Лука, или Темное бессмертие

– Похоже, собачьи бои доходное дело, Эмманюэль. При тебе было три тысячи евро, как и у одного из типов в «мерсе», у некоего… Лекуантра. Твой пес срубил для тебя бабки, но, судя по его состоянию, ветеринар наверняка сейчас его усыпляет.

Прост заерзал на стуле, но держал себя в руках. По всей вероятности, адвокат посоветовал ему вести себя тише воды ниже травы. Через окошко в двери Шарко увидел, что кто-то прошел по коридору: все четыре допроса должны были начаться одновременно.

– Черт, ты же перерезал своим псам голосовые связки! А знаешь, что полагается за жестокое обращение с содержащимися в неволе животными? Два года тюрьмы и тридцать тысяч штрафа как минимум! А ко всему этому добавим, как сам понимаешь, незаконную торговлю, незаконное владение незарегистрированными опасными собаками, ну и так далее… Но как тебе должно быть известно, ты здесь не только из-за этого, Эмманюэль. Уже поздно, у всех нас был дерьмовый день, так что давай не будем вилять и решим все по-быстрому, пока я не рассердился.

Франк достал из пластика фотографии сцены преступления в лесу Бонди и подтолкнул их к подозреваемому:

– Кто это?

Прост посмотрел на снимки, скривился и резко оттолкнул их от себя:

– Я ничего об этом не знаю, клянусь, что ничего не знаю. Черт, да я даже не понимаю, о чем вы! И никакого отношения к этому не имею!

Франк разложил перед ним другие фотографии, как карты в пасьянсе. Яма, тело, татуировка, укусы…

– Что ты делал в ночь с понедельника на вторник?

Прост глянул на адвоката, тот коротко кивнул.

– Я был дома, один. У меня был тяжелый день.

– Не гони. Тяжелый день, вроде вчерашнего?

Прост не ответил. Николя подошел к его стулу. И остался стоять прямо позади него, положив руку на спинку. Спросил, что он делал в тот день, что ел, какую программу по телевизору смотрел. Прост отвечал запинаясь, не очень уверенно. Сказал, что выпил и курнул травки, а больше ничего не помнит.

– Ладно, освежим тебе память, – бросил Шарко, ткнув пальцем в одну из фотографий. – Этого человека сожрала собака, стафф, вроде тех зверюг, которых ты незаконно выращиваешь для боев. Ты единственный из четверых, кто работает в «Хеффнер Транспорт», а щиты, которые ты видишь там, в яме, они как раз из твоего «Хеффнера», а не откуда-то еще.

– Это не доказательство, это не я.

Шарко показал ему фотографии, которые переслала Одри. Крупным планом маркировка щита.

– Мы обнаружили эти щиты у тебя на втором этаже, под клетками с собаками. Та же маркировка, тот же источник. «Хеффнер Транспорт».

Удар попал точно в цель. Прост замер, ощетинившись:

– Что за фигня, вы влезли ко мне в дом!

– Не волнуйся, сперва мы вытерли ноги. Но еще вернемся с обыском в твою конуру в Гуссенвиле. Пороемся в мозгах твоего компьютера, разберемся с банковскими и прочими счетами, а главное, распотрошим твой телефон. Ты же отлично знаешь: эти маленькие гаджеты настоящие стукачи. Через несколько часов мы будем полностью в курсе любых твоих передвижений за последние месяцы, с точностью до десяти метров.

Шарко указал на камеру:

– И догадайся, что подумает следователь, если ты нам скажешь, что нога твоя не ступала в лес Бонди, а мобильник докажет обратное? Ты не хуже моего знаешь, как следователи не любят вранья и что ложь может удвоить наказание.

Шарко понял, что попал в точку, когда увидел, как побледнел Прост. Водитель-дальнобойщик заерзал на стуле. Адвокат напомнил ему о праве не отвечать на вопросы, подчеркнул, что полицейский говорит без доказательств в виде данных с телефона, но задержанный знал, что с мобильником копы его прижмут. И он решил частично расколоться.

– Ну да, мы с Тони соорудили яму для собачьих боев. Мы провели три или четыре fights[60], но вот уже несколько недель мы ее не использовали: спокойнее работать на ходу, это привлекает меньше внимания. А что до трупа, понятия не имею, откуда ему там взяться. Это не я, я тут вообще ни при чем, я не преступник.

– А разве не преступление то, что ты делаешь с этими собаками? – проорал Николя, наподдав ему по затылку.

Адвокат открыл было рот, но Шарко встал так резко, что стул с противным скрежетом отъехал по полу. Он обошел стол и помахал фотографией трупа перед носом Проста:

– Итак, подведем итоги: ты выкопал яму в чаще леса, накрыл ее доской и всякой растительностью. Этакая… невидимая яма. Верно?

Никакого ответа.

– А мы внутри ее находим бедолагу, искусанного псом, который непонятно как перемолотил ему половину костей, вырвал горло и выгрыз печень. Так объясни нам: если виноват не ты, то кто? Святая Инквизиция?

Прост вялой и влажной рукой взял одну из фотографий. Потом другую, где крупным планом были видны укусы.

– Кости размолочены, вы говорите?

– Большая берцовая, локтевая, лучевая… просто в порошок стерты.

– Я знаю только одну собаку, которая на такое способна…

Он отвел глаза от фотографии, его зрачки расширились. Он уставился на какую-то воображаемую точку на столе.

– Когда мы в первый раз встретились, я еще в жизни не видел такого здоровенного стаффа… Клянусь, это чертово чудище, а не собака. В холке немногим выше обычного, но такой накачанный, мускулы прямо прут отовсюду, как… как Шварценеггер, только среди псов. И морда в два раза шире, чем у нормальных. Клянусь, я не выдумываю. Ни одна зверюга против него больше пяти минут не выдерживала. Эта псина, она нечеловеческая.

– Вот странно-то, – бросил Николя. – А кто хозяин?

– Он называет себя Каратель.


Николя переглянулся с Шарко, у которого в голове тоже щелкнуло. Майор порылся в своей папке и извлек первое письмо Ангела. Человек в маске упоминал этот псевдоним. Я покажу вам, на что способны эти монстры, прячущиеся во Франции, со своими сбирами вроде Карателя. Теперь у них есть формальное доказательство наличия связи между двумя делами. Если Ангел знаком с Карателем, обратное тоже должно быть верно. Шарко закрыл папку и, подавшись вперед, уперся ладонями в стол:

– Выкладывай.

– Я с ним не знаком, не знаю, откуда он, этот тип очень осторожен. Я даже не смог бы сказать, какая у него тачка.

– А ты постарайся.

– Клянусь. Он увертливый, как уж. Лет сорока, бритый череп, настоящий здоровяк, не такой, как его пес, но тоже крепкий. Всегда в бомбере цвета хаки. Смахивает на скина. У него один палец отрезан, но он способен на… Я хочу сказать, он такое вытворяет своими руками. Его пальцы притягивают металл. Я не вру, сам видел. Он проводит пальцами над болтом или гайкой, и они к нему приклеиваются.

– Ты сказал об отрезанном пальце. Котором?

Прост посмотрел на собственные руки:

– Кусок мизинца, на левой, кажется…

– Как у этого, – заметил Шарко, указывая на фото. – Продолжай.

– И ему всегда хочется чего-то оригинального, какого-то зрелища. Бои в подозрительных местах, очень уединенных, потому что своей собаке он голосовые связки не трогал и она рычит, как медведь. И места все время разные, и он всегда требует, чтобы ему заранее дали их осмотреть. Хочет, чтоб никто не видел его слишком уж странного зверя.

– Он приходит один?

– Ну да. Если ему не в кайф, он не появляется. Если чувствует лажу или что нет экзотики, тоже. Мы с Тони решили, что после заброшенных отстойников яма в лесу должна прийтись ему по вкусу. При каждой встрече мы настаивали, чтобы лучшие из наших псов померились с его бугаем. Классные ставки можно было сорвать, учитывая, как высоко он котировался. Но… большинство собак были разорваны в клочья.

– А яму вы когда сделали?

– Да уже больше месяца назад. В начале октября. Мы ее использовали раза два-три для других боев, а потом забросили. Мы никогда на одном месте долго не остаемся, чтобы… чтобы не замели.

Шарко уже набросал про себя начало сценария. Тот тип, Каратель, задействовал яму для «личного пользования». Он привел туда человека с татуировкой и бросил в яму вместе со своим стаффом. А люди смотрели…

– Как вы связываетесь между собой? Когда ты снова должен его увидеть?

Прост заколебался, потом глянул на камеру и снова на копов:

– А какой мне прок, если я его сдам?

Николя положил руку на плечо подследственного и впился пальцами в дельтовидную мышцу. Тот вскрикнул. Коп проигнорировал протесты адвоката:

– Нам плевать на твой бизнес, Прост, на то, как ты добываешь себе этих псов и какую судьбу им готовишь. Даже если нас блевать тянет от того, что ты творишь, мы готовы дать тебе кое-какое послабление. Ограничить пункты обвинения только собаками и устроить так, чтобы ты выпутался без особого ущерба. А, майор?

Шарко кивнул.

– Нам нужно кое-что посерьезнее. И если ты не выложишь все прямо сейчас, мы вытянем это из твоего горла разводным ключом. Твое задержание станет нескончаемым. Сорок восемь часов, плюс двадцать четыре, плюс двадцать четыре, такие у нас тарифы за организованную преступность, преступление с применением пыток, акты варварства…

– Вы не имеете права! – Он повернулся к адвокату. – Да скажите же вы что-нибудь, вместо того чтобы теребить свой сраный галстук!

Адвокат обменялся несколькими словами с полицейскими и, с учетом ситуации, посоветовал своему клиенту пойти на сотрудничество: от этого он только выиграет. Прост некоторое время размышлял, потом попросил кофе, который Николя и принес, хотя ему было сильно не в радость обслуживать такого подонка. Но он думал в первую очередь о пленниках в цилиндрах и о времени, которого оставалось все меньше. Подозреваемый обхватил стаканчик скованными ладонями и выпил, не торопясь, мелкими глоточками.

– Есть форум для любителей собачьих боев, – наконец заговорил он.

– Адрес.

– Это в Даркнете. Представления не имею ни о том, кто его создал, ни как давно он существует. Но если знаешь адрес, можешь зайти, зарегистрироваться, а дальше как на любом форуме. Можешь участвовать в боях или организовывать их. Место, время, описание, максимальное количество участников… Ну, на деле все сложнее, тут вопрос доверия, поручительства и давности участия, но в принципе так. И никто тебя не ущучит, потому что Даркнет – это Даркнет…

Он был прав. Даркнет был вечной головной болью полицейских служб, как и служб по борьбе с киберпреступностью. Все, что там происходит, – педофилия, незаконная торговля любого рода, продажа оружия – отследить невозможно, и единственным способом прижать виновных оставалось проникновение в сами сети.

Шарко протянул ему листок и карандаш. Прост отодвинул бумагу:

– Там длиннющий адрес, и я его наизусть не помню. Он есть в моем телефоне. Но…

– Но что?

– Ну, мы с Тони больше недели готовили новое место. И забили стрелку с Карателем. Надо было кое-что обсудить с ним, мы хотели выставить двух питбулей против его стаффа. На форуме мы отправили ему личное сообщение на той неделе, и он согласился. На кону было десять тысяч евро.

Глаза Шарко заблестели.

– Видишь, можешь, когда хочешь! Где? Когда?

– В Жанвиле есть кладбище барж, на берегу Уазы. Это в шестидесяти километрах от меня, в сторону Компьени. Уединеннее и дерьмовее не найдешь. Мы с Тони подготовили трюм одной из барж. У нее даже названия не осталось, но если поедете туда, то увидите, она последняя у мостков… Старая торговая баржа, вся съеденная ржавчиной.

Он опустил глаза, а когда поднял, в них появился новый блеск.

– Бой должен состояться через три дня, в ночь на воскресенье, в 23:30.

Воскресенье… Шарко принялся метаться по боксу, как тигр в клетке. Положительный момент: у них появился шанс быстро взять убийцу. Отрицательный момент: ультиматум истекает в четверг вечером, в двадцать тридцать. Он повернулся к Просту: