Сердце умирает медленно

И я постучала в дверь. Терпения хватило ровно на полминуты. Когда никто не открыл, робко нажала на кнопку звонка. Тишину дома нарушила громкая трель, после которой раздались шаги и недовольное ворчание.

– Эмили? – появившаяся на пороге миссис Джонс лучезарно улыбнулась. – Рада тебя видеть в добром здравии. Как… как ты? – не дождавшись ответа, воскликнула: – И ты здесь, Чарльз? В такое время! Что-то стряслось? Прошу, проходите.

– Здравствуй, Дороти, – послышался из-за моей спины голос отца. – Я сопровождаю дочь. Подожду здесь.

– О… – Хозяйка дома перевела взгляд на меня и неохотно отступила в сторону.

Возможно, она бы и хотела прогнать «немощную калеку» прочь, но, увы, правила приличия такого не предусматривали, а бывшая мамина подруга предпочитала, чтобы ее поступки всегда выглядели благопристойно.

– Проходи, Эмили.

– Спасибо, – я переступила порог и огляделась.

Все в этом доме было ровно так же идеально, как выглаженный до скрипа костюм миссис Джонс и ее отполированные до зеркального блеска туфли на тонкой шпильке: бежевые портьеры на широких окнах, молочного цвета накидки на старой, но умело отреставрированной мебели, дорогой паркет светлых тонов. Как в музее. Все стерильно чистое, даже страшно прикасаться. Райан, честно говоря, не совсем вписывался в строгий интерьер. Трудно представить, как он входит в это жилище в грязных после бега кроссовках и плюхается с размаху на винтажный диван.

– Что привело тебя сюда в такую рань? – Хозяйка выжидающе скрестила руки на груди.

Дверь закрылась, и теперь женщина не выглядела образцом вежливости.

– Я… – мне вдруг стало не по себе. – Мне нужно увидеть вашего сына.

– Зачем? – ничуть не смущаясь, поинтересовалась она.

Мне приходилось смотреть на нее снизу вверх, и я совершенно растеряла всю свою решительность.

– Хочу… поговорить с ним.

– Вынуждена огорчить тебя, детка, – на ее лице промелькнула довольная ухмылочка. – Райан уехал в Дарем, – она развела руками. – Так торопился заселиться и начать поскорее студенческую жизнь, что сорвался неделю назад и укатил прямо на машине отца. Даже половину вещей дома оставил: планшет, наушники, одежду.

– Уехал? – У меня не получилось удержать вздох сожаления.

– А ты не знала? Он тебя не предупреждал?

Кажется, женщина наслаждалась моей реакцией. Ей ужасно нравилось, какой эффект производили ее слова.

– Нет, – я взволнованно облизнула губы. – Мы с ним просто… немного повздорили…

– Ох, сожалею, Эмили, – костлявая рука коснулась моего плеча. – Ты только не переживай. Тебе нельзя, – хитрые глаза сверкнули. – Но я сообщу, что ты заходила, ладно?

– Угу, – я проследила за ее движением: миссис Джонс ненавязчиво указывала мне на дверь.

– Моему сыну сейчас необходимо плотно заняться учебой. Потом его ждут стажировка и успешная карьера. Но… думаю, он найдет пару минут, чтобы связаться со старым другом, не переживай.

Шаг. Еще шаг. Она почти прижала меня к двери, вынуждая развернуться и уйти прочь.

– Спасибо, миссис Джонс, – я расстроенно опустила голову.

– Ну, тогда до свидания! – Мать Райана радостно потянулась к ручке двери.

– Кто там, Дороти? – раздалось откуда-то недовольное кряхтение.

– Всего хорошего! – даже не обернувшись, поторопила меня хозяйка дома.

Она продолжала улыбаться, но как-то сдержаннее. Я бы сказала даже, более напряженно.

– Та девочка пришла, да? – Из-за угла показалась трость.

– Это обо мне? – Я замерла у порога.

– Счастливо, Эмили! – Миссис Джонс распахнула передо мной дверь и встала так, чтобы не было видно появившуюся в гостиной пожилую женщину.

Но мне почему-то показалось очень важным увидеть старую миссис, и я сделала шаг вправо, упрямо вытянув шею в сторону источника звука.

– Это ты… – из-за угла появилась хромая полноватая седая женщина в цветастом платье.

Она оказалась такой, какой ее и описывал Райан: пронзительные серые глаза под толстым стеклом очков, испещренное морщинами усталое лицо, спутанные волосы, выбивающиеся из скрученной на затылке наспех прически. Старая, но с очень живой мимикой, придававшей ей поистине колдовское обаяние.

– Я знала, что ты придешь.

– Здравствуйте! – махнула рукой я.

Но бабушка вдруг застыла как вкопанная.


– Зачем вы встали с постели, Корделия? – обрушилась на нее мать Райана, не пытаясь скрыть истерические нотки в голосе.

Но пожилая женщина отмахнулась от нее, как от мухи. Шагнула в мою сторону, продолжая пронзать тревожным взглядом, и снова остановилась. Вздернула брови так, что лоб прорезали совсем глубокие морщины.

– Деточка… – сухие, бледные губы старушки задрожали.

Вздохнув, она тяжело оперлась на трость.

– Меня зовут Эмили, – обогнув хозяйку дома, я подошла к ней и протянула руку.

Но она продолжала напряженно смотреть мне в лицо.

– Ох… – выдохнула она. – Вот, значит, как…

– Я подруга Райана, хотела повидать его… но оказалось, что он уехал… – Я растерялась, не понимая эмоций, написанных у нее на лице.

То ли старушка была рада видеть меня, то ли собиралась наорать. Большие серые глаза зорко смотрели из-под тяжелых век, как будто вытягивали из меня жизнь.

– Вот почему я видела ее, – сказала старая миссис Джонс, протягивая сухонькую ручку и обхватывая мою ладонь. Это не было рукопожатием, женщина методично ощупывала каждый сантиметр моей кожи. – Она не ушла. Она с тобой.

– Что? – улыбнулась я.

– Ты видишь ее? Да? – Ее зрачки расширились на секунду, затем старушка прикрыла веки и с силой сжала мою руку. – О-о-о, ты ее слышишь… но не понимаешь, что она хочет сказать.

– Кто? – тихо спросила я.

– Довольно, Корделия! – громко воскликнула Дороти, приближаясь к нам.

– Вас двое, – зажмурилась старушка. По моей ладони побежало тепло, кончики пальцев начало покалывать. – Она не уходит, потому что должна сказать тебе.

– Кто? Я не понимаю, о чем вы.

– Вы опять за свое? – мать Райана попыталась влезть между нами. – Прекратите свои штучки, немедленно! Вы весь район с ума свели своим бредом, Корделия. Про нас ходят нелестные разговоры, – ее голос тревожным звоном оттолкнулся от стен гостиной.

Бабушка открыла глаза. Внимательно посмотрела мне в лицо и медленно выдохнула. Свою невестку она по-прежнему не замечала.

– Она должна сказать тебе. Она очень хочет показать, но ты не пускаешь. Сопротивляешься.

У меня закружилась голова.

– Простите… – попыталась высвободиться, но тонкие, скрюченные от старости пальцы держали цепко.

– Оно принадлежит ей, – пронзительные серые глаза с хитрым прищуром скользнули по моей груди, заставив вздрогнуть от страха. – Она знает.

– Корделия!

– Знает, что он придет.

Я инстинктивно сделала шаг назад.

– Кто? – пискнула.

Старушка разжала пальцы, отпуская меня. И миссис Джонс тотчас воспользовалась моментом, чтобы встать между нами. Я не понимала, радоваться этому или нет. Что означали речи пожилой женщины и стоило ли им верить?

– Вы принимали свои лекарства, Корделия? – наседала миссис Джонс.

– Отойди, ведьма, – не сдавалась она.

– Я буду вынуждена позвонить врачу.

– Вы хотели сказать мне что-то еще? – спросила я, отступив в сторону.

Бабушка Райана ненавидящим взглядом уставилась на женщину, пытающуюся помешать нашему странному разговору.

– Прости, Эмили, – повернулась ко мне миссис Джонс. – Моя свекровь очень стара и не всегда отдает отчет своим словам, понимаешь?

– Чушь! – бросила старуха, переводя взгляд на меня.

– И не пытайся вникнуть в то, что она несет. Она этими байками меня уже двадцать лет с ума сводит.

– И я во всем права! – каркнула старуха. – Ты разрушила жизнь моего сына, а теперь взялась и за внука!

Миссис Джонс натянула на свое лицо самую вежливую улыбку, на какую только была способна.

– Неделю назад она утверждала, что на фото из больницы не ты, а кто-то другой, – пожала она плечами, усмехаясь. – Ты можешь представить масштаб катастрофы. – Не стесняясь того, что пожилая женщина все видит, хозяйка дома характерным жестом намекнула на ее безумие. – В ее возрасте нельзя пропускать прием лекарств.