Сын

Он ожидал, что от потрясения зрачки мальчишки расширятся и чернота поглотит сияющую зеленую роговицу. Но этого не произошло. И он понял.

– Ты знал это, Сонни. – Симон попытался сглотнуть, но снова раскашлялся. – Ты знал, что это я. Откуда?

Сонни стер кровь с губ Симона рукавом рубашки:

– Арильд Франк.

– Франк?

– После того как я отрезал у него палец, он разговорился.

– Разговорился? Он не знал, кто я. Никто не знал, что мы с Абом были кротами, Сонни. Никто.

– Нет, но Франк рассказал все, что знал. Что у крота было кодовое имя.

– Значит, вот что он рассказал?

– Да. Кодовое имя Прыгун.

– Прыгун, да. Этим именем я пользовался, когда связывался с Близнецом. Так меня когда-то звал один человек, понимаешь ли. Только один. Так как же ты…

Сонни вынул что-то из кармана пиджака и поднес к глазам Симона. Фотография. На покрытой каплями крови карточке были изображены стоящие перед пирамидой из камней двое мужчин и женщина, все трое молодые и радостные.

– Когда я был маленьким, я часто разглядывал наш фотоальбом, и тогда я увидел этот снимок. И я спросил у мамы, кем он был, тот загадочный фотограф с интересным именем Прыгун. И она мне рассказала, что это Симон, третий друг. Что она звала его Прыгуном, потому что он бросался туда, куда никто другой не решался.

– И ты сложил два и два…

– Франк не знал, что кротов было двое. Но то, что он рассказал, расставило все по своим местам. Мой отец раскрыл тебя. И ты убил его, пока он тебя не сдал.

Симон заморгал, но из уголков глаз продолжала наплывать темнота. И все же сейчас он видел лучше, чем когда бы то ни было.

– И ты придумал план, как меня убить. Именно поэтому ты вышел со мной на связь. Ты хотел позаботиться о том, чтобы я смог тебя отыскать. Ты просто ждал меня.

– Да, – сказал Сонни. – До тех самых пор, пока я не нашел дневник и не понял, что мой отец тоже в этом участвовал. Что вас, предателей, было двое.

– Тогда все развалилось, и ты отказался от своего плана. Больше не за что было убивать.

Сонни кивнул.

– Так что же заставило тебя передумать?

Сонни посмотрел на него долгим взглядом:

– Твои слова. «Задача сыновей не в том, чтобы быть такими же, как их отцы, а…»

– …быть лучше их. – Симон услышал вдали полицейские сирены. Он ощутил ладонь Сонни на своем лбу. – Будь таким, Сонни. Будь лучше своего отца.

– Симон…

– Да.

– Ты умираешь. У тебя есть какое-нибудь желание?

– Я хочу, чтобы она получила мое зрение.

– А прощение, его ты хочешь?

Симон снова плотно сжал глаза и покачал головой:

– Я не могу… я не заслуживаю его.

– Никто из нас не заслуживает. Мы люди, когда грешим. Но мы боги, когда прощаем.

– Но я тебе никто, я чужак, забравший у тебя тех, кого ты любил.

– Ты не никто. Ты Прыгун, который всегда был рядом, но не попал на фотографию. – Мальчишка поднял полу пиджака Симона и положил фотографию в его внутренний карман. – Возьми с собой в путешествие, они – твои друзья.

Симон закрыл глаза и подумал: хорошо.

Слова сына эхом разносились по пустому церковному помещению:

– Все земные и небесные боги сжалились над тобой и прощают…


Симон посмотрел на каплю крови, только что упавшую из-под пиджака мальчишки на церковный пол. Он коснулся пальцем блестящей красной поверхности, увидел, как капля словно присосалась к кончику пальца, поднес палец к губам и закрыл глаза. Он смотрел на бурлящий водопад. Вода. Ледяная вода. Тишина, одиночество. И покой. На этот раз он уже не вынырнет на поверхность.



В тишине, наступившей после повторного прослушивания записи, Кари слышала, как беззаботно щебечут птицы за приоткрытым окном мясного ресторана.

Начальник полиции недоверчиво поглядывал на компьютер.

– Достаточно? – спросил Эре.

– Достаточно, – ответил Парр.

Адвокат Ян Эре вынул флешку и протянул ее начальнику полиции.

– Вы поняли, кто это говорит?

– Да, – сказал Парр. – Это Арильд Франк, человек, который осуществляет управление Государственной тюрьмой строгого режима. Адель, вы проверите, существует ли тот счет на Каймановых островах, о котором он говорит? Если то, что он рассказывает, соответствует действительности, то нам грозит большой скандал.

– Сожалею, – сказал Эре.

– Не о чем, – ответил Парр. – Я многие годы догадывался об этом. Недавно мы также получили сведения от мужественного чиновника из Драммена, который утверждает, что Лофтхуса послали в отпуск из Гостюрьмы, чтобы использовать в качестве козла отпущения в деле Морсанда. Мы затаились, чтобы быть уверенными в том, что у нас есть доказательства, прежде чем выступить против Франка, но с этим у нас более чем достаточно материала. И последнее, прежде чем мы уйдем…

– Да?

– Комиссар Кефас сказал, почему он хотел, чтобы вы встретились именно с нами, а не с ним самим?

Иверсен обменялся взглядом с Эре, после чего пожал плечами:

– Он сказал, что занят другими делами. И что вы – единственные двое коллег, которым он доверяет на все сто.

– Понимаю, – сказал Парр, вставая.

– И еще одно, – произнес Эре, поднимая свой телефон. – Мой клиент сообщил мое имя комиссару Кефасу, который связался со мной и спросил, могу ли я позаботиться о практических деталях транспортировки пациента и оплаты операции на глазах, заказанной на завтра в клинике Хауэлл в Балтиморе. Я согласился исполнить это поручение. А здесь находится сообщение нашей секретарши, которая говорит, что час назад в наш офис пришла женщина и передала красную спортивную сумку. В сумке находится значительная сумма наличными. Я просто хочу знать, интересует ли это полицию?

Кари услышала, как птичьи трели за окном стихли, а вместо них вдали раздались звуки сирен. Во множественном числе. Полицейские автомобили.

Парр кашлянул.

– Не понимаю, какое значение эта информация может иметь для полиции. И поскольку заказчик теперь должен считаться вашим клиентом, вы, насколько мне известно, связаны подпиской о неразглашении и в любом случае не сможете рассказать мне больше того, что уже сказали, даже если я буду задавать вопросы.

– Хорошо, значит, у нас одинаковое отношение к этому делу, – сказал Эре, закрывая папку.

Кари почувствовала, как в кармане завибрировал телефон, быстро поднялась, отошла на несколько шагов от стола и вынула аппарат. Она услышала мягкий удар шарика, который вытащился из кармана вместе с телефоном и упал на пол.

– Адель.

Она смотрела на шарик, который помедлил, словно раздумывая, покатиться ему или остаться на месте. И вот, немного покачавшись, он медленно покатился, нерешительно направляясь на юг.

– Спасибо, – произнесла Кари и убрала телефон обратно в карман. Она повернулась к Парру, который уже собирался встать. – В рыбном ресторане «Наутилус» лежат четыре трупа.

Начальник полиции четыре раза моргнул за стеклами своих очков, и Кари подумала, не было ли это осмысленным действием: одно моргание за каждый труп на территории его Полицейского управления.

– Где это?

– Здесь.

– Здесь?

– Здесь на набережной. Отсюда метров двести.

Кари отыскала взглядом шарик.

– Чего вы ждете, Адель? Пошли!

Шарик катился по четко намеченному курсу с увеличивающейся скоростью. Если она не решится, она его потеряет.

– Да, – сказала она и поспешила вслед за Парром.

Теперь полицейские сирены звучали громче, звук то нарастал, то спадал, косой прорезая воздух.

Они выбежали на улицу, в белый солнечный свет, навстречу многообещающему утру, в синий город. Они неслись, и утренний поток людей расступался перед ними. Лица влетали и вылетали из поля зрения Кари. И где-то на очень дальней периферии ее мозга что-то среагировало на одно из них. Солнцезащитные очки и светло-серый костюм. Парр обнаружил переулок, куда только что забежали несколько полицейских в форме. Кари остановилась, повернулась и увидела, как спина в сером костюме садится на паром в Несоддтанген, который вот-вот должен был отчалить. Она повернулась обратно и побежала дальше.



Марта откинула крышу кабриолета и опустила голову на подголовник. Она смотрела на чайку, которая замерла на ветру между синим небом и синим фьордом, и балансировала, опираясь на собственные и внешние силы, выискивая еду. Марта дышала глубоко и спокойно, но сердце ее колотилось, потому что паром уже причаливал к пристани. Из Осло в Несоддтанген ранним утром ездило не много людей, так что заметить его будет несложно. Если ему удалось. Если. Она пробормотала молитву, которую без устали повторяла с момента отъезда из «Тумте и Эре» полтора часа назад. На прошлом пароме полчаса назад его не было, но она убеждала себя, что тем паромом его и не стоило ждать. Однако если он не приедет на этом… Да, что тогда? У нее не было плана «Б». Она не хотела его иметь.