интересные истории из жизни. На выходе из парка они остановились.
— Я на метро… — произнес Женя, намекая на то, что им в разные стороны. — Я был рад познакомиться, Эль.
— Слушай, я на машине. Я тебя подвезу, — он улыбнулся и, не принимая отказов, подхватил Женьку за локоть и потянул в сторону стоянки.
Они подошли к дорогой, но довольно обычно выглядящей иномарке. Кажется, что она даже была с немалым пробегом и не выглядела моделью нового года. Если учитывать то, что Рафаэль зарабатывал себе на жизнь собственными силами, то этот автомобиль был мечтой каждого второго россиянина. Женька тихо присвистнул, делая комплимент темно-синей красавице, и они переместились в салон. Внутри автомобиль уже не казался чем-то близким к среднестатистическому. Салон был просто роскошен. Светлая кожа, вставки из дерева. Пахло очень приятно, чем-то свежим и немного сладковатым. Устюхину понравилась обстановка внутри, и он расслабленно откинулся на спинку удобного сидения. Он продиктовал адрес Рафаэлю, и они плавно сдвинулись с места. Женя, взглянув в зеркало заднего вида, увидел черную машину, что последовала за ними. Наверняка они там все уже насторожились, ведь его увозил какой-то непонятный парень. Но юноше было по большему счету плевать.
Через минут двадцать они уже сидели в машине напротив девятиэтажки Женьки. Рафаэль с улыбкой смотрел на него. Женя робко улыбнулся в ответ.
— Спасибо, что подвез…
— Это тебе спасибо за качественную съемку. Когда буду готовы фотографии? — он расстегнул пару пуговиц пальто и скользнул рукой под лацкан. В следующую секунду в его руках оказался кожаный бумажник, откуда он достал пятитысячную купюру. — Это вся наличка, что у меня есть. Сдачи не надо, — и снова улыбнулся.
— Где-то через неделю, у меня есть еще заказы, которые нужно обработать, — Женя явно с нежеланием забрал купюру и убрал ее в карман куртки. — Ты… когда ты возвращаешься в Лозанну?
— После зимних каникул. А что?
— Можно было бы встретиться еще раз, — неуверенно предложил Женька.
— Звучит как план, — Рафаэль улыбнулся. Устюхин улыбнулся в ответ и на секунду опустил глаза на улыбающиеся губы визави. Эль это заметил и придвинулся ближе, медленно наклоняясь к лицу Жени. Он посмотрел в его глаза, спрашивая разрешения, но юноша просто прикрыл веки и сам подался навстречу, врезаясь в чужие губы поцелуем.
Никто из них не углублял поцелуй, не было лишней необузданной страсти, только нежность и волшебство первого поцелуя.
Но как только Женька коснулся губ Рафаэля, то не почувствовал абсолютно ничего. Ни восторга, ни отвращения. Просто безвкусные сухие обыкновенные губы, не вызывающие бурю эмоций. Он неспешно отстранился и закусил внутреннюю сторону нижней губы, заглядывая в сказочные глаза.
— Я позвоню, — быстро произнес Устюхин и вылетел из машины, бегом направляясь к своему подъезду. Он не повернулся, чтоб на прощанье взглянуть на Рафаэля, а только скорее приложил магнитный ключ к домофону и забежал внутрь.
 
Уже у себя в комнате юноша мыслями вернулся к сумбурному вечеру с Рафаэлем. Все прошло так быстро и суматошно, что Женя даже и не понял, как они дошли до поцелуя. Хоть и сам поцеловал его. Он просто хотел как-то поблагодарить Эля за приятно и хорошо проведенное время, даже ни на что не надеялся. И то, что он ответил ему, действительно поразило Женьку, хоть юноша и не подавал вида. Поэтому он и убежал так быстро. Ему безумно понравился Рафаэль, но Женя не хотел отношений, он не хотел, чтоб ему снова сделали больно. Так что Устюхин решил оставить все на своих местах и не лезть никуда со своими проснувшимися чувствами, которые могут на следующий день беззаботно уснуть.