Пушок и Перчик (СИ)
Я один из первых вышел из студии на улицу. Время было уже позднее. Сев на лавочку в тени, я наблюдал, как из стеклянных дверей выходит народ. Все во мне затихло. Я ждал чего-то. Моего няшки долго не было, но вот появился и он – с бумажным стаканом кофе в руке. Кто пьет кофе на ночь?
Он прошел мимо меня, мимо машин такси и решительно двинул к метро. Я проводил его взглядом, подождал пару секунд и пошел за ним.
Сидя прямо на поребрике, я смотрел, как он стоит у кассы в пиццерию. Заказывает сок и пиццу, садится за столик. Долго и хмуро смотрит на экран телефона. Брови у него красивые, густые. Видно, что не может дозвониться, психует.
В пиццерии он пробыл долго, больше часа, весь издергался. Я же спокойно сидел на тротуаре, и за все это время во мне появилась только одна мысль – я понял, что слежу за ним. Так у меня появилось еще одно развлечение на следующий час – понять, зачем я за ним слежу.
Он вдруг встал и вышел. Поморщившись, посмотрел на небо, что-то проговорил в телефон и быстрым шагом пошел в сторону стадиона. Хотя тут все дороги вели к стадиону.
Я пошел сразу за ним. Мою слежку давно бы вычислили, но он был так поглощен своими проблемами, что вряд ли заметил бы и танк за своей спиной.
Минут через десять он опять вышел к метро и встал у входа. Жилые дома отступили, и все пространство от неба до земли занимала стальная громада стадиона.
И вдруг появился тот, кого он ждал, это почувствовал даже я. Высокий, тощий брюнет, весь в татуировках и пирсинге. Страшный, прыщавый какой-то. Как такая няшка согласилась лечь под него?
Скелет подошел, и поначалу они общались спокойно. Я уже подумал, что сейчас они обнимутся и спустятся в метро, но вдруг няшка взбрыкнул и психанул. До меня долетел его недовольный вскрик. Скелет принялся что-то объяснять, но это еще больше взбесило няшку.
В кармане я нашел зубочистку в бумажной упаковочке, распечатал и стал грызть ее, неотрывно глядя на парочку.
Скелет достал планшет и стал что-то показывать, но няшка вырвал планшет и со всей дури шваркнул его об асфальт. Планшет вскрикнул и разлетелся на несколько частей. Скелет осмотрел няшку и двинул ему по уху. Няшка закрыл лицо ладонями и побежал прочь. Скелет наклонился, собрал все части планшета, сунул в рюкзак и спустился в метро.
Какое-то время он шел вдоль стадиона, мимо бесконечных колонн. Глубокая ночь уже давно разогнала весь народ по домам. Если бы он обернулся, то сразу бы увидел, что я слежу за ним. Но он не обернулся.
Обойдя стадион, он свернул влево, в сторону нового рынка. Я не отставал. Все дома тут уже спали. На тротуарах валялось много мусора: пакеты, бычки, бутылки – явный признак того, что тут живут мигранты-южане, а значит, и рынок должен был быть поблизости. И точно, Новый рынок, плоское, широкое здание, уже засветилось в просвете старых домов, как его окликнули. На скамейке, возле футбольной коробки, огороженной сеткой, сидела стайка подростков-южан, захаркивала территорию и слушала музыку. Он был слишком поглощён своим горем и никак не отреагировал на оклик. Такой проступок послужил сигналом к атаке. Подростки подорвались все как один, бросились за няшкой и вмиг догнали его.
Я остановился и вошел во тьму арки между домами. Всей стаей они вцепились в него и прижали к длинной глухой стене, расписанной злобными граффити.
- Телефон! – услышал я окрик-приказ.
В темноте прохода поблескивало горлышко от бутылки шампанского. Это, конечно, не спасет меня от этих шакалят, но если что, то хоть одному-то, но глотку перережу.
- Полиция! – заверещал няшка.
- Зря! – прохрипел я во тьме и выплюнул изжеванную зубочистку.
Один из подростков схватил его за плечо и стал быстро-быстро бить заточкой в спину. У няшки подкосились ноги, он упал, шакалята выхватили телефон и бросились врассыпную.
Я выдохнул и сглотнул. Вышвырнул горлышко бутылки и вышел под свет фонарей.
Ноги у него отнялись, и он пробовал ползти, но тут же упал на живот. Я подошел и опустился перед ним на одно колено. Вся футболка его уже набухла от крови.
Они искололи ему всю спину. Кровь густая, черная, значит, задета печень. Он хрипел и харкался, скорее всего и легкое проткнуто. Ноги отнялись – перебили нерв в позвоночнике. Я перевернул его. Нежное лицо уже синело. Губы были черны от крови. От его хрипов мое сердце леденело в предсмертной тоске. Он все пытался засунуть руку за спину и зажать рану.
- Смысла нет, – тихо сказал я и взял его за руку. – Пусть быстрее вытечет, меньше мучиться будешь.
С неимоверной силой он сжал мою руку. Были только мы с ним вдвоем, кровь, ночь и смерть – и ничего больше, во всей этой пустыне реальности.
- Я хотел сказать тебе... что Пушок не был таким. Он не такой. Ты лгал, – я убрал волосы с его холодеющего лба. – Я хочу, чтоб ты знал это. Пушок не такой.
Он дрогнул, кашлянул, и кровь попала ему на левый глаз. Я стал не спеша стирать кровь большим пальцем.
- Красивый... – шептал я.
Бесконечная ледяная бездна смерти чувствовалась физически. Она уже пришла за ним и сидела рядом, и я тоже ощущал ее. Нечто непередаваемо безмерное, всесильное, абсолютное. Он все хрипел, раздирая этим хрипом мое сердце, и руку сжимал так сильно, что я ждал, когда хрустнут косточки моей пятерни.
Глаза его остекленели, и взгляд потерял смысл. На черных от крови губах появился пузырек крови. Но, только появившись, он тут же дрогнул и лопнул.
Вот и все.
Я закрыл ему глаза. Поднялся и быстро пошел к метро. Забежав в пустой вагон, я уселся в углу, закрыл глаза и провалился в сон.
Очнулся я моментально от какой-то аритмии, наверно мне приснился кошмар, но я забыл его. Оглядываясь по сторонам, долго не мог понять, где нахожусь. Потом понял, что эта стальная гусеница, управляемая роботом, уже почти час катает меня по кольцу. Вагон был абсолютно пустой. Вездесущий пенопластовый стаканчик из-под кофе катался по полу. С одного из многочисленных рекламных плакатов на меня смотрела целая семья. Мать, отец, мальчик и девочка нашли супермаркет супернизких цен и светились от счастья. Семья была натуральной, это казалось странным. Неестественным. А что, женщина и мужчина тоже занимаются этим?
Часы утверждали, что уже должен был быть рассвет, но на улице все так же властвовала тихая тьма. Засунув руки в карманы джинс и втянув голову в плечи, я быстрым шагом пошел домой. Статуя телефонщика Шлимана в сумерках казалась мне фигурой гиганта-убийцы.
Непонятное чувство дрожало во мне. Все вокруг было странным. Воздух, сумерки, стены домов, спящие окна, предрассветная тишина. Часы врали, рассвета так и не было.
И когда я уже подходил к подъезду, я вдруг понял, что произошло. Запах... и влажность. Странное ощущение, что испытывала моя кожа, оказалось не чем иным, как дождем. Тучи в кои-то веки заволокли небо, и было ясно, что рассвет на сегодня отменяется.
Столица притихла.
Дожди пришли.
Зима наступила.
====== Глава 25 ======
Смертельно хотелось спать, но сон не шел. Слишком много нервов было во мне, слишком много болезненной энергии. Мне не нужно было даже закрывать глаза, чтобы чувствовать его лицо. Сначала оно представлялось мне идеальным: пухлые губы, гладкая кожа, густые брови, голубые глаза. Но тут же полупрозрачная розовая нежность уходила, и оно становилось синевато-мертвенным, задыхающимся. И так по кругу. Зацикленное изображение. Что-то наподобие тех шуток в Сети, когда одну и ту же фразу зацикливают и повторяют в течении нескольких часов или даже суток. Но в Сети можно было нажать на паузу, а вот где нажать на паузу в своей собственной голове – я не знал.
Через пару часов мне неожиданным образом полегчало. Окна, как всегда, были открыты, и непрерывная стена дождя напустила в комнату сырой прохлады. Я замерз и устал. Свернулся в одеяло и уже начал проваливаться в сон, как мне позвонили. Не знаю, зачем я взял этот телефон.
- Здравствуйте! Могу я поговорить с Дмитрием Владимировичем? – раздался бодрый молодой голос.