Пушок и Перчик (СИ)
Впрочем, народу было пофиг на все эти лозунги, и толпа начала медленно, но верно рассасываться по барам. Мы тоже решили посидеть в тенечке. Попытались сунуться в ближайший паб, но там было не протолкнуться. Да и вообще, как я понял, все в округе было забито напрочь. Мы решили пойти вниз по улице Менял. Не знаю почему именно по ней, баров там почти не было, но зато она была ближе всех, шла под горку, и там уже был тенёк.
- Видишь, какой прекрасный праздник! – не унимался Макс. – Сколько счастливых, влюбленных людей! Сколько красок, добра, мира! А у вас только все военные парады. Одно оружие, одна муштра, танки, пушки, почему вы не можете сделать у себя такой же праздник мира?
Я стал вяло перебирать в голове парады, где не было бы военной техники, но, кажется, она появлялась везде. На языке у меня уже родилось слово «День Города», и я уж открыл рот, чтобы его озвучить, но тут мне на глаза попалась внушительная толпа людей. Они собрались на просторной площадке около лазурного здания мэрии о шести высоких колоннах. Народу было много – и копов было много: и на лошадях, и спецназ, и даже небольшой полицейский броневик с водометом подогнали.
Толпа нервничала, вскрикивала, махала плакатами. Макс потянул меня дальше, но я не дался и остановился, чтобы получше все разглядеть.
«Либералы хуже нацистов!»
«Нет гей-парадам!»
«Мы за нравственность!»
«Требуем референдум по изменению конституции!»
«Требуем отменить позорный закон Тыркиной-Уильямс»
Я замер.
- А это чё такое? – приподнял брови я.
- Это так... не обращай внимания! – он уперся в меня, пытаясь сдвинуть с места.
- Нет, ты постой... это же... это же люди, которые против, – я осмотрел его с ног до головы. – Это протест против парада! Так, значит, и у вас геев не все любят!
- Это маргиналы, – видно было, что ему не хочется объяснять, но приходится. – Народная партия. Это фашисты, их нет в парламенте, пойдем. Глупые люди, у которых маленькие члены и большая ненависть!
- Нет, ты постой! Но их же много.
- Мы против усыновления детей гомосексуальными парами! – закричала в мегафон темноволосая девушка. – Ребенок может жить только в традиционной семье!
- Это люди с архаическим образом мысли. Они отстали от жизни! Ну пойдем уже! – все тянул меня Макс.
- Если они хотят завести детей... ай!
Полицаи стали отбирать у девушки громкоговоритель. Толпа бросилась к ней на помощь. В миг случилась свалка. Протестующие стали кидаться на прозрачные щиты копов, те отбивались дубинками. Одному парню разбили голову. Какого-то мужика поволокли в воронок.
- У нас бьют тех, кто любит геев, а у вас тех, кто не любит, но все равно демократии больше у вас почему-то! – начал я, глядя на него. – Я просто хочу понять...
Но я не договорил. На нашу сторону ринулась целая дивизия копов в черных доспехах и с прозрачными щитами. Я инстинктивно отпрянул назад, и в мгновение ока копы встали стеной по всей длине площадки, отгораживая нас от драки других полицейских с протестующими. Я сначала не понял, зачем это, но тут же заметил, что с той стороны, откуда мы пришли, движется неоглядная толпа молодых людей. Здоровые молодые парни, в шортах и майках, с флагами на длинных телескопических удочках. На красно-черном фоне красовались колючие буквы «Вольные люди». Были и флаги с разноцветными гербами, очень красивые, но что они значили – я не знал. Возможно, это были эмблемы спортивных клубов. Армия молодых людей вышагивала решительно, на ходу распевая песню в сотню глоток, и все как один хлопали в ладоши над головой.
- А это кто? – прошептал я. – Любители геев или не любители?
- Это движение «Вольные люди». Они уважают, но они тоже радикалы! Пойдем! Я тебя умоляю, пойдем быстрее!
Но деваться было некуда. С одной стороны прозрачная стена полицейских щитов, а с другой – сплошной ряд домов. Можно было только идти либо вверх, сквозь толпу, либо вместе с ней вниз.
Макс дернулся куда-то в сторону, но орда уже поглотила нас обоих и понесла за собою вниз. Я несколько раз окликнул Макса, но в этом реве скандирующих голосов даже я сам не услышал своего крика. Я был вынужден идти вместе со всеми и тут же потерял Макса. Я начал пробираться к нему, но ребята оказались решительны, и локтями их было не раздвинуть. На мгновение я все же увидел розовые волосы среди коротко стриженных голов. Плоский и юркий, ему удалось вынырнуть на том берегу. Я увидел, как он проскальзывает в подъезд дома, и уже потерял его навсегда. Но это было и хорошо. Одному мне выбраться было бы легче. К тому времени людское течение прибило меня в самый центр, и я стал протискиваться к правому краю.
Улица Менял уже почти кончилась. Стена домов заканчивалась, и в просвете можно было увидеть кусочек Рыночной площади, залитой солнцем, там же должно было быть и здание цирка. Я уже обрадовался, думая, что когда толпа выберется из коридора узкой улочки Менял на просторную площадь, то я спокойно смогу вырваться на волю и вернуться за Максом; но голова людской змеи, не дойдя каких-то пару сотен метров до площади, повернула влево на такую же узкую улочку Часовщиков, видимо, собираясь двигаться к филармонии. Прошагать еще пару километров, зажатым этими молодчиками, я совсем не собирался и стал двигать локтями усерднее, как вдруг снизу, с площади, показалась еще одна группа молодых людей со знаменами Народной партии, которые начали швыряться в нашу сторону пивными бутылками и орать, не жалея горла:
- Сдохните, заднеприводные!
- Псы капитала!
- Это свободная страна!
У меня ёкнуло сердце. Человеческая змея, уже было скрывшаяся в переулок, вдруг вздрогнула и в один миг изменила направление. Дикий хулиганский свист оглушил меня, и людской поток понес прямо на площадь.
Пред выходом на площадь на пути толпы оказались пара открытых кафе, и парни стали хватать элегантные стульчики и столики и на бегу швыряться ими в народников. Мгновение – и одна толпа наскочила на вторую. Началось побоище. Отчетливо завизжала женщина. Вдребезги бились бутылки, складные стульчики летали над головами.
- Вали! Вали его!
- Ребята!
- Сюда давай! Навались!
Одна из бутылок жахнула в стену, и осколком мне рассекло бровь. Я закрыл лицо ладонями, согнулся и меня сшибли с ног. Мне наступили на руку и споткнулись о голову. Позабыв обо всем, я на карачках стал ползти к стене дома, прочь с дороги. Я думал забраться в магазин, благо их тут было без счету, но все они были закрыты железными ставнями. В подъезд тоже зайти невозможно, все везде заперто. Я словно бы попал в коридор, по которому пустили стадо быков.
В небольшой нише в стене дома стояли две женщины, и одна из них протянула мне руку. Я поднялся, она с ужасом меня оглядела и протянула мне ватный кружочек из сумочки – стереть кровь с брови.
А площадь погибала от погрома! Просторная, красивая Рыночная площадь, залитая слепящим жарким солнцем, превратилась в хаос. Люди вооружались стульями и кусками труб, какими-то палками. Пивные бутылки бились постоянно, и казалось, что рядом целый водопад из стеклянных бутылок, которые беспрерывно рушатся на камни мостовой – такой стоял грохот. Резко хлопнул взрывпакет. «Вольные» рубились с «Народниками» нещадно. Все они были коротко стриженные парни в шортах и футболках, и как они различали друг друга – для меня было непостижимо! Какая-то группа парней раскачала черный лимузин, опрокинула его и подожгла. Другие, словно обезьяны, кидались на витрины, которые не успели закрыть стальными рольставнями. Они наскакивали на них, пинали, били стекло палками, швырялись мусорками. Потянуло густым белым дымом. Чистая и опрятная площадь вмиг превратилась в адовый хаос. Мусора было по колено. Бесконечные пивные бутылки, бумажные упаковки от пива, пластиковые пивные ящики, бумажные и полиэтиленовые пакеты. Под всем этим уже и не видно было самой брусчатки.
На площадь выехал броневик и долбанул густой струей по дерущимся. Кого-то сшибло с ног, остальные успели отбежать. Наконец-то появились и полицейские. Они стали швырять в толпу светошумовые и газовые гранаты. В ответ в копов полетели камни, файеры и бутылки. Мимо нас прошел парень с окровавленным локтем. У клумбы лежал человек с разбитой головой. Парень напротив меня преспокойно пил пиво. Другой с улыбкой снимал все на телефон.