Зеркало любви

Давид себя долго ждать не заставил, трехколенная лестница была вытащена, собрана и поставлена к стене бывшего храма в самом удобном месте.

Длинная, чуть не пять метров…

Кажется, Давиду было страшновато, но не пасовать же перед девушкой? Пришлось лезть. И уже где-то метров с четырех раздался ликующий вопль:

– Точно, роза!!!

Малена аж на месте подскочила.

И когда Давид слез – полезла сама. Интересно же!

Полноценной розой это назвать было сложно, но сверху она прекрасно видела: полы храма поделены на четыре сектора, и в каждом рисунок более темных плит сменялся на более светлые. Похоже на детский рисунок из уголков – когда их просто рисуют по кругу, сужая к центру.

И таких роз было четыре штуки.

Действительно, стоя на полу, нельзя было понять, что к чему, часть плит вытерлась, часть, видимо, ремонтировали и пытались заменить, а кое-где и линолеум лежал, перекрывая часть картины, и деление на сектора не способствовало…

Малена медленно начала спускаться с лестницы и на четвертой ступеньке снизу попала в крепкие мужские руки, которые поддержали, помогли спуститься… и задержались на талии явно больше необходимого.

Малена пискнула и покраснела.

Давид улыбнулся как-то очень по-мужски, но дальше смущать девушку не стал, легонько поцеловал ее в кончик носа – и отпустил, задержав всего на секунду.

И почему Малене эта секунда показалась более интимной, чем весь набор «Камасутры»?

Наверное, очень впечатлительная девушка попалась.

– И где оно может быть? – Давид огляделся, прикидывая положение роз. – Там… или тут?

Малена пожала плечами.

– Предлагаю исследовать все четыре сектора…

– Я уже проходил с металлоискателем.

– А если еще раз попробовать?

Вторая попытка удачей тоже не увенчалась. И тут Давид вспомнил про прототип. Он-то, как архитектор, и такое знал. Кто ж не знает церковь Покрова на Нерли? Между прочим, уникум Владимиро-Суздальской школы, чуть не единственная такая на планете Земля.

Выйти на улицу, чтобы душевнее брал интернет, набрать прототип и посмотреть внутреннее убранство… почему – нет?

Да, сейчас в храмах запрещено фотографировать – неясно почему. Нельзя вести видеосъемку (если заплатишь – то можно, свадьбы там, крестины…). Но, как говорится, строгость закона компенсировалась необязательностью его исполнения, так что в интернете было найдено несколько нужных фотографий.

Ангел.

Львы были, царь Давид был, девичьи лица – тоже. Ангела они найти просто не могли. Вот ведь… засада!

– Может, мы не то ищем? – предположил Давид.

– Или не там? Чисто теоретически, куда не пускают всех подряд?

– В алтарь, – сообразил Давид. – И надо посмотреть. Если там есть что-то вроде сбитого барельефа…

– Это может быть то, что мы ищем, – согласилась Малена.

И жених с невестой рванули в то место, где некогда был алтарь храма.

Сейчас там находилась бухгалтерия (скажете, что у большевиков отсутствовало чувства юмора?), но кое-что сохранилось. И одна из роз действительно туда заходила своей центральной частью. Давид с Маленой переглянулись, и мужчина отправился за набором инструментов.

Малена и половины из них не знала.

Давид вычистил из-под центральной плиты всю грязь, осторожно очистил ее со всех сторон…

– Мне кажется, что щели здесь пошире, – пригляделся он.

– А если что-то типа рычага?

Давид покачал головой:

– Нет. Не вставишь.

– Почему?


– Узко очень.

– А если плиту приподнять? Может, соседние надо ощупать?

– Давай попробуем, – согласился Давид.

Матильда прошлась по бывшей церкви, рассуждая вслух.

– Итак. Булочников тут днями не просиживал и не мог быть уверен, что на тайник никто не натолкнется.

– С другой стороны, если тайник есть, в него должно быть достаточно легко попасть. Ты же старые фото видела?

Видела.

Еще черно-белые, совсем ветхие, и там был виден и сам Булочников, здоровущий мужчина, так и хочется сказать – купчина, матерущий, похожий на медведя, вставшего на дыбки… и такой будет ковырять стены? Или полы?

Нет. Булочников если устраивал тайник, то подойти туда можно было со всем комфортом и уютом, это уж однозначно. А то…

Матильда аж зажмурилась. Так и представились ей сотрудники Сбербанка:

«Граждане олигархи, у нас сегодня день Индианы Джонса. Хотите забрать денежку из сейфа? Проползите триста метров по грязи, проплывите стометровку с крокодилами, пройдите по бревну над пропастью…»

Народ бы такое удовольствие получил…

– Если легко попасть, это должно быть что-то такое… что не тронут при мытье полов, стен, ремонте… икона? Она вешается. Кадило? Не, иногда может не быть времени все это барахло поснимать…

– Думаешь, Булочников это предусмотрел? – усомнился Давид.

– Уверена, – кивнула Малена. – Мы же об этом думаем, и… я не верю, что не было звоночков.

– Согласен. Умные люди, небось, еще после русско-японской поняли, к чему дело тянется. Да сразу после Ходынки…

– Может, и не сразу, но постепенно дело стало проясняться.

Давид кивнул.

Это не объяснишь тем, кто живет в благополучной стране. Но если ты каждую минуту ждешь подвоха, подставы, подлости, неважно, от людей, от государства, – привыкаешь видеть пакости везде. Так опытный моряк уверен, что будет шторм, а по чему он это определил? По птицам? По рыбам? Да разве это важно? Есть оно, и свербит, и покусывает, и заставляет принимать к ветру и убирать паруса.

Матильда даже не сомневалась, что Булочников, волчара травленый, должен был что-то такое предвидеть. Своим умом и горбом пробивался, сам все выгрызал, такие хвостом опасность чуять должны, спинным мозгом ее ощущать. Не мог он не оставить для себя схронов, заначек… и на смерть бы просто так не остался. Но – вот.

Что есть в церкви такого, что никто не будет без особой надобности двигать с места? Чтобы прийти, в три минуты сдвинуть плиту, скользнуть в лаз и закрыть его за собой?

Что?

– А ты уверена, что это искомое – здесь? – вдруг прищурился Давид.

– А где?

– Да в притворе наверняка. Влететь в церковь, закрыть входную дверь, нажать рычаг – и вперед, спасаться от погони.

Они с Маленой переглянулись и помчались в притвор, а ныне прихожую. Даже со скамеечками вдоль стен, кстати говоря. Надо же где-то ждать людям?

– Двери старые еще. С них только кресты и всю символику убрали, – заметил Давид.

– Допустим. Попробуешь?

Давид провел рукой по двери.

– Хорошо. Вот я убегаю, захлопнул дверь, заложил засов… – Он говорил медленно, параллельно с этим выполняя означенные действия. – Теперь мне надо нажать потайной рычаг… где?

Рядом. Где-то рядом, Малена вела пальцами по плиткам, которыми был выложен притвор. Мелкие, синие, зеленые, красивая мозаика, но совершенно не религиозная, вообще никакой тематики, просто ряды выложены. Неудивительно, что ее даже большевики оставили.

Матильда об этом точно знала, бабушка рассказывала.

Нажать на плитку?

Глупо, скорее, надо что-то поддеть, открыть… как?

Фонарик, лупа…

– Здесь реставрационных работ и не было никогда, – покачал головой Давид. – Как перегородки сделали, так и оставили. Я читал…

А к чему тут такие работы?