Судьба

Спустя какое-то время Исэй перестает царапать мои руки и всхлипывать. Она утыкается лицом мне в плечо.

– Что ты делала, – в рот Исэй попадает моя блузка, и ее голос звучит приглушенно, – после того, как умер твой отец, а братьев…

– Я… долгое время я просто существовала. Ела, принимала ванну, училась. Но как будто отсутствовала. Такое у меня было чувство. Но… бывает, воспоминания накатывают и приводят в оцепенение. Этот шип колется время от времени.

Исэй поднимает голову и смотрит мне в глаза.

– Прости, что не рассказала тебе о своем намерении. Прости, что позвала тебя с собой. Мне… мне просто нужен был свидетель, на случай если бы что-то пошло не так. А кроме тебя я никому не доверяю.

Я вздыхаю и заправляю выбившиеся пряди ее волос за уши.

– Я все понимаю.

– Ты бы помешала мне, если бы знала?

Я поджимаю губы. По правде говоря, я не знаю, но так отвечать не хочу – потеряю ее доверие. А этого допускать нельзя, если я собираюсь как-то повлиять на ход приближающейся войны.

– Нет. Я знаю, что ты всегда принимаешь верные решения.

И тут я не лгу. Но это не означает, что меня не беспокоит, с какой легкостью Исэй это сделала, и тот ее отсутствующий взгляд, с которым она вела меня на склад, и трепет, который она демонстрировала Ризеку лишь с целью дождаться удобного момента, чтобы убить его.

– Они не захватят нашу планету, – помрачнев, шепчет Исэй. – Я им не позволю.

– Вот и славно.

Она берет меня за руку. Исэй касается меня не впервые, но все равно по моей коже пробегает холодок. Она невероятно могущественна. Сильна и безупречна. Мне хочется ее поцеловать, но сейчас не самое подходящее время – под ее ногтями еще не высохла кровь Ризека.

Мы держимся за руки и глядим в пустоту.





6





АКОС


Акос дотронулся до висевшей на шее цепочки. Он уже привык к тяжести кольца, лежащего в ложбинке на горле. Это был подарок Йорека и Ара Кузаров. Под весом брони кольцо оставляло отпечаток на коже, напоминающий клеймо. Как будто отметки на руке было недостаточно, чтобы напоминать Акосу о том, как он поступил с Сузао Кузаром – отцом Йорека и жестоким мужем Ары. Он не совсем понимал, почему думал об убийстве Сузао, стоя перед дверью камеры брата. Настало время принять решение – как долго еще необходимо держать Айджу под дурманом снадобий? Пока они не доберутся до Огры? Или дольше? А может, после того, как Ризек умер, можно рискнуть и позволить Айдже бродить по кораблю, не воздействуя более на его сознание? Кайра и Тека доверили это решение Акосу и его матери.

Оракул стояла рядом. Ее голова возвышалась всего на пару изитов над плечами сына. Волосы Сифы, спутавшиеся в колтуны, были распущены и разбросаны по плечам. После смерти Ризека она практически никуда не выходила и расхаживала босиком в глубине корабля, причитая о будущем себе под нос. Это тревожило Кайру и Теку, но Акос объяснил им, что для провидцев такое поведение в порядке вещей. По крайней мере для его матери. Иногда она остра, словно лезвие ножа, а иногда будто бы частично покидает собственное тело.

– Айджа – не тот, кем ты его помнишь, – заявил Акос.

Предостережение было лишним. Во-первых, мать уже и без того все поняла, а во-вторых, с большой вероятностью, она узнала нынешнего Айджу в видениях. И еще сотню других возможных вариантов.

Тем не менее она лишь промолвила:

– Я знаю.

Акос постучал в дверь костяшками пальцев, а затем отворил ее ключом, который дала Тека, и прошел внутрь.

Скрестив ноги, Айджа сидел на тоненьком матрасе, который бросили в угол его камеры. Рядом пылился поднос с недоеденным супом в миске.

Когда пожаловали гости, Айджа вскочил на ноги и вытянул вперед руки, готовый в любой момент сжать ладони в кулаки и дать отпор. Он выглядел изможденным, его трясло, а глазные яблоки покрылись красными прожилками.

– Что произошло? – спросил Айджа, избегая взгляда брата. – Что… я предчувствовал… Что произошло?

– Ризека убили, – ответил Акос. – Ты почувствовал это?

– Ты это сделал? – спросил Айджа с ухмылкой, полной презрения. – Не удивлюсь. Ты же убил Сузао. И Кальмева.

– А еще Васа, – добавил Акос. – Он же есть где-то в каше из твоих воспоминаний?

– Он был моим другом.

– Он был убийцей твоего отца.

Акос сплюнул на пол.


Айджа глянул на брата исподлобья, но промолчал.

– А меня? – спокойно спросила Сифа. – Меня ты помнишь, Айджа?

Он посмотрел на мать так, будто только ее заметил.

– Ты – Сифа. – Айджа нахмурился. – Ты – моя мать. Я не… здесь у меня пробел.

Он подошел к ней и спросил:

– Я тебя любил?

Акосу не приходилось ранее видеть боль в глазах Сифы, даже в детстве, когда они говорили матери, что ненавидят ее, ведь она запрещала гулять с друзьями и ругала за плохие оценки. Он понимал – сейчас ей было больно. Ведь Сифа не только оракул, но и просто человек. Все люди иногда испытывают душевную боль. Но Акос не готов был увидеть этот пронзительный поникший взгляд, хмурые брови и опустившиеся уголки губ.

«Я тебя любил?» Услышав эти слова, Акос окончательно осознал, что облажался. Ему не удалось спасти Айджу от шотетов и выполнить обещание, данное отцу перед его смертью. Этот парень не был Айджой, и последняя возможность вернуть брата ускользнула, ведь Ризек был мертв.

Айджи больше нет. Акос тяжело сглотнул.

– Это можешь знать только ты, – с горечью в голосе ответила Сифа. – А сейчас ты любишь меня?

Тело Айджи дернулось, и он сделал неуклюжий жест рукой.

– М… может быть.

– Может быть… – Мать кивнула. – Неплохо.

– Ты же знала, да? Что следующим предсказателем буду я? Знала, что меня выкрадут. И не предупредила. Не помогла мне подготовиться.

– На то были причины, – ответила Сифа. – Не думаю, что они тебя утешат.

– Утешат… – фыркнул Айджа. – Мне не нужны утешения.

Он говорил, как Ризек. Тувенец изъяснялся в шотетской манере.

– Нужны, – возразила Сифа. – Всем нужны.

Айджа снова прыснул, но никак не прокомментировал слова матери.

– Ну давай, напои меня снова, – бросил он Акосу. – Это у тебя хорошо получается, верно? Ты – ядовый эксперт. И «продажная девка» Кайры.

Пальцы Акоса сжались в кулаки, сминая ворот поношенной рубахи брата. Айджа завис в воздухе, едва задевая пол пальцами ног. Айджа не был легок, но благодаря ярости, вспыхнувшей в груди Акоса, он поднял брата, словно пушинку. И эта сила никак не была связана с Током. Акос вжал Айджу в переборку и прорычал:

– Заткни. Свою. Пасть.

– А ну прекратите оба!

Сифа опустила ладонь на плечо Акоса.

– Опусти его. Немедленно. Если не можешь держать себя в руках, тебе лучше уйти.

Акос разжал кулаки и отступил назад. В его ушах звенело.

Он не собирался делать этого. Айджа сполз на пол и зажал руками гудящую голову.

– Не думаю, что то, что Ризек Ноавек складировал воспоминания в твою черепную коробку, является причиной твоей жестокости по отношению к брату, – произнесла Сифа, обращаясь к Айдже. – Возможно, ты просто не понимаешь, как вести себя теперь. Но полагаю, научишься, и довольно быстро. В противном случае я, как твоя мать, наставница и «восседающий» оракул, сочиню для тебя очень изощренное наказание. Ты понял?

В течение нескольких тиков Айджа просто глядел на мать, затем вздернул подбородок, но потом слегка его опустил.

– Мы приземлимся через несколько дней, – продолжила Сифа. – Ты будешь заперт здесь до снижения. Мы позаботимся, чтобы ты был надежно пристегнут, как все остальные. После посадки ответственность за тебя я возьму на себя. Ты будешь беспрекословно мне повиноваться. Если нет – Акос снова опоит тебя. Ситуация и без того шаткая. Мы не можем рисковать и позволять тебе сеять смуту.

Сифа повернулась к Акосу.

– Как тебе такой план?

– Мне нравится, – сквозь зубы процедил Акос.

– Прекрасно.

Сифа выдавила не выражавшую никаких эмоций улыбку.

– Айджа, принести тебе что-нибудь почитать? Чтобы скоротать время?

– Давай. – Плечи Айджи слегка дернулись вверх.

– Хорошо, подыщу для тебя какую-нибудь книжицу.