Верь мне

В дверях, глядя на меня с диким выражением, стоит Патрик.





59


Мы заходим в одну из комнат для посещений. Патрик все еще в шоке. Я понимаю, как я выгляжу: набрала лишний вес, из-за реакции на сильные лекарства кожа покрылась прыщами. Волосы сальные и чересчур тонкие.

– Господи, – говорит он. – Господи, Клэр, ты ужасно выглядишь.

– Ты знаешь, как обрадовать девушку…

Я думала, что буду очень рада видеть Патрика, но теперь, когда он здесь, я не уверена, что нахожусь в состоянии восторга. Я выдвигаю стул и спотыкаюсь. Вдобавок ко всему лекарства повлияли и на мою координацию.

– Мне очень жаль… Клэр, мне так жаль.

Думаю, он не имеет в виду свое замечание о моей внешности. Я хочу сказать ему, что все происходящее со мной – не его вина, но слова не идут.

– Если тебя это утешит, – добавляет он, – мне они тоже лгали. Доктор Лэтэм и детектив Дурбан. Теперь я все понимаю.

Я качаю головой.

– Нет, это меня не утешает.

– Может, и так, но я подаю в суд на полицию Нью-Йорка. То, что они сделали, было крайне безответственно. Вот почему я здесь. По крайней мере, это одна из причин. Я также хочу добавить твое имя в иск.

Я не могу справиться со всем этим.

– Зачем?

– У тебя еще более веские доводы для судебного разбирательства, чем у меня. Если бы не их насильственные методы, ты не попыталась бы покончить жизнь самоубийством и никогда бы не оказалась здесь. Я только что говорил с врачом. Он идиот. Тебе нужна помощь, и я хочу проследить за тем, чтобы тебе ее оказали. Нью-йоркская полиция заплатит высокую цену за произошедшее. Мы начнем с обжалования твоего принудительного лечения.

– Патрик… Послушай… – Его идея кажется мне чем-то невозможным, неправильным и в то же время ужасно меня смешит. – Ты что, меня спасаешь?

– А если и так? – Он изучает меня.

Я опускаю голову, смущенная тем, как выгляжу. Затем Патрик резко произносит:

– Ты говорила о нашей связи в письме, но тогда ты пошла гораздо дальше. Помнишь?

Что-то мелькает, словно в тумане.



Я

Я влюбилась в тебя! Они просили меня не делать этого, но я была чертовски глупа. Патрик, неужели ты не понимаешь? Я люблю тебя.



Я прекрасно помню, как приятно было наконец-то произнести эти слова вслух. Никакие лекарства не могли стереть такое воспоминание. Я зажмуриваюсь.

– Да. Я помню.

– Все было на самом деле? Или они подсказали тебе эти слова?

– Не знаю, честно говоря. В то время думала, что все реально. Я и боль ощущала по-настоящему. Просто это ведь суть моей профессии, Патрик. Актеры постоянно влюбляются в своих партнеров. Их потому и называют «шоуменами». Мне кажется, я играю больше, чем основная масса людей.

– Я вижу.

Он окидывает взглядом унылую бежевую комнату.

– В любом случае, в первую очередь нужно вытащить тебя из этой адской дыры. Ты можешь оставаться со мной, пока не решишь, что конкретно сможешь делать. После этого станешь «свободным художником».

Я пытаюсь возразить, но он перебивает меня.

– За тобой точно нужно присматривать. Кроме того, у меня имеются и скрытые мотивы так поступить. Наконец-то я написал пьесу. Я хотел бы прочитать ее тебе.

– Патрик… – говорю я беспомощно. – Я комиксы-то не могу читать.

– Тогда нам нужно поменять твои лекарства, – резюмирует Патрик. – Я поговорю с врачами и со своим адвокатом. Тебя должны выписать!






60


Через несколько недель я покидаю Гринридж. Патрик считает само собой разумеющимся, что я останусь с ним. У меня нет сил сопротивляться. Он выделяет мне свободную спальню, наполняет ванну сладко пахнущими парижскими маслами, кутает в огромные мягкие полотенца, готовит мне из органических продуктов с рынков Вестсайда и Читарелла. В его доме есть тренажерный зал, и я начинаю тренироваться, медленно теряя вес, который набрала в больнице. Я избегаю собственного отражения в зеркальных стенах. Они отражают тысячу толстых Клэр Райт.

Я не могу не вспомнить слова Кэтрин Лэтэм: «Если он убийца, то его привлечет уязвимость, как акулу – запах крови».

«Кэтрин была не права», – размышляю я. Не говоря уже о лжи.

Каждый день к нам приходит частный психиатр, и Патрик тактично удаляется, чтобы оставить меня наедине с врачом. Во время первых сеансов доктор Феликс берет у меня образцы крови, чтобы проверить следы лекарств Бэннера, но в основном мы просто говорим о случившемся. Когда я описываю роль Кэтрин в этом деле, он бледнеет от гнева. Доктор считает, что все ухищрения Лэтэм почти наверняка были незаконными. В этом вопросе он опирается на свои знания судебной психологии. Нечто похожее однажды случилось в Великобритании: в качестве приманки использовали женщину-полицейского. У нее случился срыв. Судья отбросил добытые доказательства, а психологу предъявили обвинение в связи с профессиональным проступком.

– Вы еще легко отделались, Клэр. Под таким давлением любой профессионал испытал бы нешуточный стресс. Что уж говорить о неподготовленном гражданском лице.

Все чаще мы говорим о моем прошлом, о «демонах», от которых я попыталась убежать в Америку, однако они каким-то образом приехали с моей ручной кладью. Доктор Феликс предлагает стратегии преодоления, области, где, возможно, мне удастся переписать мои мыслительные шаблоны, используя метод, называемый диалектической поведенческой терапией. У всех нас есть жизненные сценарии, объясняет мне психиатр, определенные нарративы. Мы конструируем их для себя в детстве, и именно они, оставаясь неисследованными, формируют дальнейший ход нашей жизни. Его подход заключается в раскрытии этих нарративов и более того – в их переписывании.

– Существует теория, – объясняет доктор Феликс, – что расстройства кластера Б могут вызывать несоответствия между эмоциями, которые чувствует ребенок, и теми ощущениями, которые испытывает его опекун. Если он, конечно, восприимчивый человек. Если приемные родители не обращают на вас внимания или даже отказывают вам в эмоциональных потребностях, то это вполне может привести к тем видам поведения, которые выделил доктор Бэннер.

Я думаю о предупреждении Пола: «Для некоторых это довольно темные места, Клэр. Но ты все равно должна туда добраться».



В ночь перед тем, как я покинула больницу, ко мне пришел доктор Бэннер. Я думала, он рассердится, что я нашла способ выбраться из-под его опеки, но если так и было, то он умело скрывал свои чувства.

– Вы покидаете нас, Клэр. Я не слишком этому удивлен, – сказал он. – Большинство психиатров утверждают, что если человек функционирует нормально, то, значит, с ним все в порядке. Вы сейчас явно неплохо функционируете.

Я приготовилась к «но».

– Причина, по которой я думаю иначе, чем некоторые другие врачи, заключается в том, что я специально рассматривал именно эти расстройства. Я вижу то, чего не может разглядеть большинство практикующих специалистов: вы разыгрываете спектакль. Иначе говоря, притворяетесь тем, кем не являетесь.

Я наклонилась вперед и заговорила очень тихо. Бэннеру пришлось вытянуть шею, чтобы меня расслышать.

– Вы правы, – ответила я ему. – Я такая же сумасшедшая, как всегда. Однако тот парень с яблоней в животе – тоже.





* * *


Через неделю после переезда Патрик везет меня на пароме на Остров Свободы. Я не посещала туристические места с тех пор, как впервые приехала в Нью-Йорк, поэтому для меня все это в новинку.

Мы стоим под статуей Свободы, наблюдая, как огни Манхэттена танцуют на серебристо-черной воде.

– Клэр, – после длительного молчания произносит Патрик, – насколько девушка, в которую я влюбился, была настоящей?

– Кэтрин отличалась умом. Мне хватило сил правдиво создать подобие влюбленности.

Я пристально смотрю на него.

– Предупреждаю: настоящая Клэр может тебе не понравиться. Во-первых, я куда как более склонна к актерству, чем она. Кэтрин использовала выражение жаждет одобрения. Я в мгновение ока меняю свое мнение о вещах, к которым чувствую тягу. Мне нравится быть в центре внимания, и при случае я могу быть резкой. Я редко бываю кроткой. Я не из породы жертв. Я никогда, никогда не бываю покорной. Клэр, которую ты видел, была «разбавлена» ради мужского одобрения.

– Звучит очаровательно, – бормочет Патрик. Его взгляд прикован к фейерверку, сверкающему в небе над Баттери-парком. – Я готов рискнуть.

Я вздыхаю.

– Еще я доверчивая. Даже когда я была уверена, что ты не совершал преступление, Кэтрин убедила меня поверить в свою роль.

– Я не убивал Стеллу, Клэр.

– Я знаю. Думаю, я всегда это знала. – Я поворачиваюсь, чтобы изучить профиль Патрика. – И я ее не убивала.

Он кивает.

– Если хочешь, я даже могу пройти тест на детекторе лжи.

Патрик улыбается:

– В этом нет необходимости.