Во всем виновата книга

В тот день мистер Бергер больше ничего не прочел и два просмотра тридцать первой главы «Анны Карениной» стали единственным его соприкосновением с миром литературы. Он не мог припомнить день, когда читал меньше. Он жил ради книг. Они поглощали все его свободное время, начиная с раннего детства, когда он открыл для себя, что может взяться за книгу без помощи матери, обыкновенно читавшей ему вслух. Он помнил первые попытки одолеть рассказы Уильяма Эрла Джонса о Бигглзе, помнил, как спотыкался на длинных словах и разбивал их на слоги, чтобы из одного трудного слова получились два более легких. С тех пор книги стали его неразлучными друзьями. Бергер жертвовал ради них даже дружбой – ему не раз случалось скрываться от приятелей после школы; не отвечать на их стук в дверь, когда дома, кроме него, никого не было; выбирать окольную дорогу домой и не подходить к окнам, чтобы никакие футбольные баталии, никакие экспедиции в соседские сады не помешали дочитать очередную захватывающую историю.

В определенном смысле книги отчасти были виновны и в роковой нерешительности его ухаживаний за девушкой из бухгалтерии. Видимо, она все же иногда читала – мистер Бергер видел у нее в руках роман Джорджетт Хейер и еще какую-то невзрачную книгу из двухпенсовой библиотеки, – но чтение определенно не было ее страстью. А вдруг она потребовала бы, чтобы мистер Бергер смотрел вместе с ней спектакли или балеты или же сопровождал ее в модные магазины – по той простой причине, что у них «должны быть общие интересы»? В конце концов разве не так поступают все молодые пары? Но чтение книг – это занятие, требующее уединения. О да, можно читать и в комнате, где находится твоя жена, или даже лежа рядом с ней в постели перед сном, но это предполагает полное согласие между супругами, если хотите – родство душ. Было бы настоящим бедствием связать свою жизнь с женщиной, которая, пробежав глазами две-три страницы, начинает напевать, или постукивать пальцами по столу, привлекая к себе внимание, или – боже упаси вас от этого! – возиться с настройкой радио. Затем она начнет высказывать свое мнение относительно книги в ваших руках, и с этой минуты мир и спокойствие будут утрачены навсегда.

Однако сейчас, сидя в кухне дома своей покойной матери, мистер Бергер внезапно осознал, что никогда и не стремился выяснить мнение девушки из бухгалтерии по поводу книги или того же балета. В глубине души он не решался изменить свою упорядоченную жизнь, в которой редко принимал более сложные решения, чем выбор следующей книги. Он жил сам по себе, отгородившись от окружающего мира, и вот теперь расплачивается за это безумием.





5


В последующие дни мистер Бергер обходился исключительно газетными и журнальными статьями о совершенствовании характера. Он почти убедил себя в том, что все увиденное им на путях Юго-Западной железной дороги было не более чем психической аномалией, своего рода отсроченной реакцией на чрезвычайно огорчившую его смерть матери. Когда ему случалось бывать по делам в городе, он нередко становился объектом специфического внимания и ловил на себе чужие взгляды, брошенные исподтишка или откровенно бестактные. Но этого и следовало ожидать. Мистер Бергер надеялся, что память горожан о безуспешных поисках полиции в конечном счете потускнеет и сотрется. У него не было ни малейшего желания закрепить за собой репутацию местного чудака.

Однако по прошествии времени произошло нечто странное. Обыкновенно, по мере того как событие удаляется от нас, воспоминания о нем становятся все более туманными. По всем законам человеческого поведения, мистер Бергер должен был окончательно уверовать, что вся эта история с молодой женщиной, напоминающей Анну Каренину, порождена одним лишь его болезненным психическим состоянием. Но мистер Бергер с каждый днем все сильнее убеждался в обратном. Он видел эту женщину, и она была реальна – разумеется, в несколько расширенном понимании термина «реальность».

Мистер Бергер снова начал читать, сперва с опаской, но вскоре окунулся в чтение с головой. Он возобновил свои прогулки вдоль железнодорожных путей и, как и прежде, останавливался на помосте в ожидании вечернего поезда. Каждый раз, когда приближался экспресс из Эксетера в Плимут, мистер Бергер всматривался в уходящую на юг узкую тропинку. Темнело теперь раньше, и уже было трудно что-либо разглядеть, но мистер Бергер сохранил отменное зрение и благодаря постоянной практике без труда заметил бы малейшую перемену в очертаниях густого кустарника.

Но все было безмятежно до наступления февраля, когда женщина появилась вновь.





6


Вечер был холодным, бодрящим. В воздухе почти не ощущалось сырости, и мистер Бергер, совершая обычную вечернюю прогулку, любовался тем, как пар его дыхания завитками уходит в небо. Из «Пятнистой лягушки» доносилась музыка: нечто вроде современной обработки народных песен, к которым мистер Бергер испытывал тайное пристрастие. Он собирался заглянуть туда на часок-другой, после того как проследит за прохождением поезда. Ежевечерний караул у перехода через железную дорогу превратился для него в своеобразный ритуал, и хотя он уверял себя, что это не имеет никакого отношения к той женщине с красным мешочком, в глубине души понимал, что это неправда. Ее образ продолжал преследовать мистера Бергера.

Он сел на помост и раскурил трубку. Откуда-то с востока послышался гул приближающегося поезда. Мистер Бергер посмотрел на часы: самое начало седьмого. Поезд появился слишком рано. Это было неслыханным делом. Если бы мистер Бергер все еще писал заметки для «Телеграф», то мог бы рассказать об этом удивительном событии, как натуралисты-любители по весне сообщают читателям о прилете первой кукушки.

Он уже мысленно составил текст заметки, когда услышал какой-то шум справа от себя. Кто-то шел по тропинке и явно торопился. Мистер Бергер спрыгнул с помоста и направился в ту сторону, откуда раздавались шаги. Небо было ясное, и луна уже посеребрила листья кустарника, но даже без ее света мистер Бергер смог бы разглядеть спешащую к поезду женщину с красным мешочком через плечо.

Он выронил трубку, но успел подхватить ее на лету. Ведь это была его любимая трубка.

Вы не ошиблись бы, решив, что мистер Бергер одержим этой женщиной, однако на самом деле он вовсе не ожидал новой встречи с ней. В конце концов, никто из людей не может обзавестись привычкой бросаться под поезд. Подобное совершают один раз или не совершают вовсе. Что касается первого случая, то сокрушительный удар поезда исключил бы любую возможность его повторения, но если даже человек каким-то чудом уцелеет при столкновении, одного лишь воспоминания от перенесенной боли будет достаточно, чтобы отвратить его от новых попыток. И все же, вне всякого сомнения, это была та же самая женщина, с тем же самым красным мешочком, и она спешила совершить точно такой же самоубийственный поступок, свидетелем которого однажды уже оказался мистер Бергер.

«Должно быть, это привидение», – подумал он. Другого объяснения не существует. Перед ним дух бедной женщины, умершей много лет назад – насколько успел разглядеть мистер Бергер, платья такого фасона носили в прошлом веке – и обреченной повторять последние мгновения своей жизни снова и снова, до тех пор пока…

Пока – что? Мистер Бергер не мог с уверенностью ответить на этот вопрос. Он прочитал довольно много произведений Монтегю Родса Джеймса и Уильяма Уаймарка Джейкобса, Оливера Онионса и Уильяма Хоупа Ходжсона, но ни разу не сталкивался с чем-то подобным. Он вынес из прочитанного смутное представление о том, что в таких случаях иногда помогает перезахоронение покойника в более подходящее место, в то время как Джеймс предпочитал возвратить в могилу какой-либо древний артефакт, и тогда связанная с ним неприкаянная душа должна упокоиться. Однако мистер Бергер понятия не имел, где была погребена эта женщина, и во время своих прогулок он ни разу не выкопал из земли даже цветок, не говоря уже о старом свистке или манускрипте. С этим можно будет разобраться позже, а сейчас мистера Бергера больше заботило другое, более важное дело.

Была ли эта женщина призраком или нет, но столь раннее прибытие экспресса, очевидно, стало для нее полной неожиданностью. К тому же ветки кустарника, словно сговорившись препятствовать ей на пути к гибели, цеплялись за платье, и один раз женщина даже упала на колени. Однако мистер Бергер мгновенно осознал, что, несмотря на все эти помехи, она еще может вовремя добежать до путей и принять на себя сокрушительный удар поезда.

Мистер Бергер помчался к ней, размахивая руками и пытаясь криком привлечь внимание женщины. Так быстро он еще никогда в жизни не бегал и потому первым успел к тому месту, где обрывалась тропинка. Незнакомка на мгновение остановилась, увидев его. Возможно, она была так сосредоточена на своих гибельных замыслах, что не слышала предупреждающих криков, но теперь, оказавшись лицом к лицу с мистером Бергером, вернулась в реальность. Она выглядела моложе, чем он, кожа ее казалась чрезвычайно бледной, хотя, возможно, во всем была виновата луна. Таких черных волос мистеру Бергеру еще не доводилось видеть; они будто поглощали весь свет без остатка.

Женщина метнулась сначала вправо, а затем влево, пытаясь обежать мистера Бергера, но кустарник оказался слишком густым. Земля под ногами задрожала, грохот приближающегося поезда сделался оглушительным. Гудок не застал мистера Бергера врасплох. Вероятно, машинист увидел человека, стоявшего рядом с рельсами. Мистер Бергер помахал машинисту правой рукой, показывая, что все в порядке. Женщина не могла проскочить мимо него, а у самого мистера Бергера не было намерения бросаться под колеса.

Сжав в отчаянии кулаки, незнакомка молча провожала взглядом проходящий поезд. Мистер Бергер тоже повернул голову, из окон на него с любопытством смотрели пассажиры, а когда он оглянулся, женщины на тропинке уже не было. Только когда затих шум поезда, он услышал, как вдалеке шуршит кустарник, и догадался, что она побежала назад, вверх по склону. Мистер Бергер кинулся вдогонку, продираясь сквозь те же самые кусты, что мешали таинственной брюнетке пройти к насыпи. Он порвал пиджак, потерял трубку и слегка подвернул лодыжку, запнувшись о корень, но все же не сдавался. Выбравшись на дорогу, он успел заметить, как женщина скрылась в проулке, идущем параллельно главной улице Глоссома. По одну его сторону тянулись дома с окружавшими их садами, другую занимала задняя стена бывшей городской пивоварни, ныне заброшенной, хотя слабый аромат лежалого хмеля до сих пор витал в воздухе.

Дальше проулок раздваивался, и левое ответвление в конце соединялось с главной улицей, а правое уходило в темноту. Слева мистер Бергер никого не заметил, притом что улица была хорошо освещена. Он решил свернуть направо и вскоре очутился среди пережитков славного промышленного прошлого Глоссома. Здесь находились старые склады, часть которых еще служила по прямому назначению, но большинство давно было заброшено; стена с вывеской, объявлявшей, что тут размещаются бондарная мастерская и свечной заводик, хотя вид полуразрушенного здания не оставлял никаких сомнений в том, что время, когда здесь изготовляли бочки или свечи, давно миновало; и наконец, двухэтажное строение из красного кирпича, с зарешеченными окнами и поросшим травой крыльцом. Дальше дорога упиралась в тупик. Мистер Бергер готов был поклясться, что слышал, как в этом доме мягко закрылась дверь, как только он подошел ближе.

Он остановился и оценивающим взглядом изучил дом. Свет нигде не горел, а на окнах скопился такой слой копоти и грязи, что не было ни малейшей возможности рассмотреть что-нибудь внутри. Прямо на каменной кладке выше двери была вырезана какая-то надпись. Мистеру Бергеру пришлось напрячь зрение, поскольку луна в данном случае явно не годилась в сообщники. Наконец удалось разобрать слова: «Частная библиотека Кекстона».

Мистер Бергер нахмурился. В свое время он справлялся, есть ли в городе библиотеки, и ему отвечали, что нет ни одной, а ближайшая, как и многое другое, чего не доставало в Глоссоме, находится в Морхэме. Правда, был газетный киоск, владелец которого также торговал и книгами, но по большей части детективными и любовными романами, а мистер Бергер мог читать и то и другое лишь в весьма ограниченном количестве. Разумеется, существовала большая вероятность того, что «Частная библиотека Кекстона» давно прекратила свою работу, но если так, то почему трава на крыльце местами примята? Кто-то все же захаживал сюда, и если мистера Бергера не обманывала интуиция, среди посетителей была и женщина – или же некий фантом, напоминающий женщину, – очевидно, одержимая навязчивой идеей повторить судьбу Анны Карениной.

Он достал спичечный коробок и зажег спичку. Справа от двери в крохотном окошке из цветного стекла виднелась пожелтевшая табличка: «По всем вопросам звоните в колокольчик». Мистер Бергер извел три спички в тщетных попытках отыскать что-либо напоминающее колокольчик. Ничего похожего. И никакой прорези или ящика для писем.

Мистер Бергер обогнул здание справа, поскольку слева дорогу преграждала сплошная стена. За углом он обнаружил еще один узкий проход, упиравшийся в другую кирпичную стену. С этой стороны дома не было ни окон, ни дверей. За стеной простирался пустырь.

Вернувшись к парадной двери, мистер Бергер постучал в нее кулаком, скорее надеясь, чем действительно ожидая ответа. И ничуть не удивился, когда его не последовало. Затем мистер Бергер присмотрелся к одинокой замочной скважине. Она вовсе не выглядела проржавевшей, и когда он коснулся пальцем края выреза, на коже остался липкий след, пахнущий смазочным маслом. Все это выглядело весьма странно и в немалой степени зловеще.

Мистер Бергер рассудил, что ничего больше не может поделать в настоящий момент. К вечеру еще больше похолодало, и он до сих пор не ужинал. Хотя Глоссом был тихим и безопасным городком, мистера Бергера не радовала перспектива провести всю ночь возле темных окон этой библиотеки, в надежде дождаться появления призрачной женщины и спросить у нее, зачем она с такой настойчивостью пытается броситься под поезд. Помимо всего прочего, мистер Бергер пренеприятнейшим образом оцарапал себе руки, и их требовалось обработать антисептиком.

Поэтому он, бросив прощальный взгляд на библиотеку Кекстона, направился домой в еще большем смятении, чем прежде, и «Пятнистая лягушка» в тот вечер так и не дождалась своего постоянного посетителя.





7


На следующее утро, в начале одиннадцатого, мистер Бергер вернулся к библиотеке Кекстона, справедливо рассудив, что это вполне благопристойное время для визита, и если библиотека все еще работает, он может кого-нибудь там застать. Однако здание выглядело таким же тихим и заброшенным, как и накануне вечером.


Не придумав ничего лучшего, мистер Бергер принялся наводить справки, но без всякого проку. Он не выяснил ничего ни в газетном киоске, ни в бакалейной лавке, ни среди немногочисленных ранних посетителей «Пятнистой лягушки». О да, все эти люди знали о существовании библиотеки, но никто не мог припомнить то время, когда она в действительности работала, назвать имя ее владельца или хотя бы подтвердить, что там до сих пор хранятся книги. Ему предложили обратиться в морхэмскую ратушу, где вели учет имущественных дел для всех окрестных поселений.

Закончилось тем, что мистер Бергер и в самом деле отправился на автомобиле в Морхэм. По дороге он рассуждал о поразительном отсутствии интереса к библиотеке у жителей Глоссома. Казалось, горожане напрочь забыли о ней и никогда бы не вспомнили, если бы не мистер Бергер со своими расспросами. В скором времени эти смутные воспоминания будут снова погребены под грузом забот, что вполне объяснимо – ведь библиотека давно прекратила работу. Гораздо любопытнее то, что в большинстве своем жители города не знали и не желали ничего узнавать о ней, пока мистер Бергер не привлек их внимание. Он уже успел убедиться в чрезвычайной сплоченности глоссомского общества, поскольку ехидные комментарии по поводу галлюцинаций и неоправданной задержки поезда преследовали его даже теперь, когда он спрашивал о библиотеке. Похоже, в городе существовали лишь две разновидности дел и событий: те, что интересовали всех, и те, что не интересовали никого, пока слухи не привлекут к ним внимание публики. Пожилые обитатели Глоссома могли во всех подробностях рассказать о любой странице истории города вплоть до шестнадцатого века, и своя биография имелась здесь у каждого здания, как старинного, так и недавно построенного.

За исключением частной библиотеки Кекстона.

В ратуше Морхэма смогли пролить лишь слабый свет на эту загадку. Собственником здания библиотеки числился некий Фонд Кекстона, в качестве адреса которого был указан почтовый ящик в Лондоне. Фонд исправно оплачивал все счета на собственность, включая муниципальный налог и плату за электричество, и это все, что сумел выяснить мистер Бергер. Его расспросы о библиотеке встречали в Морхэме недоуменными взглядами. Он провел не один час за изучением старых номеров местной еженедельной газеты, начиная от рубежа веков, однако не нашел ни единого упоминания о библиотеке Кекстона.

Уже стемнело, когда мистер Бергер вернулся домой. Он приготовил себе омлет и попытался почитать перед сном, но все мысли его были заняты странным фактом: библиотека существовала и в то же время ее словно не было. Он видел это здание. Оно стояло посреди Глоссома и занимало значительную площадь. Каким же образом немногочисленное городское сообщество могло не замечать его столь долгое время?

Нельзя сказать, что следующий день сложился для мистера Бергера более удачно. Звонки в книжные магазины и библиотеки, включая Большую Лондонскую библиотеку и библиотеку Крэнстона в Рейгейте, старейшую в стране, лишь подтвердили всеобщую неосведомленность относительно Кекстона. В конце концов мистер Бергер поймал себя на том, что беседует с представительницей Ассоциации специализированных библиотек в Британии – организации, о существовании которой он прежде и не подозревал. Библиотечная леди пообещала свериться с отчетами, но признала, что никогда не слышала о Кекстоне, и будет сильно удивлена, если выяснится, что кто-либо другой о нем слышал, учитывая ее энциклопедические познания в этом вопросе, а уж в этом-то мистер Бергер, после часовой лекции по истории библиотечного дела в Англии, не посмел бы усомниться[68].

Он предположил, что и в самом деле ошибся с адресом. В той части города были и другие здания, куда незнакомка могла бы забежать, спасаясь от преследования, однако библиотека Кекстона оставалась наиболее вероятным местом для убежища. Где еще может скрываться женщина, неоднократно пытавшаяся воспроизвести последние мгновения жизни Анны Карениной, как не в старой библиотеке?

Тем вечером, ложась спать, мистер Бергер принял окончательное решение. Он превратится в своего рода детектива и будет тайно наблюдать за частной библиотекой Кекстона до тех пор, пока не разгадает все ее тайны.





8


В скором времени выяснилось, что работа детектива не такое уж приятное занятие. У крутых парней из книг все получалось очень ловко, когда они, сидя в автомобиле или ресторане, могли вести наблюдение в относительно комфортных условиях, особенно если дело происходило в Лос-Анджелесе или каком-либо другом местечке, где всегда тепло и солнечно. Однако все выглядит совсем иначе, когда вы ходите вокруг ветхого здания в маленьком английском городке сырым и холодным февральским вечером, надеясь, что никто из знакомых не пройдет мимо или, чего доброго, какой-нибудь излишне бдительный и деятельный обыватель не сообщит полиции о подозрительном бродяге. Мистер Бергер живо представлял себе, как инспектор Карсуэлл прикуривает, делает затяжку и приходит к заключению, что ему в руки определенно попал человек, одержимый особой формой безумия.

На свое счастье, мистер Бергер отыскал укрытие в старой бондарной мастерской, обеспечивающее ему хороший обзор через обвалившийся участок стены. При этом сам наблюдатель оставался незамеченным. Он перенес сюда одеяло, подушку, флягу с чаем, бутерброды и шоколад, а также две книги. Одну из них – сочинение Джона Диксона Карра под названием «Согнутая петля» – он выбрал для того, чтобы глубже погрузиться в атмосферу детектива, а вторая – «Наш общий друг» – была последней книгой Чарльза Диккенса, которую еще не прочел Бергер. «Согнутая петля» оказалась весьма недурна, хотя и несколько фантастична. Впрочем, мистер Бергер рассудил, что черная магия и роботы едва ли могли вызвать большее удивление, чем две одинаковые попытки самоубийства со стороны одной и той же женщины. Причем первая попытка привела к полному успеху, а вторая – ну, вторая удалась куда в меньшей степени.

День миновал без происшествий. Никто не появлялся в проулке, если не считать копошащейся там крысы. Мистер Бергер закончил читать Диксона Карра и принялся за Диккенса. Это был последний из завершенных романов автора, и от зрелого Диккенса, по сравнению с «Оливером Твистом» и «Посмертными записками Пиквикского клуба», следовало ожидать большей сложности, требующей от читателя терпения и внимания. Когда начало смеркаться, мистер Бергер отложил книгу, не желая привлекать к себе внимание светом фонаря, и выждал еще час в надежде на то, что с наступлением темноты в библиотеке Кекстона начнется какое-то оживление. Однако свет в старом здании так и не загорелся, и мистер Бергер наконец покинул свой пост, направившись к «Пятнистой лягушке», чтобы получить горячий ужин и бодрящий бокал вина.

Он возобновил свою вахту на следующее утро, но решил поменять Диккенса на Вудхауса. Второй день тоже прошел без особых волнений, за исключением внезапного появления маленького терьера. Он начал лаять на мистера Бергера, который безуспешно пытался отогнать пса, пока вдали не раздался пронзительный свисток хозяина. Терьер убежал. День выдался более теплым, чем предыдущий, и это было настоящее благословение небес: утром мистер Бергер проснулся с замерзшими ногами и решил, что наденет два пальто, если погода будет такой же холодной, как накануне.

В сумерках мистера Бергера стали одолевать сомнения в разумности выбранного плана действий. Но он не мог бесцельно бродить по проулку. Это было просто недопустимо. Он прислонился к стене и задремал. Ему снилось, что в библиотеке Кекстона зажглись огни, а по проулку катится поезд, пассажирами которого были одни лишь темноволосые леди с маленькими красными мешочками, и все они готовились совершить самоубийство. Во сне мистер Бергер слышал чьи-то шаги по гравию, а затем по траве, однако, когда он проснулся, звук шагов не исчез. Кто-то шел по проулку. Мистер Бергер приподнялся и устремил взгляд в сторону библиотеки. Он различил на крыльце силуэт незнакомца с саквояжем в руке, а в замочной скважине заскрежетал ключ.

Мистер Бергер стремительно поднялся на ноги, пробрался через пролом в стене и выскочил в проулок. Пожилой мужчина на крыльце библиотеки Кекстона уже провернул ключ в замке. Этот господин с пышными серебристыми усами был ниже среднего роста и носил длинное серое пальто и фетровую шляпу с белым пером. Он с видимой тревогой посмотрел на мистера Бергера и поспешно распахнул дверь.

– Постойте! – крикнул мистер Бергер. – Мне нужно с вами поговорить!

Пожилой джентльмен явно не был расположен ни с кем разговаривать. Он вошел в дверь, но вспомнил, что оставил на крыльце саквояж, и протянул к нему руку. Однако мистер Бергер был тут как тут, и двое взрослых людей устроили неподобающую их возрасту игру в перетягивание каната – каждый дергал за одну ручку саквояжа.

– Немедленно отпустите! – воскликнул старик.

– Ни за что, – ответил мистер Бергер. – Мне нужно поговорить с вами.

– Нужно было позвонить заранее и договориться о встрече.

– Вашего номера нет в телефонной книге.

– Тогда пришлите письмо.

– У вас нет почтового ящика.

– Послушайте, приходите завтра и позвоните в колокольчик.

– Здесь нет никакого колокольчика! – крикнул мистер Бергер, голос которого от огорчения подскочил на целую октаву.

Он в последний раз решительно потянул саквояж на себя и выиграл состязание. В кулаке у старика осталась лишь ручка.

– Вот незадача! – проворчал усатый господин, задумчивая рассматривая свой саквояж, крепко прижатый к груди незваного гостя. – Полагаю, раз так, вы можете войти, но только ненадолго. Я очень занят.

Он отступил в сторону, пропуская мистера Бергера. Теперь, когда ему наконец-то представилась возможность попасть в библиотеку, этот достойный джентльмен испытал приступ острого беспокойства. Внутри было совершенно темно, и кто знает, что ожидало его за дверью? Он предавал себя во власть странного – возможно, сумасшедшего – старика, не имея никакого другого оружия, кроме взятого в заложники саквояжа. Но мистер Бергер уже так далеко зашел в своих поисках, что должен был получить хоть какой-то ответ, если надеялся когда-либо вернуть себе душевное спокойствие. Все еще прижимая к себе саквояж, словно это был спеленутый младенец, Бергер переступил порог библиотеки.





9


В библиотеке зажглись лампы. Они были тусклыми и придавали окружающим предметам желтоватый оттенок, но все же осветили ряды полок, уходящие вглубь. Мистер Бергер сразу уловил тот особый застоявшийся запах, характерный для помещений, где долгие годы, подобно марочным винам, хранились книги. С левой стороны стоял дубовый стол, ящики его были наполнены бумагами, к которым, судя по толстому слою пыли, давно никто не притрагивался. Позади стола виднелась открытая дверь в соседнюю комнату, и мистер Бергер разглядел в ней телевизор и край кровати.

– Послушайте, – начал он, – мне необходимо знать ответ. Я больше не выдержу.

– Чего вы не выдержите?

– Эти женщины, они бросаются под поезд, потом возвращаются и снова пытаются сделать то же самое. Просто немыслимо! Я понятно выражаюсь?