Ежонок (СИ)
Юноша упал в раскрытые объятия Виктора и сел ему на колени, обнимая его за шею и утыкаясь носом в коротко стриженые волосы. Он уловил легкий аромат нового парфюма Вити и нашел его чудесным. Женя оставил долгий поцелуй на виске Марецкого и почувствовал его пальцы на пояснице у себя под пуловером.
— Я люблю тебя.
— Больше никогда не бросай меня, пожалуйста… — прошептал Женька и, отстранившись, заглянул в синие линзы мужчины.
— Никогда, — отозвался эхом бизнесмен и мягко накрыл мальчишеские губы.
========== Глава 17 ==========
***
Дом семьи Суховых в Княжево был большим. Нет, скорее, огромным. Герман любил похвастаться перед товарищами своим убранством и дорогостоящей недвижимостью. Не только здесь, в пригороде, но и за границей. Его любимая вилла находилась на Лазурном берегу в Ла-Сьоте. Он любил Европу и европейскую культуру, поэтому он сорил деньгами во многих странах. В Швейцарии, где учился его сын, у Сухова была четырехкомнатная квартира. Рафаэль же самостоятельно снимал апартаменты где-то неподалеку от университета в Лозанне.
Внутри особняк был обшит древесиной. Снаружи он был выполнен из красного кирпича и выглядел мощно, даже величественно. К входу вела вымощенная камнем дорожка, двор был облагорожен клумбами и ярким газоном. Экстерьер не был особенным. Долговязые и пушистые кедры взмывали к небу, дополняя могучий вид особняка. Невысокие туи шеренгой росли вдоль высокой изгороди. Летняя беседка обвивалась ирландским плющом, а тропинка к ней давно заросла газоном. Интерьер же был выполнен в классическом стиле в коричневых оттенках, который контрастировал со светлыми деревянными стенами и полом.
Кабинет Германа Сухова находился на первом этаже, дверь которого скрывалась под габаритной залакированной деревянной лестницей. На полу лежал пушистый караковый ковер, своей формой напоминающий силуэт шкуры какого-нибудь крупного хищника. Книжный шкаф из темного дерева тянулся на всю стену, поблескивая стеклами дверцей. Темно-коричневый стеганый диван подпирал противоположную стену, над ним висела картина средних размеров в черной деревянной рамке. На холсте была изображена одинокая яхта посреди морской зеленоватой глади, блестящая от падающих на нее приветливых четких солнечных лучей. Морские волны отражались на носу судна, добавляя особенного шарма картине. Напротив окна с тяжелыми портьерами стоял большой дубовый письменный стол, на котором было много всего нужного и ненужного: от компьютера до декоративной ручки. Болотного цвета кресло с деревянными подлокотниками и такими же колесиками стояло спинкой к окну.
— Где ты был? — привычным строгим тоном поинтересовался Герман. Он сидел за своим рабочим столом и в упор смотрел на ни в чем не повинного сына злыми глазами. Рафаэль сдержанно сидел на диване, разглядывая корешки дорогих книг, стоящих в книжном шкафе напротив.
— В городе, — пожал плечами юноша в ответ. Сухов-старший хмыкнул и, напрягшись, откинулся на спину стула.
— Хорошо… Тогда, с кем ты был?
— Это допрос? — недовольно фыркнул Эль, наконец, соизволив взглянуть на отца.
— Я спрашиваю: с кем ты был. Не время показывать свой гнусный характер.
Герман брызгал желчью, стискивая челюсти. Рафаэль гулко выпустил воздух и опустил глаза.
— Что тебе от меня надо?
— Я хочу узнать, к кому ты катаешься каждый день уже на протяжении нескольких недель! — брызжа злостью, воскликнул мужчина, вызывая холодные мурашки страха (рефлекс с детства) на спине у Рафаэля.
— К другу, — сквозь ком в горле процедил юноша.
— Что еще за «друг»? Я его знаю? — с энтузиазмом продолжил допрашивать Герман.
— Нет.
— Как его зовут?
— Какая тебе разница? — нахмурился юноша. Герман все еще пулялся молниями и, кажется, даже покраснел.
— Как его зовут? — членораздельно повторил Сухов.
— Женя Устюхин.
Мужчина проглотил слово, удивленно уставившись на внешне спокойного сына. Он прочистил горло, мотнул головой и наклонился обратно к столу, сложив на него локти.
— Он фотограф? — уточнил Герман.
— Да, но…
— Ты больше не будешь с ним общаться. Забудь о нем.
— Что? Почему?! — резко поднявшись на ноги, завопил Эль.
— Потому что я так решил. Если ты этого не сделаешь, а я в любом случае об этом узнаю, то пеняй на себя, сынок.
— Я не понимаю! Сначала ты подначиваешь меня найти друзей, а сейчас запрещаешь с ними общаться. Ты вообще нормальный?
— Уйди с глаз долой, — попросил Сухов, махнув рукой в сторону двери, и доставал из ящика стола пачку сигарет.
— Прекрасно! — рыкнул Рафаэль и вылетел из кабинета отца, громко хлопнув за собой дверью.
Яхта ощутила легкое цунами, но оно затухло так же быстро, как и возникло.
***
— Что? Марецкий был здесь? — Белла с порога налетела на Павла, сразу, как только он вернулся утром с работы. Устюхин был довольно бодр, не выглядел усталым и сонным. Он нахмурился, услышав злополучное имя бизнесмена. Грановская усадила его за обеденный стол на кухне, поставила перед ним тарелку с ароматными сырниками, сверху которых была щедро наложена сметана.
— Представляешь, Павлуша! Я вчера пришла после работы, а Женька всполошенный, глаза горят, щеки красные, а возле двери дорогие туфли… Захожу на кухню, а там Виктор. Такой же всполошенный.
— И зачем приходил? — поинтересовался Павел, не отрываясь от еды. Мужчина не чувствовал бывалой злости. Но и успокоения после его визита тоже.
— Женя сказал, что он соскучился. А сам он рассказал, что все налаживается.
— И что? Женек простил его?
— Судя по тому, каким счастливым уходил Виктор, да.
— Ну… Я мешать ему не стану. Он взрослый парень, сам за себя уже отвечать должен, так что…
— Я уверена, что все у них будет хорошо.
— Поживем – увидим, Бельчонок, — мужчина добродушно улыбнулся и с большим энтузиазмом стал поглощать мягкие и воздушные оладьи, обещая себе подумать над этим позже.
***
На дворе было тридцать первое декабря. Новогодняя суматоха, атмосфера праздника, подарки сплошь и рядом. С самого утра шел мелкий снежок, даря радость и приподнятое настроение всему городу.
Женька собирался праздновать Новый год в кругу семьи – он, отец и Белла. Виктор обещал заехать вечером, чтоб поздравить и, возможно, обменяться подарками. Женя купил ему шарф, подходящий под пальто мужчины, и надеялся, что он придется ему по вкусу. С утра юноша помог Белле на кухне, но во второй половине дня ему позвонил Рафаэль.
— Каток? Звучит здорово!
И позвал покататься на коньках. У Женьки были школьные хоккейные коньки, поэтому он с особым рвением согласился на предложение друга. Он надеялся, что Эль уже забыл об их последней встрече. Хоть и сомневался в этом. Юноша не хотел делать больно Рафаэлю, хотел остаться с ним друзьями и не разрушать их неплохой союз.
Рафаэль забрал Женю из дома, и они отправились в парк Достоевского, где был залит главный городской каток под открытым небом. Он взял себе фигурные коньки напрокат, и парни направились на лед. Эль совсем не умел кататься, поэтому держался за Женьку всеми руками, а если бы мог, то и ногами. Женя мог лишь только смеяться над тем, как Рафаэль пытается сдвинуться с места.
— Может быть, я покатаюсь у бортика, чтоб ты со мной не мучился? — предложил брюнет, когда Устюхин уже устал возить его по катку за собой как бедную собачонку.
— Ладно, смотри и учись, — Женька лучезарно улыбнулся, довез Эля до бортика и отправился в середину катка, чтоб показать несколько захватывающих элементов из фигурного катания.
Конечно, он был не профессионалом, да и в хоккейных коньках красиво не повыделываешься, но юноша смог сделать несколько красивых пируэтов, плавно покататься по льду, махая рукой Рафаэлю. Было весело, празднично, здорово. Женьке все нравилось.
— Вау, это было круто! — аплодируя, воскликнул Рафаэль. Женя улыбнулся в ответ.
— Ты не устал? Не хочешь горячего шоколада?
Они сошли со льда, переобулись и направились в небольшое кафе при катке. Там они заказали себе горячих напитков и сели за столик, чтоб согреться и поболтать. Эль тоже выглядел крайне счастливым, как и Женька.