Директива 22 (СИ)

Но зато потом обдумываю проблему даже более серьезно, снова обратившись к материалам дела.
– Знаешь что, поехали в больницу. У меня есть подозрение, что они не могут его привести в себя, потому что я его успокаивал, чтобы он не очнулся раньше времени там, когда мы с Дип их брали. Вряд ли они Кольбейна звали, чтобы его разбудить, а больше в Министерстве некому со мной тягаться.
– А ты забыл его привести в чувство.
Я пожимаю плечами.
– Напиши на меня рапорт.
– Кому, себе?
– И сам себе на него ответь.
– Попахивает сумасшествием.
– Сумасшествием попахивает все, что мы делаем, – сообщаю ему я. Мне, конечно, немного совестно за такой прокол, но не очень.
– Ладно, тогда едем под твою ответственность, – решил Кин. – Если ты его не выведешь из состояния полена, я оставляю за собой право укоризненно кряхтеть и всем потом три года рассказывать о том, как ты пропал в просак.
Стариковские фразеологизмы – я уже на них жаловался? Кин ими просто кишит, как недельный труп червями.
– Да на здоровье, – отмахиваюсь я.
В пути нас настиг звонок очередного информанта. Мы уже не прямо таки сильно заинтересованы в его данных, но это, в любом случае, интересный кусочек из занимательной истории фонда “Дети науки”, который может что-то добавить к общей мозаике. В общем, мне позвонил Флегма.
– Здорово. Можешь говорить?
– Могу, конечно. Как сам?
– Жду предложений о новой работе.
– Я работаю над этим, – я, в самом деле, работаю – я написал сообщение Мейли про Флегму и его интересы, так что подвижек можно ожидать.
– Главное, не забудь, что ты мне обещал, – проворчал Флегма. – Потому что я выпрыгнул из шкуры аж, чтобы добыть тебе инфу.
– Я не забуду, – еще раз терпеливо обещаю я. – Что ты узнал?
– Лазали к нам, совершенно точно. Нашли дырки в защите. Я всех вздрюкнул, конечно, компьютерщиков застращал. В общем, подменили нам записи видео – стыки-то мы нашли. Но какова наглость-то!
В общем-то, этого мы и ожидали – ничего удивительного. Но Флегма, кажется, еще не закончил.
– В общем, побазарил я с парнями с других космопортов. И парень с КПорта-3 мне вот сказал – там на таможне сплошь крысы на крысах. Они, говорит, «Трек-Аваланш», «Садора» та оттуда же была, так вот, «Трек-Аваланш» они официально задерживают, но по факту никогда особо не проверяют. У них там один парень – Юрген Шотт, он в итоге всех отпускает.
Я вижу, как за кадром мучительно возрадовался Кин. Возрадовался, потому что у нас есть имя, а мучительно – потому что ему, по традиции, дурно во флаере, а повозку с лошадками мы так и не завели себе.
– Это важная информация, – охотно признаю я. – Спасибо, Флегма.
– «Спасибо» не булькает, и на хлеб не намазывается, – проворчал он.
– Зато зарплата на новой работе в это вполне конвертируется. Да и «булькающее» и «намазывательное» могу обеспечить.
– В «Телке» тогда. У меня свободный день через четыре дня.
– Договоримся, я пока не знаю свое расписание, – киваю я. – Может, у тебя еще какие-нибудь золотые данные имеются?
– Вроде, нет. Раскроете свое важное дело теперь?
– Мы постараемся.
– Я тогда хочу благодарность еще. От Министерства, официальную.
– Я посмотрю, что можно про это сделать.
– Да я сам ему благодарность подпишу, – сказал Кин, когда я заканчиваю звонок. – У нас куча дел. Как бы не пришлось Дип срывать и еще запрашивать полицию.
– Я бы в Кпорт-3 без полиции не ездил.
– Думаешь, они настолько безрассудны? Твое Тонкое Чувство Задницы подсказывает?
– Скорее, наоборот. В последнее время все это так и работает: если я ожидаю, что все будет в порядке, то обязательно начинается пальба.
– Зато нюх на крыс тебя не подводит, – Кин был настроен вполне благожелательно. – Не унюхал новых?
– Тут слишком пасет старыми, – демонстративно морщу нос я. – И у них везде норы.
Однако, благодаря Флегме у нас есть конкретное имя продажного офицера из таможни, которого мы можем допросить – вероятно, это позволит нам обойти официальное следствие, на которое мы написали запрос, и вытрясти нужного человека, выяснив, кто именно ему платит. И если к этому удастся привязать наших друзей из Созвездия, дело, практически, сделано. По крайней мере, в этой части – нам в любом случае останется еще поймать Коду, потому что он все еще основной исполнитель, да еще и с инициативой.
 
Что там случилось и почему он, который спокойно выполнял задания Фонда раньше, внезапно взбунтовался и устроил этот демарш с деньгами банков Альянса? Не представляю. Может быть, его в чем-то обманули, и он это выяснил? Или кто-то другой пообещал ему куш побольше?
Мысли крутятся по кругу, и я, пока помню, пишу Бену, чтобы он срочно спросил у Ларри, делал ли тот документы нашему Иэну, когда и при каких обстоятельствах.
– Зачастили мы в больницу, – пожаловался Кин, пока мы ждем, что нас отведут в палату жертвы агрессии ковша. – Насколько я помню, что считается дурной приметой.
– Я такую не знаю.
– Если часто ходишь сюда, потом попадаешь сам.
– А с роддомами это работает?
– Понятия не имею. А твой какой интерес?
Действительно, какой? Я пожимаю плечами.
– Вот, – уже знакомый нам медик проводил нас в палату и небрежным жестом указал на бесчувственного парня с подключенными к нему модулями мониторинга и какой-то капельницей. Несмотря на отсутствие признаков сознания, он также предусмотрительно прикован к кушетке наручниками. – Кормили через зонд сегодня. Он в целом в норме, кроме сотрясения мозга, набора ушибов и пары сломанных ребер, но в себя не приходит. Наш майндхилер считает, что у него какой-то самоблок получился, видимо, от страха.
– Самоблок, – со значением повторил Кин, укоризненно глядя на меня. Не обращая внимания на эту пантомиму, я приближаюсь к своей жертве, кладу руку на его предплечье, чтобы было проще сосредоточиться, и присматриваюсь к ситуации. На самом-то деле, мне уже много лет как не надо касаться человека, чтобы воздействовать на него, но старые привычки так и не торопятся умирать, и мне до сих пор проще работать через прикосновение. А вот Кольбейн, который изначально родился с телепатическим и телекинетическим уровнем 1-4, а не поднялся в течении жизни откуда-нибудь пониже, никогда никого не лапает для воздействий и проверок.
Ну так я и не Кольбейн.
В самом деле, мои торопливые блоки, хоть и немного ослабевшие, еще на месте. Пожалуй, еще пара дней, и он бы пришел в себя сам, просто потому, что они кончились, но парень нам нужен сейчас, а не когда-то потом. Поэтому кое-кому пора просыпаться.
Я дергаю, он дергается, и одновременно с этим я убираю руку и отшатываюсь.
– О! – обрадовался врач. – Надо же! Господин Герненн, Вы меня слышите? Позвольте я проверю Вас.
Иэн Астори, он же Йохан Герненн, слабо простонал что-то, выпил глоток из предложенного доктором стакана воды, потом сказал уже более внятно:
– Я, вообще, где?
– В ведомственной больнице Министерства Безопасности, – охотно пояснил медик, продолжая изучать показания приборов и ловко осматривая своему пациенту глаза и носоглотку. Думаю, теперь с Вами все в порядке. Я зайду через полчаса, чтобы проверить Ваше состояние.
– Мы пока можем задать пару вопросов? – уточнил Кин таким тоном, что любому ясно – ему плевать, можем или не можем, потому что все равно зададим.
– Конечно, – не стал спорить с судьбой доктор. – Только не переутомляйте господина Герненна, он только что пришел в себя.
– Спасибо. И напомните охране, пожалуйста, что господину Герненну нужно наблюдение, так как мы пока не готовы с ним расстаться, – вежливо попросил Кин, после чего поворачивается к Иэну/Йохану. – Итак, господин Герненн, или, вернее, господин Астори. Вы обвиняетесь в незаконном хранении и применении военного вооружения, нападении на сотрудника Министерства и попытке убийства, так что, будьте любезны, начинайте говорить, иначе Вам грозят очень серьезные последствия. Ваша сестра будет очень расстроена, если Вы проведете ближайшие годы в колонии, а затем и в тюрьме.