Свой, чужой, родной

— Точно, — обрадовалась Марина. — Может, без меня как-нибудь обойдется. Мне с моим здоровьем…

Я заверила, что ее здоровье мы будем беречь, и поспешила к двери.

Вечера я ждала с нетерпением, хотелось рассказать о находке Тимофею. Впрочем, вряд ли он придет в восторг от моего рассказа. О том, что соседка пропала, ему должно быть известно, хотя в то время он еще здесь не жил. Я подозревала, что шестилетней давности исчезновение не произвело бы на меня такого впечатления, не будь этой записки. Люди, к сожалению, исчезают, и бывает, что навсегда. Но дом с колоннами будоражил воображение. Ничего удивительного, что я вдруг решила прогуляться и очень скоро замерла возле калитки.

Ставни по-прежнему закрыты. При свете дня это был просто старый дом, изрядно запущенный. И все же… приближаться к нему не хотелось. Даже сейчас он, казалось, таил угрозу. Впрочем, это, скорее всего, мои фантазии. Траву возле дома недавно скосили. Еще одно доказательство появления хозяев. И факт своего возвращения они не держат в секрете. Хотя ставни почему-то не открывают.

Я уже минут пять разглядывала дом, делая вид, что вожусь с мобильным, когда заметила, что за мной тоже наблюдают. На скамейке ближе к остановке сидела странного вида тетка, одной рукой она бережно прижимала к груди пакет, в котором что-то позвякивало, а во второй держала сигарету, но не курила, а смотрела на меня, приоткрыв рот, точно я диво дивное. На ногах у нее были домашние тапочки, а на плечах — куртка с капюшоном. С меховой опушкой. И это при том, что с утра обещали +25, а в реальности было даже больше. На бомжиху не похожа, тапочки симпатичные, а куртка чистая. Да и не тетка она вовсе. Лицо оплывшее, но ей вряд ли больше тридцати пяти — сорока.

Тут она внезапно поднялась, отбросила сигарету и нетвердой походкой направилась ко мне.

— Эй, ты! — позвала она, когда до меня оставалась пара шагов. — Тебе чего здесь надо?

— Чего мне надо — где? — спросила я, сообразив, что дама нетрезва, стойкий запах перегара тому свидетельство.

— Думаешь, я не поняла? На дом этот таращишься?

— Это что, ваш дом?

Она нервно хихикнула и покачала головой.

— Тогда какое ваше дело, на что я таращусь?

— Тянет, да? — теперь она нахмурилась и говорила серьезно, вроде бы даже с материнской заботой, а потом вдруг погрозила пальцем. — Смотри, тянет-то неспроста. Душу вытягивает. Ам! — Тут она щелкнула челюстью, и я невольно отпрянула. — И нет души.

— Дура, мать твою, — буркнула я, чувствуя, как сердце по неведомой причине ушло в пятки.

Тетка засмеялась и торопливо зашагала прочь в своих дурацких тапочках. А я осталась стоять с весьма странным чувством.

Неожиданно явилось желание догнать эту чокнутую и поговорить. Ведь что-то она имела в виду.

— Она пьяная, — урезонила я себя. — И что ей там привиделось, поди разбери. Она и сама об этом забыть успела.

В общем, я в смятении чувств отправилась домой. Прицепила магнитом к холодильнику записку и стала ждать Тимофея. Пьяная баба не шла из головы, и чем больше я называла ее слова глупостью, тем больше жалела, что не догнала ее и не расспросила, какого лешего она имела в виду.

Глазков в тот вечер, как назло, задерживался. Людки тоже не было. Начало темнеть, и я поспешила в парк. Затягивать с пробежкой не хотелось, потому что я надеялась увидеть Вальку. Возможно, и он надеялся… По крайней мере, я старалась себя в этом убедить.

Но по дороге в парк возле дома с колоннами все же притормозила. Свет ни в одном окне не горел, в сгущающемся сумраке дом выглядел особенно зловеще. Я вновь вспомнила пьяницу, помянув ее недобрым словом, и вскоре уже входила в парк.

Пробежав половину дистанции, я начала беспокоиться, потому что Вальку не обнаружила, но надежды еще не теряла. Оказавшись у реки, решила передохнуть. От воды дорожку в этом месте отделял густой кустарник. Только-только начав разминаться, я вдруг услышала, как кто-то выругался. Негромко, но вполне отчетливо. Вслед за этим раздался всплеск. Оглядевшись и никого рядом не обнаружив, я раздвинула ветки кустов и крикнула:

— Эй, у вас все в порядке?

Берег в этом месте довольно крутой, оттого и тропинку проложили в стороне, со своего места я не видела ничего подозрительного, то есть вообще ничего не видела, кроме реки, поблескивающей в темноте.

С минуту я размышляла, стоит ли спуститься или лучше не давать лишний повод моим друзьям считать, что у меня не все дома. Ясно, что не стоит. Но и возвращаться к своим упражнениям я не спешила.

И тут услышала за своей спиной:

— Привет.

И едва не подпрыгнула от неожиданности. За спиной стоял Тимка и весело скалил зубы.

— Блин, откуда ты взялся? — покачала головой я.

— Дома никого, решил прогуляться… Был уверен, что найду тебя здесь. А чего по кустам шаришь?

— Ты очень кстати, — запоздало обрадовалась я. — Давай пройдемся. — Я стала пробираться сквозь кусты, и Тимофей за мной, спросив с изумлением:

— Мы вообще-то куда?

— К реке.

— А… там, конечно, романтичней.

По ту сторону кустов оказалось светлее, чем под деревьями, и свет фонаря на набережной, которая начиналась в паре сотен метров, доходил сюда, хоть и с трудом.

— Куда дальше? — спросил Глазков в некотором недоумении от того, что я замерла на месте.

— Мне послышалось, кто-то выругался. Знаешь, так бывает, когда оступишься. Потом всплеск…

— Всплеск тоже послышался?

— Всплеск точно был. Вдруг кто-то в реку свалился?


— Странно, что ты сразу не кинулась на помощь.

— Вообще это тебе бы сделать надо.

— Чтоб получить медаль «За спасение утопающих»?

— А без медали никак?

— Не перестаю тобой восхищаться, — хмыкнул Тимка. — Ты же видишь — никого… Ладно, давай спустимся.

Мы прошли чуть дальше, обнаружили тропинку и начали спуск. Глазков джентльменски поддерживал меня под руку, я не возражала, хотя и без его помощи бы обошлась. Вскоре мы оказались на узкой песчаной полоске возле воды и принялись оглядываться. Глазков достал фонарик, узкий, точно авторучка, и посветил под ноги. На песке виднелся след, слегка размытый.

— Здесь точно кто-то был, — буркнул Тимофей.

Ближе к склону начиналась трава, и след терялся.

— Подошел к воде, а потом наверх поднялся, — продолжил Тимофей и неожиданно добавил: — А может, их было двое? А вернулся лишь один?

Я испуганно посмотрела на него, а Глазков рассмеялся:

— Шутка.

— Дурак, — покачала головой я.

— Да ладно, чего ты… Кто-то к реке спустился, может, правда ногу подвернул, ну и матюгнулся. А всплеск… Камень в воду упал. Их здесь предостаточно.

Он принялся светить на воду, а я, округлив глаза, спросила:

— А это что? — наугад ткнув пальцем.

— Где? — Глазков шагнул в указанном направлении.

Я собралась ответить «шутка», и тут луч света выхватил из темноты нечто странное, в первое мгновение я даже не поняла, что это.

— Вроде тряпка какая-то, — сказал Тимка.

— Тряпка?

— Мало ли мусора несознательные граждане оставляют?… — Он не договорил, усмешка сползла с его лица. Глазков поспешно сбросил туфли, подвернул штанины джинсов и шагнул в воду. Теперь стало ясно, что его так заинтересовало. В воде был мешок. Очертания вполне угадывались, на поверхности виднелась лишь малая часть, надувшаяся от воды пузырем. В этом месте оказалось довольно глубоко, сделав еще шаг, Глазков провалился по грудь, зло чертыхнулся, но мешок ухватить успел и потащил его к берегу.

— Господи, ну на фига я это делаю?! — выбравшись на песок и глядя, как с его одежды ручьем стекает вода, прорычал он.

— Потому что ты хороший человек, — улыбнулась я с невинным желанием его задобрить.

Мешок лежал у наших ног. Обычный мешок, в котором граждане обычно перевозят картошку.

— Не убивай меня, если там и вправду мусор, — взмолилась я.

— Он тяжелый. Камни там, что ли… — Глазков пнул мешок ногой и прокомментировал: — Хрень какая-то…

Достал складной нож и разрезал веревку, которой была стянута горловина.

Потом я неоднократно жалела о том, что в тот момент находилась рядом. Могла бы в сторонку отойти… Чтобы не видеть жуткую, иссохшую руку с длинными ногтями. Она была похожа на куриную лапу и оттого казалась еще страшнее.

Я слабо пискнула, готовясь упасть в обморок.

Глазков, взглянув на меня, проворчал:

— Ты еще пожалуйся.

В общем-то, он был прав. Я с блеском подтвердила не особо лестное мнение соседа о моей особе. Ну, услышала крик, потом всплеск, так и шла бы себе мимо, а не лезла в реку вылавливать мешки с трупами. Если взглянуть на ситуацию с этой точки зрения, то в обморок падать точно не следует. И если кому-то из нас стоило сочувствовать, то скорее Тимке. Хотя это его работа, он ее сам выбрал, и нечего отлынивать.

Он достал мобильный, набрал номер и, пока ждал ответа, сказал милостиво:

— Топай к тропинке.

Я припустилась со всех ног, желая поскорее оказаться как можно дальше от этого места.

На тропинку я выбралась, прислушиваясь к тому, что происходит у реки. Судя по всему, там ничего не происходило, Глазков просто ждал коллег, вот и все. Я тут же вспомнила: на месте происшествия не должно быть посторонних, вот он меня и отправил. А еще нельзя ничего трогать, чтоб не затоптать следы и не стереть отпечатки пальцев убийцы. Следы там точно были… Надеюсь, мы их не затоптали. И мешок вскрыли… О господи, еще вчера Тимка рассказывал о трупе в мешке — и вот вам пожалуйста, еще один. И именно нас угораздило его найти. Это что же, в городе маньяк появился? Ходит по городу и трупы в мешках раскидывает? Но этот, по крайней мере, с руками. Я вспомнила, как эти самые руки выглядели, и нервно передернула плечами. Кошмары по ночам мне гарантированы.

Проходившие мимо немногочисленные граждане поглядывали на меня с недоумением, должно быть, выглядела я странно. И тут в конце аллеи появился Валька, увидел меня, помахал рукой, а буквально через несколько секунд уже стоял рядом. Несмотря на свое состояние, я в очередной раз отметила: глаза у него необыкновенные.

В общем, я растянула губы в улыбке и пискнула: