Ежонок (СИ)
========== Глава 19 ==========
***
Декабрь выдался напряженным, нервным и нервирующим. Герман постоянно торчал в офисе, неотрывно наблюдал за каждым шагом Ольги, заставляя ее прекратить заниматься самодеятельностью на некоторое время. Это, конечно же, совсем не было ей на руку, но таким образом она могла бы доказать свою верность ему. Сухов проявил желание встречаться с партнерами самостоятельно, разрушая все построенные Ольгой махинации. Однако никто не собирался сдаваться и бросать все на полпути. К концу месяца пыл мужчины поутих, хоть он и был ужасно раздражительным и вспыхивал с поводом и без. После Нового Года Сухов исчез. Как Ольга выяснила позже, Герман улетел в Швейцарию. Она посчитала, что он устроил себе зимние каникулы, но Сухов оставил там такую огромную сумму денег, что женщина засомневалась. Однако времени размышлять и распутывать его секреты не было.
Дом у Сухова поистине был гигантским. Ольга легко бы сумела здесь потеряться, но она тщательно изучила план особняка. Никому в этом деле женщина доверять не могла, а только полагалась на саму себя. С сигнализацией проблем не возникло, ей помогли знакомые программисты. И как же ей безбожно повезло, что на участке и внутри не было камер слежения. Оставлять липовые улики было чем-то волнующим, несмотря на всю опасность и неуверенность. Ольга прятала пятиграммовые пакетики везде, где их мог бы спрятать неопытный наркодилер. Их не было видно, но их без особых усилий можно было найти.
Днем позже женщина подняла все архивы, но не нашла ничего о сотрудничестве с организацией, поставляющей отравленные препараты. Это было неудивительно, поскольку Сухов не стал бы настолько рисковать. Вероятно, это был анонимный заказ, и вряд ли Ольга смогла бы копнуть настолько глубоко в одиночестве. Но просить в этом моменте помощи у Виктора она все же не стала.
Но в сейфе у Германа в кабинете, где мужчина хранил запасные наличные, дубликат завещания на всякий случай и какие-то жутко дорогие и видавшие виды часы, которые перестали идти много лет назад, и в который он не заглядывал никогда, женщина решила спрятать отравленные медикаменты. Она была практически стопроцентно уверена в том, что туда Сухов не полезет. Сейф был защищен обыкновенным замком и быстро поддавался взлому, который даже и заметить-то было невозможно.
Герман быстро прилетел домой, но вернулся в старую колею событий, всецело доверяя Ольге и нечасто появляясь на рабочем месте. Это не могло не радовать ее. Их команда старались прикрывать ее, Виктор работал днем и ночью, пытаясь восстановить свою репутацию и завоевать новые территории на рынке. Но все было безуспешно, многие отказывали в сотрудничестве, активы падали. Люди все еще опасались покупать в его аптеках, несмотря на то, что конфликт давно утих. Единственное, что придавало ему сил – временное замешательство Сухова, который давно не приезжал с занозистым визитом и никоим образом не напоминал о своем существовании. Со слов Ольги, он был погружен в какие-то семейные дела и пока не мог выполнять свои обязанности.
Замы Германа перед видом Ольги становились бесформенными увальнями, готовыми слушаться и повиноваться под натиском ее обаяния и красоты. Так что проблем с авантюрами у женщины почти не возникало. Сухов, сам того не замечая, отдал свое дело в руки Ольги, доверившись и будучи уверенным в ней. Как и все остальные работники. Похоже, они держались Германа и соглашались с любыми его действиями и решениями.
В фешенебельном ресторане в тихом центре города было немного народу, играла фоновая прелестная живая музыка, официанты мелодично лавировали по залу. Ольга и Герман сидели за одним из столиков в приватной зоне, горел приглушенный свет. Они сидели на красном диванчике, неприлично близко друг другу, как было недозволенно сидеть начальнику и его правой руке. Ольга выставила ногу в разрез юбки, так что Герман рассмотрел узор на резинке ее чулок. Он почувствовал, что во рту пересохло, и пригубил шампанское, предлагая ей. Женщина притворно ласково улыбнулась, изящным движением взяв со столика свой бокал.
— Я хотел бы Вас поблагодарить, Анита, за щедрый вклад в мою организацию. Я ума не приложу, что не делал бы без Вас, — змеиный оскал расплылся по его худощавому лицу, на котором едва виднелись зажившие царапины. Ольга не стала, пылая румянцем, многозначительно прятать взгляд, чтоб ненароком не дать ему сигнал брать и действовать. У нее не было цели переспать с ним.
— Что Вы, Герман Михайлович… Я просто делаю свою работу.
Она подняла бокал, не мигая, глядела в его инфернальные глаза. Они полыхали вожделением и упоением. Любому бы стало жутко от этого взгляда, но не Ольге. Она пожирала его хищным озорным взглядом, но все еще не выдала намеков. Герман должен захотеть ее, бешено и алчно, чтоб мысли о ее добыче поедали его трезвый и рассудительный ум, чтоб он сгорал в муках от собственного желания.
Вечер обещал быть занимательным.
***
Женькин план должен был исполниться в ближайшее время. Юноша нервничал, все думая как лучше преподнести. Но затем плюнул и решил действовать так, как повелит сердце.
Виктор без проблем согласился на встречу. Женя решил пригласить его на свою территорию, чтоб чувствовать себя увереннее. Он приготовил вкусный ужин, вел себя как обычно. Даже предложил посмотреть фильм. Они расположились на диване в гостиной, Женька крепко прижался к мужчине, а Марецкий выглядел так, словно довольный наглый кот, наевшийся сметаны. Он практически мурчал. А юноша таил в себе возмездье.
Когда он едва дотронулся губами до гладкой щеки мужчины, тот от неожиданности резко выпустил воздух, удивленно глядя на юношу. Женька пробормотал что-то о том, что соскучился, и коснулся чужих губ своими. Виктор с охотой отвечал. Прямо так же, как и прежде. Но Устюхин до сих пор не чувствовал заснувших чувств, которые уже никогда не проснутся к этому человеку.
Женя пытался отключаться от внешнего мира, он давал ему последний шанс… Но искра так и не пробежала. Юноша не был расстроен, это придало ему сил. Теперь он точно был уверен в своих действиях.
Виктор потянул его на себя, Женьке пришлось залезть к мужчине на колени. Крупные мужские ладони проводили по его спине, делясь теплом и пытаясь вызвать приятные ощущения. Но Женя чувствовал что-то больше схожее с неприязнью, чем удовольствие. Марецкий уже целовал его шею, щекоча дыханием нежную кожу. Устюхин кусал губы от нетерпения, но оставалось подождать еще немного…
Мужчина уже оставлял влажные мазки на его шее и ключицах, а его руки сжимали упругие ягодицы юноши. Пальцы больно впивались в кожу через несколько слоев ткани, жалили словно иглы. Женька ойкнул, спадая обратно на диван с колен Виктора, он почувствовал, что Марецкий уже тверд. Мужчина недовольно и весьма разочарованно смотрел на него.
— Что такое? Я сделал тебе больно? — Виктор потянулся рукой к лицу юноши, но Женя осекся, опуская глаза. Он тихо сглотнул и начал нервно рассматривать свои ногти.
— Я так больше не могу… — невнятно пробормотал Женька, на что Марецкий нахмурился.
— Что?
— Я так больше не могу, Витя, — громче и четче повторил Женя, подняв уже полный уверенности взгляд на него. — Я долго думал и решил, что… Между нами больше ничего быть не может. От тебя слишком много проблем.
Он уже собирался уходить, не желая даже слушать его, но Виктор схватил его за руку, грубо бросая обратно на диван. Женька цокнул зубами и злобно глянул на мужчину.
— Что ты…
— Какого черта? — перебил его Марецкий, хмуря брови все сильнее. Женя посчитал бы это забавным в любой другой ситуации, но не сейчас. — Почему ты говоришь мне это именно сейчас? Когда у меня, мать твою, стоит член, и я не соображаю!
— Потому что однажды ты сделал так же, — выплюнул Женька. — Я устал… Это не отношения, это безуспешные попытки вернуть их. Из-за тебя я чуть не умер. И после этого, я полагаю, я должен получать от тебя поддержку, но ты только и делаешь, что пропадаешь на работе. Ты контролируешь все, кроме своей личной жизни, — выпалил со злостью юноша. Виктор выглядел очень негодующе и сердито. Но совсем не растерянно, как Женя в тот злополучный день. Однако все-таки мужчина никак не мог ожидать такого стечения обстоятельств. Такой подставы. — Неужели ты сам не понимаешь, что у нас с тобой нет общего будущего? Рано или поздно, неважно когда, через месяц или через годы, но мы бы все равно пошли разными дорогами.