Особа королевских ролей

И кавалер сразу отпадал.

Сотрудники лаборатории считали себя семьей. Гончаров, Теребенько и Шмелев дружили с юности, они учились вместе в институте, веселились в студенческие годы, потом остепенились. У Василия была жена Варвара Петровна Печень. Она очень гордилась своей уникальной фамилией, говорила:

— Я одна Печень в России, других нет. И не собираюсь становиться Теребенько.

В отличие от друзей, Роберт Шмелев был вдовцом, у него имелся сын Лева, который постоянно себя искал. Левушка учился на актера, художника, журналиста, переводчика… В каждом вузе он проводил один год, потом говорил:

— Мне стало ясно: эта профессия мне неинтересна, я не смогу реализовать свой потенциал.

После такого заявления парень покидал очередную alma mater, и добрый папа устраивал его в другой институт.

Заботилась о Робе его сестра Екатерина Семеновна, она же воспитала Левушку. Катя некоторое время пребывала в статусе замужней дамы, получила фамилию Кизякова, родила сына Никиту и быстро овдовела. Роль отца мальчика исполнял дядя Роберт, который жил в одной квартире с сестрой. Никита и Лева считали себя братьями.

Василий Петрович, Роберт Петрович и Варвара Петровна называли себя: «Два Петровича и Печень Петровна». Дни рождения, Новый год, другие праздники друзья справляли вместе еще со студенческих лет. В спаянной компании никогда не возникало ссор и даже мимолетного выяснения отношений. Это была семья со своими традициями, мечтами и горестями. Но Антонине, матери Оксаны, приятели мужа не особенно нравились, она сама к ним в гости не ходила и в дом к себе не звала. Оксана не видела ни Теребенько, ни Шмелева, ни их родных. Друзья папы были для девочки чужими, даже неприятными людьми. Почему? Каждый раз, когда кто-то из них звонил Гончаровым домой, Антонина, протягивая мужу трубку, закатывала глаза. А когда муж начинал разговор, она выходила в коридор и зло шипела:

— Некоторые люди не способны понять, что у каждого есть личная жизнь. Воспитанный человек не станет трезвонить в семейный дом вечером, в праздник или выходной. Да все эти Теребенько-Шмелевы-Печень не знают приличий, мечтают отнять у меня и у дочери Сергея, захватить его целиком и полностью.

Вот Оксана и росла в уверенности, что подчиненные отца хотят отнять его у семьи. Став подростком, девочка забегала к Сергею на работу, когда ей требовались деньги. Но она не входила в лабораторию, ждала отца в холле. Вот директор НИИ ей нравился, один раз он подошел к Гончарову и его дочери с вопросом:

— Сергей, что за красавица рядом с тобой?

— Дочка, — улыбнулся отец.

И с тех пор Матвеев, когда видел Оксану, осыпал ее комплиментами. Понятно, что она знала всех с младенчества, называла приятелей родителей «дядя», «тетя» и считала их таковыми.

Евгению Олеговну Шахову порекомендовал в штат Василий Петрович, он попросил Сергея Николаевича:

— Женька — моя бывшая аспирантка. Умная, исполнительная, замуж не собирается, от мужиков шарахается. Она будет пахать без устали, давай возьмем девку.

Гончаров согласился. Шахова влилась в коллектив, претензий к ее работе не было. Но Евгения не стала членом семьи.

Через несколько лет после того, как Шахова стала служить в НИИ, у Сергея Николаевича случился юбилей. Отмечать его решили широко, пригласили много людей. Среди них, конечно же, были все друзья с чадами и домочадцами, знакомые и некоторые сотрудники из разных отделов института. Пришлось позвать и Леонида Гавриловича с женой и сыном. Юбиляр не горел желанием видеть Матвеевых, но не пригласить директора было бы проявлением невоспитанности и могло быть расценено как объявление войны. Ну и, конечно, среди гостей была Шахова.

Евгения Олеговна очень обрадовалась, получив от начальника адрес ресторана, спросила:

— Не сочтите мой вопрос за наглость. Можно прийти вместе с женихом?

— Конечно, — ответил Сергей Николаевич.

— Ну, наконец-то, — зааплодировал Василий Петрович. — Нельзя жить одной работой.

Возлюбленный Евгении привлек к себе всеобщее внимание. Мужчина, который просил звать его просто Димой, выглядел импозантно. Высокого роста, стройный, модно одетый, он шутил, прекрасно танцевал, пах импортным одеколоном. А когда массовик-затейник предложил гостям исполнить песню и Дима начал петь, все ахнули, у него оказался оперный голос.

— Женя, где ты убила этого прекрасного бобра? — в свойственном ей духе осведомилась Варвара Петровна, которую все свои называли Ларисой.

— Дима — дипломат, — смутилась Шахова, — наше знакомство произошло случайно.

Разговор Шаховой и Варвары слышала Оксана, стоявшая неподалеку.

Оксана прервала рассказ, помолчала, потом шепнула:

— Я устала. Хочу чаю.

— Ладно, я никуда не спешу, буду в вашем распоряжении столько, сколько надо, — одобрил я.





Глава 35




Спустя десять дней после моего разговора с Оксаной в офисе детективного агентства собрался народ.

— Полагаю, вы все друг друга знаете? — предположил я.

— Да, — кивнула Зинаида Тимофеевна, — встречались в советские годы, правда, не особенно часто. Странно, что мы еще не превратились в руины и узнаваемы.

— Мы знакомы, — буркнула Печень, — но лучше спросить, как друг к другу относились и относимся.

— В давно прошедшие времена Леонид Гаврилович Матвеев недолюбливал Сергея Николаевича, — начал разговор Борис, — а тот отнюдь не симпатизировал директору НИИ. Зинаида Тимофеевна, вы в курсе вражды, прикрытой вежливыми улыбками?


Маркина нахмурилась и повернулась ко мне:

— Иван Павлович, я обратилась к вам с просьбой выяснить обстоятельства гибели моей невестки Светланы. Вчера я получила приглашение на встречу, где расскажут о том, что случилось. Естественно, я поспешила приехать. А здесь непонятно что происходит! С какой стати тут эти личности? Ни малейшей радости от встречи с ними я не испытываю!

— Думаешь, нам хочется тебя видеть? — воскликнула Варвара Печень.

Кизякова встала, подошла к Маркиной и неожиданно положила руку ей на плечо.

— Мы ведь не дружили.

— И слава богу, — дернулась Зинаида.

— Уймись, — попросила Екатерина, — это давние дела. У нас сейчас совокупный возраст почти как у ветхозаветных библейских патриархов. Пора покончить с той историей и расставить точки над «i».

— Иван Павлович, покажите ей видео, — попросила Варвара Петровна.

— Да, то самое, что нам с Ларисой демонстрировали, — подхватила Кизякова, — то есть с Варей.

Борис повернул к присутствующим свой ноутбук и нажал на клавишу. На экране появилось изображение элегантной дамы не первой молодости.

— Добрый день, — улыбнулась она, — меня зовут Эжени Фальк. Но вы меня знаете как Евгению Шахову. Вот уже много лет я живу в Испании, потому что вышла замуж за профессора университета в Мадриде. Я немало удивилась, когда ко мне обратился господин Борис Кузнецов, помощник владельца частного детективного агентства господина Подушкина. Узнав, чего хочет Иван Павлович, я сначала решила отказаться от беседы. Не испытываю ни малейшей радости, вспоминая глупости молодости. Но после разговора с сыщиком и беседы с мужем, я все же решила сделать запись. Супруг объяснил, что мне представилась возможность извиниться перед всеми вами, смыть грех с души. Итак, по порядку. У меня был любовник по имени Дмитрий. Он представлялся дипломатом, был слегка старше меня, не стеснен в средствах. А я была девушкой с пустым карманом, аспиранткой, которая жила в съемной комнате в коммуналке. Спасибо моему научному руководителю, Василию Петровичу Теребенько, и его супруге, Варваре Петровне Печень. Они меня, голодную, приглашали на обед-ужин, да еще с собой еду давали. А еще им низкий поклон за мое устройство на работу. Заранее прошу прощения у Зинаиды Маркиной за то, что она сейчас услышит.

Евгения перевела дух и продолжила:

— Мое устройство в лабораторию проходило так. Василий Петрович попросил Сергея Николаевича взять его аспирантку на службу. Гончаров не отказал, подписал все бумаги, они отправились к директору НИИ. Теребенько заверил меня, что Матвеев не имеет права решать ничего, что связано с их подразделением. Просто необходимо соблюсти формальности, приказ о зачислении в штат подписывает директор. Он не станет со мной знакомиться, просто подпись поставит. Однако мой научный руководитель ошибся. Леонид вызвал меня к себе. Встречу он назначил на восемь вечера. Мне бы насторожиться столь позднему часу встречи, но у юности ума в голове мало. К тому же я очень хотела получить эту работу с большим окладом и перспективой роста. Надев все самое лучшее, я явилась в указанный день и час к директору НИИ.

Евгения отвернулась от камеры.

— Разговор у нас сначала шел чисто деловой, директор выглядел недовольным.

— Вы очень молоды, не имеете опыта, не сможете влиться в коллектив талантливых ученых, станете им обузой. Теребенько слишком добр, вы не первая, кого он хочет взять на службу. Но я против недоучек. Приходите, когда защитите докторскую, вот тогда и поговорим.

Я стала его упрашивать, пообещала трудиться день и ночь. Директор вроде оттаял.

— Ну, если сможете доказать, что имеете хоть какие-либо способности…

Я закричала:

— Да, да!

Хозяин кабинета открыл ящик стола, порылся в нем и… Думаю, даже секретарша Матвеева понятия не имела, что один из шкафов отодвигается и открывается, как говорил Леонид, «пещера веселья». Матвеев показал на маленькую комнату с широким диваном и сказал:

— Вот ваш пропуск на работу.

Я согласилась. Встречи в «пещере радости» происходили регулярно три раза в неделю, по расписанию: понедельник, среда, пятница. Ровно в восемь вечера я поднималась на этаж к директору, и в двадцать один ноль-ноль была свободна. Испытывала ли я отвращение к Матвееву? Нет. Он оказался опытным любовником, никак не насильником, умел и хотел доставить девушке удовольствие. Он мне даже понравился. Удовольствие длилось год, потом Леня сказал:

— Ну, все! Строй свою карьеру, я помогу, чем могу.

Я удивилась:

— Ты разрываешь наши отношения?

Он рассмеялся:

— Перевожу их в дружеские. Не терплю рутины, скуки. Я поэт и прозаик, мне нужна постоянная эмоциональная подпитка. Новизна. Острота ощущений. Все это у нас было. Теперь исчезло. Я тебе в любви не клялся, ничего не обещал. И у меня есть жена, сын. Мы замечательно провели время, это было приятное приключение. Давай красиво его закончим. Поехали в ресторан, проводим старую любовь и отметим начало новых отношений. Дружеских. Я своих не бросаю, всегда им помогаю.

Мы отправились в Дом архитектора, устроились за столиком, и к нам подсел Дима, приятель Лени.





Глава 36




Евгения усмехнулась:

— Сейчас я уверена, что Дима состоял при Лене и переключал на себя внимание очередной брошенной любовницы. Дмитрий предложил отвезти меня домой, на следующий день позвонил, пригласил в театр. У него были автомобиль и собственная квартира. Через неделю мы стали близки, я влюбилась в него по уши, вспыхнул страстный роман. Я, глупая, ждала предложения руки и сердца, но Дмитрий его не делал. Потом он улетел в ФРГ на работу. Все происходило в советские времена, айфонов тогда не было, разговор с другим государством надо было заказывать через телефонистку. Дима очень просил этого не делать, писем не слать, потому что они пойдут диппочтой, их непременно прочитают посторонние. Он пообещал:

— Вернусь через год.

Я поверила, стала ждать, изо всех сил боролась с тоской, спасалась работой.