Жестокие святые (ЛП)

Дом Люциана ему подходит.
Охранник следует за нами вверх по лестнице с нашим багажом, и я пытаюсь рассмотреть все, прежде чем Люциан открывает дверь и меня заводят в комнату.
Боже, даже мебель и постельное белье выдержаны в оттенках серого и черного.
— Тебе действительно нравится черный, – бормочу я, и это вызывает смешок у Люциана.
— Я знаю. – Он обводит рукой комнату. – Чувствуй себя как дома. На данный момент комната в твоем распоряжении.
— Как долго? – спрашиваю я, желая знать, чего ожидать.
Уголок рта Люциана хищно приподнимается, и это заставляет мой желудок сжаться.
— Я отвечу на этот вопрос завтра. – Он поднимает руку к моему затылку и запечатлевает поцелуй на моем лбу, затем идет к двери. – Я загляну к тебе позже. Устраивайся.
Охранник ставит мой багаж на пол, а затем уходит вместе с Люцианом. С замиранием сердца я наблюдаю, как охранник закрывает дверь.
Неужели я снова пленница?
Когда я не слышу щелчка замка, я хмурюсь и подхожу ближе. Поворачивая ручку, я удивляюсь, когда дверь открывается.
Взгляд Люциана устремляется на меня с того места, где он разговаривает с охранником прямо за дверью. Должно быть, он что-то увидел на моем лице, потому что говорит:
— Ты не пленница, Елена. Ты можешь свободно передвигаться по дому.
Я киваю, затем закрываю дверь, чувствуя себя немного лучше.
Возвращаясь в комнату, я осматриваю свое временное пристанище. Это совсем не плохо... до тех пор, пока меня не убьют, пока я здесь.
Подойдя к своему багажу, я нахожу туалетные принадлежности и чистую одежду, выбирая белые леггинсы и рубашку большого размера. Я иду в ванную комнату, а потом улыбаюсь.
Рядом с черной каменно-кирпичной стеной стоит темно-серая матовая овальная ванна, достаточно большая, чтобы в ней могли поместиться два человека.
Я открываю краны и начинаю раздеваться, отчаянно нуждаясь в том, чтобы просто расслабиться. Погружаясь в ароматную воду, я вздыхаю и, откинувшись на спинку кресла, закрываю глаза.
Боже, мне это было нужно.
Мои мысли начинают прокручивать события этого дня. Так много всего произошло.
Однако одна мысль бросается в глаза. Несмотря на то, что Люциан сегодня потерял своего отца и на него напали, он ни разу не свалил это на меня.
_______________________________________________
ЛЮЦИАН
Сидя в гостиной, я смотрю на пустой камин.
Я поговорил со всеми охранниками и ввел их в курс дела, особенно моих планов на ближайшие пару дней.
После того, как я принял душ и переоделся в пару черных спортивных штанов и футболку, я понял, что сегодня не усну, поэтому спустился сюда.
Закрывая глаза, я чувствую присутствие моего отца. Я ожидаю услышать его голос в любой момент. Чтобы он сел рядом со мной. Чтобы он шутил о том, какие глупые люди, с которыми ему приходится работать… люди, с которыми мне теперь придется работать.
Не открывая глаз, я вижу, как он выходит на веранду и смотрит на сад, который он так любит.
Я слышу движение, и моя голова поворачивается в сторону лестницы. Елена идет на кухню, и, одетая в белое, она похожа на ангела.
Я наблюдаю, как она ищет стакан. Когда она находит его, на ее лице расплывается улыбка, и это заставляет мои собственные губы изогнуться в улыбке. Она открывает кран и наполняет стакан, а потом поднимает глаза, и вода брызгает на нее, когда она вздрагивает.
— Боже мой, я тебя не заметила.
Я встаю и подхожу к ней, когда она берет пару бумажных полотенец, чтобы вытереть стойку.
Христос.
Вода пропитала рубашку Елены спереди, и я не думаю, что она это заметила. Ткань прилипает к ее груди, заставляя мое сознание рисовать грязные сцены.
Я начинаю твердеть и останавливаюсь на другой стороне мраморного островка, чтобы скрыть свой член от ее взгляда. Затем я наклоняю голову и говорю:
— Ты пролила на себя немного воды.
Елена смотрит вниз, и в следующее мгновение она приседает, скрываясь за островком.
 
— Я почти ничего не видел, – говорю я. Только твои соски, которые, откровенно говоря, выглядели чертовски соблазнительными.
— У меня есть глаза. Я знаю, что ты видел, – огрызается она.
— Если это тебя хоть как-то утешит, тебе нечего стыдиться, – пытаюсь я исправить ситуацию. Зная, что Елена не собирается выходить из укрытия, я хватаю свою футболку за шею и стягиваю ее. Я бросаю ее туда, где она стоит, и говорю. – Надень мою.
— Спасибо. – Я слышу, как она двигается, и затем она, наконец, встает, держа в руке свою мокрую рубашку.
Черт, она хорошо смотрится в моей футболке.
Я мгновенно снова начинаю твердеть, и мне приходится делать глубокие вдохи, чтобы успокоить свой член.
Когда я заканчиваю любоваться ею и перевожу взгляд на ее лицо, то замечаю, как она пялится на мою грудь. Ее губы приоткрыты, а глаза остекленели.
Уголок моего рта приподнимается в ухмылке.
— Рад знать, что тебе нравится то, что ты видишь. Теперь мы квиты.
Это выводит ее из задумчивости, ее щеки покрываются нежно-розовым румянцем.
— Прости. Я не хотела пялиться.
Я обхожу остров и, взяв стакан, который она поставила в раковину, наливаю в него воду, а затем протягиваю ей.
— Ты хотела пить?
— Спасибо. – Наши пальцы соприкасаются, когда она берет у меня стакан, и от этого по моей руке пробегает электрическая искра.
Елена, должно быть, тоже это почувствовала, потому что ее глаза встречаются с моими. Она пытается скрыть свою реакцию, отпивая немного воды, а затем делает шаг назад, создавая некоторое пространство между нами.
Она откашливается, затем спрашивает:
— Не можешь уснуть?
Я качаю головой.
— Не хочешь составить мне компанию?
— А... ладно.
Я жестом указываю на гостиную и следую за ней к дивану. Я жду, пока она выберет место, чтобы присесть, и сажусь рядом с ней. Поворачиваясь к ней всем телом, я говорю:
— Расскажи мне о себе.
Она прикусывает нижнюю губу, думая о том, чем бы поделиться.
Боже, у меня такое чувство, что я собираюсь ходить с постоянным стояком.
— Я люблю читать, – наконец-то она отвечает мне.
— Да? Что?
— Художественную литературу.
— Что именно? Романтику? – Я дразню ее.
Когда ее щеки становятся нежно-розовыми, я знаю, что угадал правильно, и от этого уголок моего рта приподнимается.
— Да, романтику, – признает она, а затем делает еще один глоток воды. – Твоя очередь.
— У меня нет времени читать.
Мой ответ вызывает у нее тихий смешок, и он звучит музыкально.
— Расскажи мне что-нибудь еще, – требует она.
Мне это нравится. Это первый раз, когда мы по-настоящему разговариваем. Это расслабляет.
— Я был действительно близок со своим отцом. Он был моим лучшим другом, – говорю я ей правду.
Глаза Елены смягчаются от сострадания.
— Какое твое любимое воспоминание о нем?
Я на мгновение задумываюсь.
— Их так много. – Положив руку на спинку дивана, я зажимаю прядь ее волос между указательным и большим пальцами. – Каждое воскресенье он готовил для нас стейки на гриле. Мы сидели на веранде и разговаривали о самых разных вещах.
На ее лице появляется пронзительное выражение.
— Это звучит так мило.
— Ты не близка со своим отцом? – спрашиваю я, хотя она и раньше говорила мне, что ничего для него не значит.
Елена качает головой.
— А есть какая-то причина? – Я наклоняю голову, сохраняя спокойное выражение лица, потому что хочу, чтобы она открылась мне.
Елена опускает взгляд на бокал в своей руке, и проходит долгое мгновение, прежде чем она отвечает: