Давай возьмем паузу (СИ)
Несколько секунд затем мужчины просто мерили друг друга взглядами. И Том выдержал жесткий взгляд темных, черных почти что глаз Джеймса.
- Приведите мальчишку! – наконец, скомандовал своим псам Четвинд-Толбот.
Томас отвернулся, выдохнул медленно, стараясь, чтобы граф не заметил, как он взволнован. Все-таки рано он подумал, что не боится. Да кто бы не боялся, стоя безоружным — считай, почти что голым — под пристальными взглядами готовых, если что, броситься на тебя охранников.
Ни на минуту, ни на секунду даже Хиддлстон не сомневался, что Джеймс не позволит им с Лиамом уйти. Но время, драгоценное время, которое он должен был выиграть, время, которое понадобится инспектору Валландеру, чтобы привести подкрепление, — вот что было сейчас важным. Сколько уже прошло с тех пор, как он позвонил Курту? Полтора часа? Два? Он уже должен был быть здесь!
Разумеется, можно было просто продиктовать Курту адрес и самому не светиться, но как знать? Появись здесь Валландер, пусть даже с ордером на обыск, полицейских вежливо встретят и любезно покажут им все помещения — жилые и нежилые — и заботливо проводят до шлагбаума, где Скотт отдаст им честь на прощание. Лиама они не найдут.
Как-то шутки ради Джеймс показал Томасу подвал, вход в который был так искусно замаскирован, что его ни за что было не отличить от каменной кладки стены. «Тут можно проводить оргии, – похотливо облизнулся тогда Четвинд-Толбот. – Ты бы прекрасно смотрелся с хлыстом в руке, Томас. Только с ним одним, без одежды. Я позволил бы тебе выпороть какого-нибудь строптивого мальчика, Томми. Или же приказал ему выпороть тебя. Как думаешь, тебе понравилось бы, сердце мое?» Хиддлстон тогда только брезгливо поежился — темные сырые стены этого помещения не вызывали у него совсем никакой реакции, на которую, должно быть, рассчитывал граф, предлагая любовнику подобное времяпрепровождение. Ничего возбуждающего. Совсем.
Поэтому сейчас Том отчаянно надеялся, что Джеймс выведет Лиама из подвала, где наверняка его и держат. И через несколько минут пленника, действительно, привели.
Он был скован наручниками, с кляпом во рту и довольно-таки помят. Плюс его тут же, по приказу будущего графа Шрусбери, поставили на колени. Но Лиам был жив. И это было главное. Только бы Курт поторопился!
- А знаешь, это будет даже забавно, – негромко проговорил Джеймс и, опустив ладонь Лиаму на щеку, нежно погладил, приласкал, – если я убью этого мальчика прямо здесь, на лужайке, а мои люди, все как один, подтвердят, что это сделал ты? А на вот этом самом стволе, – граф достал из кармана блестящий новенький пистолет неизвестной Томасу марки (он вообще не разбирался в оружии), – так вот на этом самом стволе обнаружат твои, Томми, отпечатки. А что? Я найду способ, как вложить тебе в руки оружие. Пусть даже в твои мертвые руки, чертов ты предатель!
В голосе будущего графа вдруг прорезались истеричные нотки. «Он безумен! – с ужасом подумал Томас. – Он совершенно обезумел! Где же вы, инспектор Валландер?!»
- Ты такой идиот, Томми! Такой наивный и такой… Что же ты сделал? Это же ты виноват во всем! Ты посмел уйти! Бросить меня! Ты думал, что тебе сойдет это с рук, Хиддлстон? Решил, что меня можно просто так бросить, как надоевшую игрушку? Ты трахался со всеми этими…
- Довольно! – хлестко прервал истеричную тираду Том. – Довольно, Джеймс. Прикажи снять с Лиама наручники. Дай нам уйти и клянусь, все просто закончится. Ли не станет заявлять в полицию, правда, Лиам?
Тот, к кому обращался Томас, только закивал головой в ответ, подтверждая слова Хиддлстона.
- И ты думаешь, я тебе поверю? – выкрикнул Четвинд-Толбот. – Поверю такой лживой сучке, как ты? Да я просто закопаю вас обоих тут, в этом чудном садике. И никто ничего мне не сделает! Кто мне помешает, Том? Кто посмеет мне помешать?
- Я! – послышалось откуда-то со стороны дома и все присутствующие, даже связанный Лиам, повернулись туда, откуда прозвучало: – Я тебе помешаю, затраханная ты светлость!
Прямо на них от правого крыла дома двигался Крис. В руке он держал направленный на будущего графа Шрусбери пистолет.
- А я ему помогу! – слева, так же вооруженный, к ним приближался Магнус.
«Как? – с досадой подумал Хиддлстон. – Откуда они здесь?! Черт!»
- Кончайте эту комедию, ребята, – негромко скомандовал своим людям Джеймс, но не успели они взвести курки, как все пространство перед бассейном залил яркий свет мощного прожектора, бьющий откуда-то сверху. Послышался стрекот вертолета. Его перебивал голос, многократно усиленный громкоговорителем:
- Полиция! Всем сложить оружие и оставаться на своих местах!
«Курт!» – радостно и с облегчением улыбнулся Томас.
====== Часть 50 ======
Магнус резко открыл глаза, едва ли не раньше чем сам он понял, что больше не спит. Если, конечно, то вязкое, мутное, серое нечто, где пребывал его разум все это… сколько времени прошло, пока он находился на зыбкой границе между сном и потерей сознания?.. Вряд ли это состояние можно назвать сном — липкое забытье, куда Магнус погрузился еще вчера? Или сегодня? Как долго, черт побери, он бездействует?
Мартинссон попытался сесть — не получилось. Тело совершенно не желало выполнять команды мозга. Полицейский было испугался — а у него оно вообще есть – его тело? Он скосил глаза и облегченно вздохнул, увидев под одеялом очертания собственных рук и ног. Только бы вот заставить их двигаться!
Со второй попытки ему удалось пошевелить правой рукой. Левая — зараза! – так и не шевелилась. Точно! Этот ублюдок Четвинд Толбот прострелил ему левое плечо. Вспомнив этот выстрел, то, как высокородный мудак целился в Курта, в его приемного отца, черт побери! – как он целился и улыбался, Магнус забеспокоился еще сильнее: Курт! Что с Куртом?
Он зарычал и, опираясь на живую — все-таки живую несмотря ни на что! – руку, попытался приподняться на подушках. Руку тот час же прострелили миллионы крохотных острых иголочек — так бывает, если во сне «отлежишь» конечность.
- Там есть кнопка, – услышал он вдруг, – кнопка слева, на бортике кровати. Высота регулируется автоматически, стоит только нажать.
- Лиам! – выдохнул Магнус и, повернув голову туда, откуда доносился голос Хемсворта, даже смог выдавить из себя улыбку, радуясь тому, что видит похищенного ранее любовника целым и относительно невредимым — ссадина на щеке и нос, кажется, сломан, но вот же он — Ли — скрючившись, лежит на неудобном маленьком диванчике для посетителей и недовольно кряхтит, пытаясь разогнуть скрюченные этим прокрустовым ложем ноги.
- Привет, солнце! – Ли, потягиваясь, приблизился к кровати Магнуса и сам нажал нужную кнопку. Изголовье тут же плавно поднялось, позволяя Мартинссону принять полусидячее положение.
- Привет! – хрипло поздоровался полицейский и закашлялся.
Ли, не отрывая от лица Магнуса тревожного взгляда, практически ощупью нашарил на тумбочке пластиковую бутылку воды и, осторожно придерживая кучерявую — дурную же! – голову, помог ему напиться.
- Лучше? – спросил младший Хемсворт и, присаживаясь на краешек кровати, коснулся тыльной стороной ладони высокого лба. Пара упругих кудряшек прилипли к коже — все-таки температура еще не упала. Но доктор Хемиш клятвенно уверял актера, что после операции это норма.
- Поверьте, мистер Хемсворт, мы и не такие ранения здесь видели, – пытался он избавиться от навязчиво-приставучего Лиама, который чуть ли не за грудки хватал Хемиша, доставая его вопросами о состоянии только что прооперированного инспектора Мартинссона. – С вашим партнером все будет в порядке. Пусть спит побольше. Сон лечит, знаете ли.
Ли понял слова доктора буквально. И грудью встал возле палаты — вип-палаты, разумеется, не мог же он допустить, чтобы его любимый лежал в общей! – так вот он почти сутки продежурил возле палаты, в которой спал Магнус, отгоняя многочисленных посетителей. Серьезно! Он даже смог выставить вон троих сослуживцев Мартинссона, одетых по форме и с дубинками наперевес. Они галдели наперебой и чуть ли не арестом грозили младшему Хемсворту за сопротивление закону, но тот и бровью не повел. Доктор Хемиш сказал, что больному нужен полный покой — вот и не беспокойте моего больного, господа полицейские! Вот так вот.