Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии

 За вином 
 
 
Говорю я тебе:       от вина отказаться нельзя,—
 
Ветерок прилетел       и смеется над трезвым тобой.
 
Погляди, как деревья,       давнишние наши друзья,
 
Раскрывая цветы,       наклонились над теплой травой.
 
А в кустарнике иволга       песни лепечет свои,
 
В золотые бокалы       глядит золотая луна.
 
Тем, кто только вчера       малолетними были детьми,
 
Тем сегодня, мой друг,       побелила виски седина.
 
И терновник растет       в знаменитых покоях дворца,
 
На Великой террасе  [696]       олени резвятся весь день.
 
Где цари и вельможи? —       Лишь время не знает конца,
 
И на пыльные стены       вечерняя падает тень.
 
 
 _____ 
 
 
Все мы смертны. Ужели       тебя не прельщает вино?
 
Вспомни, друг мой, о предках —       их нету на свете давно.
 
 
 Провожу ночь с другом 
 
 
Забыли мы       про старые печали,—
 
Сто чарок       жажду утолят едва ли.
 
Ночь благосклонна       к дружеским беседам,
 
А при такой луне       и сон неведом,
 
Пока нам не покажутся,        усталым,
 
Земля — постелью,       небо — одеялом.
 
 
 Под луною одиноко пью 
* * *
 
 
Среди цветов поставил я       кувшин в тиши ночной
 
И одиноко пью вино,       и друга нет со мной.
 
Но в собутыльники луну       позвал я в добрый час,
 
И тень свою я пригласил —       и трое стало нас.
 
Но разве, — спрашиваю я, —       умеет пить луна
 
И тень, хотя всегда за мной       последует она?
 
А тень с луной не разделить.       И я в тиши ночной
 
Согласен с ними пировать       хоть до весны самой.
 
Я начинаю петь — и в такт       колышется луна,
 
Пляшу — и пляшет тень моя,       бесшумна и длинна.
 
Нам было весело, пока       хмелели мы втроем,
 
А захмелели — разошлись,       кто как, своим путем.
 
И снова в жизни одному       мне предстоит брести
 
До встречи — той, что между звезд,       у Млечного Пути.
 
 
 С вином в руке вопрошаю луну 
 
 
С тех пор как явилась в небе луна —       сколько прошло лет?
 
Оставив кубок, спрошу ее, —       может быть, даст ответ.
 
Никогда не взберешься ты на луну,       что сияет во тьме ночной.
 
А луна — куда бы ты ни пошел —       последует за тобой.
 
Как летящее зеркало, заблестит       у дворца Бессмертных она.
 
И сразу тогда исчезнет мгла —       туманная пелена.
 
Ты увидишь, как восходит луна       на закате, в вечерний час.
 
А придет рассвет — не заметишь ты,       что уже ее свет погас.
 
Белый заяц  [697]на ней лекарство толчет       и сменяет зиму весна.
 
И Чан-э в одиночестве там живет —       и вечно так жить должна.
 
Мы не можем теперь увидеть, друзья,       луну древнейших времен.
 
Но предкам нашим светила она,       выплыв на небосклон.
 
Умирают в мире люди всегда —       бессмертных нет среди нас.
 
Но люди всегда любовались луной,        как я любуюсь сейчас.
 
Я хочу, чтобы в эти часы, когда       я слагаю стихи за вином,—
 
Отражался сияющий свет луны       в золоченом кубке моем.
 
 
 Провожаю друга, отправляющегося путешествовать в ущелья  [698] 
 
 
Любуемся мы,       как цветы озаряет рассвет.
 
И все же грустим:       наступает разлука опять.
 
Здесь вместе с тобою       немало мы прожили лет,
 
Но в разные стороны       нам суждено уезжать.
 
Скитаясь в ущельях,       услышишь ты крик обезьян,
 
Я стану в горах       любоваться весенней луной.
 
Так выпьем по чарке —       ты молод, мой друг, и не пьян:
 
Не зря я сравнил тебя       с вечнозеленой сосной  [699].
 
 
 Посвящаю Мэн Хао-жаню 
 
 
Я учителя Мэн       почитаю навек.
 
Будет жить его слава       во веки веков.
 
С юных лет       он карьеру презрел и отверг —
 
Среди сосен он спит       и среди облаков.
 
Он бывает       божественно пьян под луной,
 
Не желая служить —       заблудился в цветах.
 
Он — гора.       Мы склоняемся перед горой,
 
Перед ликом его —       мы лишь пепел и прах.
 
 
 Шутя посвящаю Чжэн Яню  [700], начальнику уезда Лиян 
 
 
Тао — начальник уезда  [701]—       изо дня в день был пьян.
 
Так что не замечал он,        осень или весна.
 
Разбитую свою лютню       слушал, как сквозь туман,
 
Сквозь головную косынку       вино он цедил спьяна.
 
Лежал под окном у дома       беспечный поэт седой,
 
Себя называл человеком       древнейших времен земли.
 
…Когда я к тебе приеду       осенью или весной,
 
Надеюсь, что мы напьемся       в славном уезде Ли.
 
 
 По ту сторону границы  [702] 
 
 
 1Пятый месяц, а снег       на Тяньшане бел,
 
Нет цветов       среди белизны.
 
Зря о «сломанных ивах»       солдат запел,—
 
Далеко еще       до весны.
 
Утром бьет барабан, —       значит, в бой пора,
 
Ночью спим,       на седла склонясь,
 
Но не зря наш меч       висит у бедра:
 
Будет мертв       лоуланьский князь.  [703]
 
 
 
 2Император войска       посылает на север пустыни,
 
Чтоб враги не грозили       поить в наших реках коней.
 
Сколько битв предстоит нам,       и сколько их было доныне,—
 
Но любовь наша к родине       крепче всего и сильней.
 
Нету пресной воды —       только снег у холодного моря.
 
На могильных курганах       ночуем, сметая песок.
 
О, когда ж наконец       разобьем мы врага на просторе,
 
Чтобы каждый из воинов       лег бы — и выспаться мог!
 
 
 
 3Мчатся кони,       быстрые, как ветер,
 
Мы несемся,       сотни храбрецов,
 
С родиной прощаясь       в лунном свете,
 
Чтоб сразить       «небесных гордецов»  [704].
 
Но когда       мы кончим бой погоней
 
И последний враг       падет, сражен,—
 
Красоваться будет       в Павильоне  [705]
 
Хо Великолепный.  [706]       Только он!
 
 
 
 4Приграничные варвары       с гор в наступленье пошли —
 
И выводят солдат       из печальных китайских домов.
 
Командиры раздали       «тигровые знаки»  [707]свои,—
 
Значит, вновь воевать нам       средь желтых и мерзлых песков.
 
Словно лук, изогнулась       плывущая в небе луна,
 
Белый иней блестит       на поверхности наших мечей.
 
К пограничной заставе       нескоро вернусь я, жена,—
 
Не вздыхай понапрасну       и слез понапрасну не лей.
 
 
 
 5Сигнальные огни       пронзили даль,
 
И небо       над дворцами засияло.
 
С мечом в руке       поднялся государь —
 
Крылатого       он вспомнил генерала.  [708]
 
И тучи       опустились с вышины.
 
И барабан       гремит у горной кручи.
 
И я, солдат,       пойду в огонь войны,
 
Чтобы рассеять       грозовые тучи.