Умру вместе с тобой
Часть 27 из 51 Информация о книге
– Женечка, если кто и был прекрасной Женщиной-кошкой, то это Афия. – Феликс улыбался. – Это такая ролевая игра. – А в ролевых играх есть место ревности? – спросила Катя. Она обращалась к Хохловской, но та ничего не ответила, словно и не слышала вопроса на засыпку. Глава 22 Кошмар Северо-Восточный округ. Москва 2.37 Дежурный патрульный наряд, работавший в районе ВДНХ, срочно вызвали в больницу на улице Касаткина: «Скорая» доставила туда пьяницу, избитого в драке в баре, и тот, не смирившись, дебоширил уже в приемном покое с врачами, пытавшимися его скрутить. С пьянчугой полицейские разбирались до половины третьего ночи: урезонивали, ждали, пока ему сделают уколы, наложат швы и перевяжут, а затем затолкали в дежурную машину, чтобы вести в отделение полиции составлять протокол. Он в конце-концов уснул на заднем сиденье полицейского «Форда», и патрульные решили не торопиться – объехать всю территорию больницы, следуя уже обычным маршрутом. В чахлом больничном сквере царила тьма. В отдалении светились два окна на втором этаже приземистого здания. Это был больничный морг. Полицейская машина медленно ехала мимо. Радио негромко играло: «дискотека восьмидесятых» – Тако Puttin on the Ritz. И ВДРУГ… С грохотом и звоном вылетело окно на втором этаже морга. И вместе со стеклом из окна вылетел человек в зеленой медицинской робе и брюках, кричащий так громко и страшно, что патрульные в машине разом оглохли, а задержанный дебошир проснулся. ААААААААААААААААААААА!!! Человек в робе с силой ударился о крышу полицейской машины, затем о капот и скатился на асфальт. Он продолжал бешено, отчаянно кричать. Видимо, при ударе он что-то сломал себе, и его крик то и дело срывался на истошный визг боли. Он приподнялся на руках и, как ящерица, извиваясь и волоча сломанные ноги, предпринял попытку уползти прочь – подальше от осколков, подальше от морга. Выскочившие из машины патрульные видели, как незнакомец пытается спрятаться. Забиться под полицейскую машину. И при этом он продолжал страшно и дико орать. Шлепнулся грудью на асфальт, перекатился на спину, визжа и махая руками, словно от чего-то бешено отбиваясь. – Уберите это от меня!! Оно меня заживо жрет! Вы что, не видите? Уберите ЭТО!! Спасите!!! Оно мне кишки сейчас вырвет! ОООООООООООО! Патрульные подбежали к нему. Рядом с ним никого и ничего не было. А он все орал и бился об асфальт, умоляя их «убрать это». А потом пронзительно завизжал, словно его проткнули насквозь. Перевернулся на бок и изрыгнул из себя сгусток черной крови. Катю в пять утра разбудил звонок Владимира Миронова. После музея они попрощались с Мещерским, и оба вернулись в Главк. Миронов пробыл там, в Управлении уголовного розыска, до самого вечера, отправляя запросы и обговаривая с операми в отделе убийств детали солнечногорского дела. Катя ушла домой, а Миронов еще работал в Главке. И вот пять утра, он звонит. – Катя, не стану даже извиняться, что разбудил. Дело архисрочное. Вам надо сейчас поехать в больницу на улице Касаткина. Пожалуйста! Это та самая больница, где в морге был один из случаев похищения частей трупа – у дальнобойщика, жертвы ДТП. Помните, я говорил? – Да, конечно. А что случилось? – Катя спросонья соображала плохо. – Там еще один случай. До этого нам неизвестный. Но там что-то непонятное совсем. Его, этого похитителя тел, задержали. Он сам признался, что вытворял с трупами. Однако… Катя, там вообще что-то непонятное. Они – Москва, сейчас все там. Разбираются на месте. Морг осматривают. Нам сообщили сразу, потому что у нас дело уголовное возбуждено. Но пока я туда доберусь, сами понимаете – поздно будет, так что отправляйтесь вы сейчас же. И возьмите Мещерского с собой обязательно, потому что… потому что там… они там все в растерянности. В шоке! – А что за новый случай? Что на этот раз похищено у мертвеца? – Голова. — Голова?! – Да! Это опять жертва ДТП, парень разбился на ВДНХ на мотороллере, он там работал в пиццерии, развозил заказы и попал в аварию. Он кореец. И он – альбинос. Белый альбинос-азиат. Его тело в закрытом гробу уже отправили родственникам в Тюмень для погребения. И гроб больше не открывали. И похороны уже прошли. И мы бы так и не узнали ничего о похищении. Если бы этот тип… похоронщик… сам, сам во всем не признался! – Володя, я одеваюсь и еду. А где он, этот похоронщик? В отделе полиции на ВДНХ? – Нет, он себе ноги сломал, когда выпрыгнул из окна морга, он пока в самой больнице. И с ним что-то дикое творится, мне коллеги сказали из отделения. Патрульные такого никогда не видели. Он все время кричит, как сумасшедший, вопит, что она… она его заживо жрет. – Кто? Миронов не ответил. Он молчал. Катя заверила его, что выезжает немедленно и Мещерского возьмет с собой. И она сразу же позвонила Мещерскому и… Звонок… Сергей Мещерский услышал его сквозь сон и приказал себе проснуться. Где-то… где-то… где-то зрели гроздья гнева, и они все были бы полными идиотами, если бы сорвали те гроздья как тропический плод. Он сел на кровати. Потрогал подбородок – побриться он уже явно не успеет. Он встал и глянул в зеркало… И взял заполошно трезвонящий мобильный. На улице Касаткина они сначала подъехали к больничному моргу. В утренних сумерках полыхали синие огни полицейских машин. Катя наблюдала все это молча. А затем они развернулись и поехали к приемному покою. Там она сразу предъявила удостоверение и даже сказать еще ничего не успела, как дежурный врач, вышедший на шум, замахал руками, словно сам отгонял от себя стаю каких-то невидимых существ. – Да, да, я понял. Полиция, да, конечно! Слава богу, вы опять приехали! У нас никогда такого не было. Это дикость какая-то! – Из вашего морга у покойника была похищена голова. – Да, да! Тут такие слухи уже… – А где он? Задержанный? – Его не стали помещать в реанимацию. Это и не нужно ему. Ему сделали рентген. У него переломы ног в результате падения. Но больше ничего. Никаких других ран, повреждений. Мы его пока поместили в инфекционный бокс. – Он что, заразен? – спросил Мещерский. – Нет. Но он пугает больных! – воскликнул врач. – Мы его в таком состоянии не можем поместить в палату в травматологии. Ему сделали уже два укола теразина, но ничего не помогает. Психиатрическая служба его не может забрать, потому что он лежачий, ноги-то в гипсе. У нас нет даже смирительной рубашки, мы его простынями связали, потому что он… – Он такой буйный? Агрессивный? – снова спросил Мещерский. – Он все время пытается – даже на сломанных ногах – уползти, сбежать. Он до смерти чем-то напуган! И он так дико кричит. Врач сам повел их в инфекционный бокс – ему, несмотря на шок и волнение, хотелось узнать, что скажет полиция. Подходя к боксу, они услышали доносящиеся из-за его двери безумные вопли. Врач открыл дверь. – УБЕРИТЕ ЭТООООООООООО!!! УБЕРИТЕ ЭТО ОТ МЕНЯ!!! ОНО МНЕ ПЕЧЕНЬ ВЫЕЛО!!! На больничной кровати извивался и бился мужчина, спеленатый, словно мумия, простынями. Катя видела его бледное, искаженное судорогой лицо и даже не могла определить возраст мужчины. Вроде нестарый. Нет, даже напротив – молодой, но… – Тест на наркотики сделали? – тихо спросил Мещерский врача. – Первое, что сделали. Взяли анализы. Он явно наркоман со стажем. У него все бедра исколоты. Он это скрывал здесь, на работе – понимаете? В вены на руках не кололся. Но на этот раз в тестах ничего – ни на героин, ни на кокс, ни на все прочее. Все чисто. Но у него что-то с кровью. И мы пока не можем определить, что это такое. – УБЕРИТЕ!! СНИМИТЕ С МЕНЯ!!! Катя не видела ничего, хотя воображение ее сейчас было настолько обострено и настроено, словно радар, что она была готова увидеть что угодно. Но ничего не было – только кровать, этот безумный, его простыни, гипс и… – ОНО МНЕ ГОРЛО ПЕРЕГРЫЗЕТ!! СПАСИТЕ МЕНЯ!! Что-то невидимое… какая-то сила… Катя вспомнила слова машиниста на станции Подсолнечная. Сергей Мещерский подошел к визжащему в панике парню, наклонился и… с силой надавил ему руками на грудь, одновременно натягивая простыни. – Я это держу… видишь? Я это держу, — сказал он громко. – Я это не выпущу. Я держу это очень крепко. Чувствуешь? Безумный испуганный взгляд впился в него. Парень словно оценивал происходящее. Потом судорожно кивнул. Глянул на Катю. – Ты санитар морга? – Она отбросила все церемонии. – Тебе заплатили, чтобы ты забирал у покойников то, что тебе заказали. Да? Снова кивок. – Кто тебя нанял? Это была женщина? Мигрантка из Африки? Кивок. – С дредами? Молодая женщина? Кивок. – В первый раз ты ей отдал кусок кожи с шеи трупа мужчины, с позвоночника? Она это попросила сама? Кивок. – Ты ей звонил? – Да. – Голос хриплый, каркающий, словно у говорившего и точно были повреждены, перегрызены связки.