Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии

Часть 123 из 217 Информация о книге

* * *
Потоки спокойно струятся
С пологого ската Хамнюдэ [1242].
Сливаются дружно, не споря,
И слева и справа вбирают ручьи.
Им невдомек, что в долине
Станут они широкой рекой.

* * *
Как высок хребет Кёкчиллён! [1243]
Как далек, как невидим мир суеты.
К тому же глохнут уши мои,—
Хочу прочистить, но только теряю слух.
Вот и не вижу, вот и не слышу
Ни лжи, ни правды: они за горами царят.

* * *
На горе Куинсан [1244]я срубил сосну
И ладью спасения создал,
Чтобы всех заблудших в пути людей
Отвезти на желанный берег;
Но покинул ладью равнодушный кормчий
Где-то в устье реки, на закате солнца.

* * *
Выше горы Куинбон [1245]ничего не найти.
Вершина ее над всеми горами царит.
Но хорошие стихи написать
Не легче, чем вырасти вровень с этой горой,
Ведь все стихи, что ты создал с упорным трудом,
Разом рухнут в провал — из-за одной неудачи.

Ким Санъён [1246]
Перевод Анны Ахматовой
* * *
Слово лживое — любовь!
Лжешь ты, говоря, что любишь!
Говоришь, что снилась мне?!
Это значит — лжешь ты вдвое.
Не могу сомкнуть очей…
Как же ты могла явиться?

Хо Нансорхон [1247]
Первые пять стихотворений в переводе В. Тихомирова, последнее — А. Жовтиса
* * *
Куст орхидей под окном взрос.
Зелени запах нежен, густ.
Западный ветер, первый мороз,—
Грустя, увял под инеем куст.
Пожухлые листья вихрь унес.
Но чудится — пахнет еще листва.
Гляну в окно — сердце болит.
Плачу — намокли одежд рукава.

Оплакиваю сына
В прошлом году любимую Дочь схоронила.
В этом году сына взяла могила.
Плачу и плачу, — рядышком два холма,—
Обе могилы слезами я оросила.
Ветер в деревьях; блуждают вокруг огни. [1248]
Бумажные деньги жгу на осеннем ветру.
Чистым вином [1249]кроплю в вечерней тени.
Быть может, встретил братец свою сестру —
Не бродят ли ночью друг за другом они?
Покуда во чреве — живо еще дитя.
Быть может, умрет год или два спустя.
Кровавые слезы лью, прерывается голос,
Напеваю «Хуантайцы», [1250] безысходно грустя.

* * *
Красные шторки издалека видны —
светильня красная на окне.
Ночью проснулась — под шелковым одеялом
рядом место пустует.
На яшмовый ларчик иней пал,
попугай прокричал в тишине.
Крыльцо утонуло в листьях платана —
ветер западный дует.

Собираю лотосы [1251]
Осеннее озеро — яшмовой зеленью
тихо струится вода.
Заросли лотоса — в лодке узорчатой
сплавала я туда.
Вернулась на берег — в милого бросила
пригоршню лотосовых семян.
Знак любовный люди заметили —
полдня горю со стыда.

Пейзаж на створках ширмы. Конец XVIII в. Вышивка на шелке. Корея.

Муки возведения крепости
¹Тысяча рук тысячей бьет вальков.
Гул по земле идет — гром в небесах таков.
Из сил последних крепость возводим.
Стена высока — едва не касается облаков.

²Стену возводим — все выше, выше она.
От орд разбойных [1252] нас охранить должна.
Боюсь, коль скоро разбойников будет много,
От них не спасет даже эта стена.

Тоска на женской половине дома [1253]
(Отрывок)
…Зажигаю во мгле свечу.
Комунго беру и играю.
И струна комунго звучит
В лад печали моей глубокой.
Так в дождливую ночь бамбук
У реки шелестит одиноко.
Так кричит под луной журавль
У могилы тысячелетней.
Я играю — и жду, когда
Голос твой у дверей раздастся.
Но за пологом — никого,
И никто меня не услышит!
Изболелось сердце в тоске,
Разорваться оно готово…
О, когда б я могла уснуть,
Чтоб во сне с тобой повстречаться!
Но шуршит на ветру листва,
И кричат непрестанно птицы —
Как враги, ни ночью, ни днем
Ни на миг не дадут забыться!
Волопаса Ткачиха [1254]ждет
За Серебряною Рекою.
В день седьмой, в седьмую луну
Суждена ей с любимым встреча.
Ты же, верно, у той реки,
Что в далеком краю бессмертных,—
Потому ли весть не подашь?
Никогда уже не вернешься?..
На дорогу молча смотрю,
По которой милый уехал.
На траву упала роса,
И вечерние тучки скрылись.
Средь бамбука в роще густой
Закричала тоскливо птица.
Говорят, на земле у нас
Хватит горестей и печалей.
Только той, что мучит меня,
Не встречали люди ни разу…
И сама не могу понять —
Умерла я или жива я!

Перейти к странице:

Предыдущая страница

Следующая страница