Прошлая настоящая жизнь

2020 год


…Лидия Леонидовна очнулась на своем рабочем месте. Страшно болела голова, вернее, громко гудела, как пустой медный котел. Она что, уснула прямо на годовом отчете? Потрясла головой, приходя в себя. Померила давление, аппарат всегда лежал в нижнем ящике стола, результатом осталась не то чтобы довольна, но – сойдет. Посмотрела на часы, решила, что сегодня можно домой пораньше уйти, с головной болью и нечего пытаться доделывать отчет, лучше завтра, на свежую голову.

Она ехала в автобусе и клевала носом, ужасно хотелось спать. Из сна ее вырвал звонок. Звонок? В автобусе? Ах да, это же мобильный. Звонил муж, предупреждал, что сегодня должен быть только часов в девять. Завершила звонок и вспомнила, что дочка обещала забежать на минутку после садика, надо внучке киндерсюрприз купить в магазинчике рядом с домом. Как она соскучилась по этой пятилетней егозе, целую неделю не видела!

Лидия открыла дверь и почему-то встала в дверях. Ноги никак не хотели переступить порог. «Это моя квартира? Ну да, вроде бы моя. Почему же такое ощущение, что я здесь много лет не жила, что я отвыкла от нее?» Заставила себя пройти, раздеться; мельком взглянула в зеркало. И отчего-то очень удивилась, что из зеркала на нее посмотрела полная женщина в возрасте, а вовсе не восемнадцатилетняя девушка…





1982 год


…Лида очнулась на чужом диване. «Ох, нет, не чужом, я в гостях у Константина Васильевича! Погоди, а кто это – Константин Васильевич»? В голове гудело, как после ее первой в жизни попойки. «А что это за попойка была и когда? Не помню».

Рядом с ней Ирка Коваленко, ее одноклассница. Странно, но ведь они никогда особо не дружили. В голове начало немного просветляться – как не дружили? Дружили! С Ирой и еще одним одноклассником, Витей. Но почему Ира выглядит намного старше своих четырнадцати лет? Ой, а с чего она взяла, что Ирке должно быть четырнадцать лет? Ей самой-то уже восемнадцать! Мысли с трудом поворачиваются в голове.

– Ты как? – Ирка участливо склонилась над Лидой.

– Не пойму! – честно призналась Лида. – А что со мной случилось?

– Это от перегрузки. За последнее время с тобой много чего произошло. Ты не помнишь?

– Это надо поднапрячься! В голове вроде бы проясняется, но как-то медленно.

– Давай я тебе помогу. Я буду рассказывать тебе совершенно фантастическую историю, а ты ничему не удивляйся.

Но тут в комнату, взлохмаченный, в распахнутом плаще и с больными покрасневшими глазами, вбежал ее муж.

– Петя! – Лида вся подалась ему навстречу, но, пронзенная оглушительной болью в голове, упала без чувств ему на руки…

Снова очнулась на том же диване. Воняло нашатырем. Ирка стояла в обнимку с Витькой, в дверях встревоженный Константин («Да! Мы же в гостях в Щербинке у нашего знакомого, Константина»), а перед диваном на коленях стоял Петя.

Лида все вспомнила. Повернулась к Ире:

– Не нужно фантастических историй, я вспомнила.

– Что вспомнила? Что конкретно? – Константин оставался ученым даже в этой ситуации и требовал подробностей.

– Свою жизнь с осени 1977 года и по сей день. Правда, у меня такое ощущение, что какие-то события происходили не со мной или со мной, но как будто во сне…


Петр решительно прервал Лиду:

– Никаких отчетов сегодня!

– А если все-таки сегодня? – спросил, не сдаваясь, Константин.

– Через мой труп!

Петр встревоженно повернулся к Лиде:

– Как ты? Где болит? Что ты чувствуешь?

– Отвечаю по пунктам: я – хорошо. Уже нигде не болит. А чувствую я огромное удовлетворение и безмерное облегчение. И еще кое-что, но об этих чувствах мы поговорим уже наедине, без свидетелей.





Эпилог




Америка так и не смогла создать ничего близко похожего на русскую машину времени. В 1982 году советскую машину, Константина и все его работы засекретили так, что с тех далеких лет не просочилось ни строчки, ни слова, ни буквы!



Узнать, чем сейчас занимается Константин, американским разведчикам, пришедшим на смену Джону, так и не удалось. И это отравляло существование Джону, несмотря на то что, вернувшись в 1980 году на родину, он получил курс излучения в тайном «косметическом кабинете» и теперь был молод, здоров и энергичен. Много чего произошло в судьбе Джона после польских событий 1980 года. В 1992 году его переправили в Югославию наводить американский порядок. Со свойственным ему перфекционизмом Джон выучил словенский, сербский и хорватский языки. В 2004 году он был одним из организаторов первой оранжевой революции на Украине, добавив в свой актив украинску мову. «Не журысь», – подбадривал он активистов на Майдане. Джон получал награды и повышения по службе, но понимал, что ничем другим ему больше заниматься не дадут, что он был послан «на фронт» из-за косяка, который он допустил с Константином. Его аналитическая записка с выводами, что новый подход к разработке другого принципа действия машины времени несостоятелен и что нужно сосредоточиться на дальнейшем подробном изучении выкраденных для них журналов Константина, сыграла свою фатальную роль в том, что Америка так и не владеет до сих пор машиной времени.



Константин же занимался проблемами путешествия в будущее. Только Джон не мог этого знать, так же как и того, что это был уже Константин Константинович. Несколько десятилетий ушло у двух Константинов, отца и сына, на изучение работ Василия Ивановича, посвященных перемещению в будущее. И вот внук создал первый опытный образец перемещаемого аппарата, опираясь на теоретические выкладки деда. Он видел за такими путешествиями большой потенциал: если в будущем обнаружится что-нибудь плохое, можно вернуться назад и приложить усилия, чтобы этого плохого не случилось, ведь предупрежден – значит вооружен.



…Константин отложил журнал, куда только что внес все данные по сегодняшнему эксперименту. Завтра он отвезет их генерал-лейтенанту Семецкому. И обязательно напомнит ему о профилактическом сеансе в секретном косметическом кабинете «в режиме холостого хода», который заработал в восьмидесятых. Несмотря на оздоровительные процедуры, живого места на Семецком не стало больше, потому что тот продолжал регулярно попадать в различные переплеты, но регулярные профилактические процедуры не раз спасали жизнь и здоровье Юрия Владимировича, успокаивали его супругу и внушали ему самому чувство уверенности в завтрашнем дне.



Вслед за первым экземпляром «косметического кабинета» был выпущен еще один, на мобильной основе, и отправлен в Афганистан, где проходил тестирование и отладку, спасая сотни и сотни советских ребят. Ирина оказалась права, такой кабинет оказался огромным подспорьем для медицины катастроф; он потом работал и на Чернобыльской АЭС в 1986 году, и в Спитаке в 1988 году, и в срочном порядке разворачивался во время авиационных, железнодорожных и прочих катастроф.



…Константин знал, что завтра он получит у Семецкого добро на первую опытную отправку в будущее автоматического зонда. И уже потирал руки, предвкушая, какие именно видеоматериалы он увидит по возвращении зонда обратно. Завтра будущее наконец-то станет ближе. Но это уже будет совсем другая история.