Зимний сон Малинки

В общем, да. Я расстроилась.

— Ну, чего у тебя там, Малина, рассказывай! — Наташка вкатилась в кафешку модным колобком и упала на стул. Расстегнула дубленку. Вывалила на стол из кармана горсть шоколадных конфет (без конфет Феечка жить не могла, как кто-то без сигарет, и лопала их при любом удобном случае). Мои дети ее за эту слабость обожали, у нее всегда находились для них сладости — в сумке, в карманах. А уж если мы попадали к ней домой… В общем, моим малинкам Наташка приходилась настоящей крестной феей. — Бли-ин, Машка-а… Как у меня после мартини голова болит! — подруга прижала ладонь ко лбу и закрыла один глаз. — Больше никогда не буду пить эту дрянь литрами. Уж лучше отвертку! А все Жорик образина виноват!

— Что, не звонил еще?

Наташка вздохнула и притянула к себе чашку эспрессо. Хлебнула смачно.

— Уже раз десять звонил, но я трубку не беру. Говорю же — фенита у нас с ним. Гейм овер* ля комедия! На этот раз побили горшки окончательно. Надоело, Машка! Мужик должен быть мужиком, а не тюфяком. Мне неприятно это признавать, но Слеза Крокодиловна победила. Ай, ну их обоих в зад…цу! Сейчас пострадаю немного, зато дальше пойду по жизни счастливая и свободная. А может, меня там принц ждет на белом коне.

Я хмыкнула.

— Где там-то, Феечка?

— Где-то впереди, — неопределенно крутанула Наташка ладошкой в воздухе. — Неважно! А я тут буксую с каким-то Жориком Либерманом и его мамой. Нет, ну не ржач, Малина?

Какие бы неприятности не подстерегали меня в собственной жизни, в Наташкиной жизни они сейчас тоже омрачали горизонт и это расстраивало. Подругу свою я любила, человеком она была хорошим, и я желала ей только счастья. Да и Жорику, если честно, желала. Вообще-то, на мой взгляд, эти двое идеально подходили друг другу. Встречались они уже пять лет и наверняка бы давно поженились, если бы не одно веское и жирное «но».

Жоре Либерману стукнул тридцатник и жил он с мамой. Не просто с мамой, а с Мамой с большой буквы. Ну, вы понимаете, да? Женщиной крепкой комплекции (под сто килограммов), но весьма слабого здоровья — Изольдой Моисеевной, которую Феечка величала не иначе, как Слеза Крокодиловна.

Сына Крокодиловна очень любила и безумно ревновала к Наташке. Врач-стоматолог, интеллигентный и тихий парень, на момент их с Феякиной знакомства Жорик оказался девственником и первые три года отношений Феечку от матери скрывал, а когда до той дошли слухи — случился жуткий скандал. Женщины «случайно» встретились, и Наташка узнала о себе много нового. И все бы ничего, если бы Жорик заступился. Но вместо этого он ушел с мамой (точнее, она его «ушла»). А потом вернулся. Потом снова ушел. И снова вернулся. При этом Наташку он действительно любил. В моменты их спокойной жизни варил подруге супчики, покупал подарки и смотрел на Феечку, как Пигмалион на свою Галатею — с нежным обожанием. И вот последний факт, по моему скромному мнению, оказался для Крокодиловны пулей в сердце.

В общем, прошло пять лет, а Жорик так и не разобрался со своими женщинами. Когда он переезжал к Наташке, у мамы через два дня случался сердечный приступ — непременно с вызовом скорой помощи, капельницами и настойчивыми звонками сыну из больницы. Другой бы человек уже скончался, а Крокодиловна, стоило Жорику вернуться домой, чудесным образом воскресала из мертвых. За последние два года эти приступы повторялись с завидной частотой, и вчера, когда в квартире подруги снова раздался звонок (как раз во время интима), у Феечки лопнуло терпение.

«Я проиграла. Выпьем же, Машка!

— За что? За нас?

— Конечно! А еще за то, чтобы слово «сука», применялось исключительно к четвероногим самкам домашней собаки!»

Вот так мы вчера и просидели с Феякиной до трех ночи в обнимку с мартини, а сегодня пришла моя очередь тяжко вздыхать.

— Ну, чего там было-то, Машка? В «ГБГ-проекте»? Рассказывай! Не хочу о Жорике говорить!

Ну, я и рассказала.

— Ну, не взяли, подумаешь! Ты сама говорила, что шанс устроиться мал. Поищем что-нибудь. А чего расстроилась-то, Малина? Что-то на тебя не похоже.

— Не представляешь, кого я там сегодня встретила.

— Кого?

— Димку Гордеева.

Феечка как раз сунула в рот конфету и собралась культурно запить ее кофе, когда, услышав новость, чуть не подавилась, потому что пришлось все быстро глотать. В школе Гордеев ей очень нравился.

— Да ты что?! — раззявила Наташка рот. — Где?! Он же заграницу уехал!

— Значит, уже вернулся. Встретила прямо в кабинете технического, на собеседовании. Сидел важный как жук.

— И что?

— И ничего. Представляешь, он меня не узнал.

Феечка расхохоталась, а я насупилась.

— Хорош ржать, Наташка. Я серьезно.

— Ой, не могу! Тебя-то?! — все еще не могла поверить подруга. — Не может быть, Малина! Ему что, память отшибло?

— Ничего ему не отшибло и все он прекрасно помнит. Но когда спросили, сказал, что видит первый раз.

И снова все рассказала.

— Вот же га-а-ад! — прочувствовавшись, ахнула Наташка.

— Да козел однозначно!

— Слушай, Машка, а каким он стал — Гордеев? Я же его со школы не видела. Ты помнишь, как он мне нравился? Я его даже на остановке караулила и в любви признавалась — классе в четвертом. Вот дура!

— Помню. А еще помню, что тебе нравились Логницкий, Юсупов и Деревянко. И всем им ты признавалась в любви.

— Не без того. Но по Гордееву я честно сохла дольше всех. У него были такие губы, м-м…


— Ну… Он стал толстым, лысым и косым хряком.

Феечка так ахнула, что чуть кофе не расплескала. Выпучила глаза.

— Да ты что?? Димка-то?!

Я вздохнула и призналась:

— Я бы очень хотела, чтобы он таким стал.

— А на самом деле?

А на самом деле…

— Ну, я его особо не успела рассмотреть, Наташ. Но, скорее всего он спортом занимается. Плечи во! — и показала наглядно.

— Он в школе плаваньем занимался и бегом.

— И волосы отрастил. Ты помнишь, у него всегда был ежик?

— Конечно.

— Так вот, теперь ежика нет.

— А что есть? — еще одна конфета исчезла за щекой Наташки.

— Шевелюра, как у Бандераса.

— Да ну на!

— Ага. Я потому и удивилась, что Димка изменился, и не сдержалась. А вообще, он за столом сидел. Может, у него там пузо, как два арбуза! И ноги покривели. Очень бы хотелось!

— Ой, что-то мне в это слабо верится, Машка, — усомнилась Феякина, и я с ней вынужденно согласилась.

— Феечка, да какая разница. Главное ведь, что я для него, как пыль! В первый раз он видит. И это сказал бывший одноклассник! Вот как такое может быть? Не пойму.

Наташка помялась, но все-таки сказала:

— Слушай, Малина, а насчет их родства с Мамлеевым ты уже подумала? Слухи, сама понимаешь.

— Подумала, но верить в это не хочу. А если даже и так — пошли они все!

— Вот да! Задом наперед и в глубокую Ж! И Гордеев!

— И Гордеев!

Мы допили кофе, съели конфеты и на прощание чмокнулись в щеки.

Все-таки хорошо, что у меня есть Феечка.





Глава 5




Важный звонок застал уже дома. Я только-только забрала детей из детского сада и вошла в квартиру, Лешка и Дашка вовсю трещали о том, как прошел их день, привычно толкались возле меня и спорили, когда в сумке отозвался телефон.

Неизвестный номер. Вот не люблю на подобные звонки отвечать, но в голову пришла мысль: а вдруг беспокоят с прошлой работы? Нет, ну мало ли? А вдруг кто-то важный? А вдруг что-то срочное? А вдруг кто-то умирает, а я тут стою и думаю: отвечать или не отвечать! Оказалось, что действительно с работы, вот только не с прошлой, а с будущей.

— Мария Малинкина? Вам удобно говорить?

Я стянула шапку и отложила ее в строну.

— Да.

— Вас беспокоит организация «ГБГ- проект», секретарь отдела кадров, — женщина представилась. — Мы хотим сообщить, что сегодня вы успешно прошли собеседование и наша компания готова предложить вам место инженера в…

— А?

Дальше я слышала плохо.