Супергерой для Золушки

Он потянулся к телефону, стоявшему на столе, но в эту секунду я перехватила его руку, сжала, заставив положить трубку на место.

– Я не уйду, пока ее не увижу. – Процедила сквозь зубы.

– Ох, Варвара Николаевна, – выдохнул мужчина. – Для меня важнее всего – мои пациенты. У нас здесь есть правила. Для эффективного лечения необходимо полностью исключить контакт с агрессивным внешним миром. А ваше поведение… Как бы помягче сказать… – Вздохнул. – Ваше нахождение здесь, как и визит к больной сейчас совершенно не целесообразны и могут только навредить.

Дверь в кабинет позади меня открылась, и в проеме появился тот самый охранник, что до этого дежурил в будке у ворот. Он стоял, поглядывая на начальника, и ждал приказа.

– Это что? – Спросила, обернувшись. – Хотите меня вышвырнуть? Сколько Андрей вам заплатил за то, чтобы вы сгноили здесь мою мать?

– Мне пора. – Главврач мягко улыбнулся и встал. Поправил халат. – Я уделил вам и так слишком много внимания, а теперь мне нужно заняться пациентами. Если вы желаете оставить записку своей матери, буду рад передать ее ей.

– Надеяться, что вы отдадите ей мое письмо? Да я даже не уверена, в состоянии ли она разговаривать, не то, что читать!

Мужчина прошел мимо меня и направился к двери.

– Вы собираетесь забрать ее, так? Тогда вам придется дождаться полного выздоровления пациентки Майской. – Нарочито громко звякнул ключами, намекая, что мне пора покинуть кабинет. – Приезжайте лучше в следующую пятницу, и если она будет себя хорошо чувствовать, сможете повидаться.

– Надеяться, что она останется жива к этому времени? Ну, уж нет. Я камня на камне не оставлю от вашей богадельни! – Подошла к нему и указала дрожащим от негодования пальцем в его лицо. – И лично от вас тоже, потому что мне известны некоторые факты, которую заставляют полагать, что именно вы причастны к смерти первой жены Андрея Майского, Инны. Помните такую?

Он сглотнул и поспешил вежливо улыбнуться.

– Как же с вами трудно. – Указал на дверь. Дождался, когда выйду в коридор, и повернул ключ в замке. – Надеюсь, у вас найдутся хоть какие-нибудь доказательства. – Слегка поклонился на прощание. – Контактные телефоны есть в памятке, записаться на посещение можно у дежурного на входе. А сейчас – всего доброго!

Развернулся и быстро пошел по коридору.

– Выход там, – прорычал охранник мне в ухо.

Бросила на него ненавидящий взгляд, развернулась и пошла прочь.

Какие такие связи позволяли им никого не бояться и творить беззаконие? Что мне теперь делать? Как спасать маму? И сколько времени есть в запасе, пока она еще жива?

Артем с Олегом нахмурились, выслушав меня до конца. В салоне автомобиля повисла гнетущая тишина.

– Едем обратно, – предложил Олег, – нужно спешить. Вдруг удастся добиться…

– Подожди, – в отчаянии закрыла лицо ладонями, – мне нужно подумать. Завтра может уже быть поздно!

– А что тут думать? – Задумчиво произнес Артем и завел двигатель. – Я вот, кажется, уже кое-что придумал.





28.




Не-е-е-е-ет! – Затрясла головой, выслушав краткий план похищения моей матери из больницы. – С ума спрыгнул?! – Обернулась к сидящему на заднем сидении Олегу в поисках поддержки. Тот лишь развел руками, якобы снимая с себя всю ответственность. Стало быть, оперативник не только не отвергал безумие, но еще и не прочь был принять в нем участие. Метнула молнии в крутящего «баранку» Артема. – Грин, ты, вообще, соображаешь, нет? Ты помнишь, где и на какой должности я служу? Отдаешь себе отчет в том, что со мной будет, если я под покровом ночи полезу в психушку?

Гринев рассмеялся.

– Если бы я всякий раз следовал закону в своей деятельности, то черта с два посадил бы за решетку мэра и его братию.

– Тёма! – Я сняла с плеча сумку и швырнула на заднее сидение, нечаянно попав Олегу в живот, отчего тот чуть не уронил на брюки зажженную сигарету. – Это тебе не наркоту браткам подкидывать и не шлюх вызывать для обличения прокурора! Это… это… беспредел!

– Ого, как завелась, – усмехнулся Грин, сворачивая на стоянку к мелкому строительному магазинчику. – Если боишься, можешь не участвовать. Возьму всю ответственность на себя. Хотя… мне трудно придется без помощников.

– Я запрещаю тебе! – Оглянулась по сторонам. – Зачем мы сюда приехали?! Давайте вернемся обратно и попробуем решить вопрос насчет ордера.

– Варя, да они должны были тебя пустить, едва ты только предъявила удостоверение! – Посмотрел на меня и покачал головой. – Ты еще не поняла, где именно творится беспредел, да? – Заглушил двигатель. – Поехали обратно, пожалуйста. Но ты можешь быть уверенной, что, когда мы вернемся завтра, твоя мать встретит тебя здоровой, а главное – живой? М? – Его горячая ладонь легла на мое плечо. – Уверена, что ей не вколют пару ядреных укольчиков, а завтра не выставят все как сердечную недостаточность?

Я растерялась. Так и осталась сидеть, глядя то на одного мужчину, то на другого.

– Что скажешь, Олег?

Ну, уж он-то, здравомыслящий, опытный работник правоохранительных органов, он-то должен наставить мнящего себя суперменом газетчика на путь истинный!

– Кхм, – выдохнув в окно густой белесый дым, прокашлялся опер. Карие глаза сверкнули, словно прикидывая в уме, чем это будет грозить их хозяину. Руки сцепились в тугой замок на коленке. – Что-то в этом, конечно, есть…

– Не-е-ет, – произнесла, часто моргая.

– Ну, ты как хочешь, Варвара Николавна, – сочувствующе надул губы Артем и пожал плечами. – А я решил, что буду свою будущую тещу спасать!


Задышала, как выброшенная на берег рыба, и густо покрылась румянцем. Пожалела, что не могла спрятаться сейчас подальше от двух пар довольных произведенным эффектом глаз. Не нашлась, что ответить, и просто замолчала. Посмотрела в темнеющее небо и наклонилась на спинку сидения. Тучи сгущались теперь надо мной и в прямом, и в переносном смыслах.

– Пока ты несколько часов зависала у кабинета главврача, мы успели осмотреться вокруг. – Щелкая пальцами, заметил Олег.

Обернулась к нему.

– И? – Будто это что-то меняло. Или делало сумасшедшую затею менее опасной. – Как вы планируете туда… проникнуть?

– Помнишь случай с типом по прозвищу Рыжий Тарзан?

– Кто это?

Олег глянул на Артема и улыбнулся.

– Боец был такой, миксфайтер, его еще суд направил на принудительное лечение. Так вот он без труда сбежал из психушки, разорвав забор из сетки-рабицы руками. Руками! А еще говорят, что он даже успел шашлыки во дворе пожарить. И бегал потом с шампурами по территории двора.

– Варь, там персонал в основном только женщины. Одно крыло больницы – депрессивные и самоубийцы, другое – «закрытка», где лежит твоя мама. На въезде из охраны один «чоповец», в здании в распоряжении дежурного врача только тревожная кнопка и один санитар. Все. – Грин сжал мое плечо. – Олежа с какой-то анорексичкой успел побеседовать через забор, она сказала, что в ее отделении даже телевизор есть. И гулять отпускают. За пачку сигарет сходила и узнала, в какой палате лежит Наталия Михайловна. Между прочим, она у нас находится среди «буйных». Так что ни о каком лечении по собственному желанию и речи быть не может. Они там лежат все, как овощи, привязанные к койкам и под препаратами.

Внутри все моментально закипело.

– Вы узнали, где именно ее держат? – Спросила, сглотнув.

– Да. – Олег наклонился вперед и положил руки на спинки наших сидений. – Мы даже знаем нужное окно. Знаем, что на решетке есть навесной замок. Знаем, что в палате лежат всего двое человек.

– И что медлить нельзя, – добавил Артем.

У меня перехватило от страха желудок.

– Тогда будь, что будет… – Сказала тихо.

– Вот. – Артем показал Олегу большой палец. – Начальство дало добро. – Открыл дверцу, которую тут же чуть не снесло неизвестно откуда вдруг налетевшим ветром. – А вот надвигающаяся гроза нам только на руку. – Радостно добавил он и направился в магазин.

***



В голове никак не укладывалось то, что мы собирались совершить. Получив сведения от одной из пациенток психушки (!!!), крались в полночь вдоль забора гуськом по мокрой траве, прикрывая лица от бьющих наотмашь капель дождя.

– Здесь, – выбрал подходящее место Артем и указал пальцем на забор из сетки-рабицы.

Фонарик в моей руке задрожал. Когда небо вдруг разорвал очередной раскат грома, а затем ярко сверкнула молния, я съежилась, оглядываясь по сторонам. На какое-то мгновение стало светло, как днем, и мы вдруг оказались беззащитными перед взором охранника. Затаились, прижавшись к сетке, и стали ждать. В будке, стоящей от нас метрах в двадцати, горел свет. Но никто так и не вышел.

– Ну что ж… – Задумчиво произнес Олег и приставил к забору массивные ножницы по металлу. – Попроб…

И его слова потонули в очередном раскате грома.

Вода уже струилась у меня по лицу и попадала в глаза. И какая полоумная надевает очки на «дело» да еще и в дождь? А какая сумасшедшая станет надеяться на один шанс из миллиона, что ее мать окажется в нужной палате? Каков был процент вероятности, что нас не схватят? Смешавшись с влагой холодной дождевой воды, по спине забегали липкие мурашки.

Щелк. Щелк. Сетка понемногу поддавалась.

Убрала очки на лоб.

– Знаешь, что в психушке никогда не бывает двух Наполеонов? – Громко сказал Артем прямо мне в ухо.

– Что? – Посмотрела на него, убирая с лица мокрые пряди. Села на колени (все равно уже насквозь промокла).

– Только один Гитлер. Только один Наполеон. Только один Путин. – Как ни в чем не бывало, продолжал вещать Грин, не обращая внимания на хлеставший его по лицу дождь. – Психи всегда между собой договариваются.

– Ты шутишь? – Сказала рассерженно. – Зачем мне сейчас эта информация?!

– Пытаюсь отвлечь, – усмехнулся он.

Вот кто здесь псих! Это точно.

Толкнула его в плечо.

Артем рассмеялся и прижался влажными губами к моему рту. Не успела я возмутиться, как наш поцелуй закончился.

Дыра в заборе уже была готова. Олег немного расширил ее руками, чтобы мы не поранились. Жестом призвал поторапливаться.

– Нужно выгадать время между вспышками молний, – крикнула я сквозь шум ветра.

Мужчины кивнули и уставились на небо. В следующую секунду громыхнуло так, что чуть не лопнули барабанные перепонки. Небо рассек напополам ослепительно яркий зигзаг. Едва он погас, мы ринулись внутрь. Ножницы так и остались валяться в траве. Олег пошел первым. Артем, раздвинув посильнее края сетки, помог мне пролезть, затем подобрал с земли тяжелую фомку и двинулся следом.