Полигон

– Никто тебя не выдавал. Просто я тоже сыграл в предложенную тобой игру «ворона и бабушка», – ответил я, с невольным интересом наблюдая за живой мимикой лица своей подруги.

На это действительно стоило взглянуть. Обычно лицо Лизы не отражало никаких эмоций, сейчас же по нему получалось читать всю гамму чувств и переживаний – испуг, растерянность, непонимание, активнейшая мыслительная работа и наконец озарение.

– Кажется, я поняла ход твоих мыслей. Егорова никто из постовых не выпустил бы за территорию Полигона без разрешения свыше. Такое разрешение могли дать только Константа, Сильвер, ты или я. Константа отпадает – он уже спал к тому моменту. Сильвер тоже отпадает – свидетельница отводила его в это время в казарму. Ты не давал разрешения. Остаюсь только я. Но такие разрешения протоколируются и заносятся в журнал, а караульные подобной записи в журнале не представили. Вывод напрашивается только один – в машине вместе с Егоровым был тот, кто мог проехать без разрешения, поскольку сам мог их выдавать. Далее опять же методом исключения вычислить его… Я угадала?

Я отрицательно покачал головой.

– Мой вариант более прямолинеен. Егоров был убит выстрелом из девятимиллиметрового пистолета промеж глаз с очень близкого расстояния, на его лице даже были обнаружены следы пороховых газов. Чтобы стрелять с такого расстояния, стрелок должен находиться рядом с ним в машине. Остальные четыре выстрела были сделаны уже позже для отвода глаз, стреляли с расстояния примерно четырёх шагов сквозь боковое стекло возле водителя, пока стекло не осыпалось осколками. Эти четыре гильзы Сильвер нашёл, пятую нет. Пятую гильзу стрелок зачем-то забрал с собой. Этой информации уже вполне достаточно для выявления убийцы. Незнакомого человека недоверчивый капитан Егоров в салон машины не пустил бы. Не мог киллер и поджидать его по дороге – сама говорила, что никто не знал, когда капитан поедет обратно. Получается, что это – человек с Полигона, которого капитан знал и даже доверял. И этот кто-то носит с собой девятимиллиметровый пистолет, хорошо стреляет из него и метит обычно в переносицу…

Я указал на лежащие вокруг тела. Лиза недовольно скривилась:

– Ладно, ладно. Очень убедительно. И что теперь? Арестуешь меня? Или прикажешь расстрелять?

– Сперва хочу понять твои мотивы. Скажи, зачем тебе вообще потребовалось убивать Егорова? Он же был нашим потенциальным союзником!

– Предателем он был, а не союзником! – выпалила Лиза со злостью в голосе. – Мои девчонки неоднократно докладывали о попытках капитана связаться со своим бывшим начальством – сперва по рации, потом моторную лодку запустили с каким-то пакетом и руль заклинили. А вся это история с мальчишкой-перебежчиком… Тебе не показалось странным, что такого достаточно опытного разведчика посылают вдруг на одноразовое задание? Да и как он вообще смог бы передать свои сведения обратно на тот берег Волги?

Я хотел было возразить, но потом всё же задумался над словами подруги. Мог ли малолетний Максимка быть не обманутым простачком, а хорошим актёром? Теоретически мог, почему бы и нет. Где он сейчас, кстати? После того, как я лично выпустил пацанёнка из камеры, Максимку пристроили к дежурным на вышке аэродрома, но в свободное от дежурства время за ним никто не следил. Из-за своего малого возраста ребёнок мог находиться где угодно на Полигоне, совершенно не вызывая подозрений. А что если порученное ему задание как раз и предполагало арест и затем фальшивое раскаяние? Но тогда разве можно было верить словам Максимки про то, что нападение армии Кимр произойдёт только через два месяца? Что если это дезинформация, и армия вторжения уже давно готова и лишь ждёт удобного момента? Сердце нехорошо защемило от дурных предчувствий. Сказанное Лизой вполне могло быть правдой.

– Продолжай, я тебя внимательно слушаю, – потребовал я.

– Когда капитан Егоров приехал на Полигон для ведения переговоров, мальчик Максим уже давно крутился у входа бункера. Он целенаправленно ждал капитана, а потом подошёл и сказал ему какую-то фразу. Затем эти двое перекинулись между собой парой слов, и мальчишка убежал играть дальше вместе с Ромкой и другими детьми. К сожалению, мои одноклассницы не расслышали, что именно сказал Максимка. Подозреваю, что это были какие-то инструкции от старых хозяев. Допустить, чтобы капитан после этого вернулся в Восточные Кимры, было никак нельзя, и потому я его убила.

– Ты была с ним в машине одна?

Лиза на секунду замялась, а потом призналась нехотя:

– Нет. Со мной было три подруги для подстраховки. Всё-таки я – слабая пятнадцатилетняя девушка, а капитан Егоров сильный крупный мужик. Нельзя было давать ему шанса. Кто находился со мной в машине, я не скажу, поскольку мои напарницы не виноваты. Всю работу сделала я сама – когда капитан притормозил у выбоины, я достала пистолет и окликнула его, чтобы он обернулся в мою сторону. Предатель не успел даже испугаться. Потом я, как мне казалось, достаточно достоверно инсценировала нападение на машину из леса. Затем мы дождались возвращения вечерних дежурных, и на двух их машинах вернулись обратно на Полигон. Перед этим девчонки помогли нам замести следы, которые мы неосторожно натоптали вокруг машины.

– Стоп, стоп! Так сколько девушек из первого отряда осведомлены о твоей роли в убийстве Егорова?

Лиза пожала плечами.

– Думаю, что все. Разве что насчёт четырёх новеньких не уверена, говорил им кто или нет. А так у нас не бывает секретов между собой. Но за своих подруг я уверена – за пределы нашего круга интернатских никогда ни одна тайна не уйдёт.

– Чёрт знает что! Каждый третий мой подчинённый давным-давно в курсе насчёт убийства, лишь руководитель как последний осёл остаётся в неведении…

Я по-стариковски с кряхтением встал с кресла и осторожно дотронулся до распухшего левого плеча. При попытке шевелить левой рукой плечо отдавало резкой болью.

– Болит, зараза! Ты-то как? В меня одна дробина попала, и то чувствую себя словно безрукий, в тебя же целых три.

– Сам как думаешь? – девчонка на несколько секунд сбросила маску невозмутимости, и я увидел, что Лиза сохраняет вертикальное положение исключительно из-за морально-волевых качеств. – Жить буду. Отбит весь ливер, как говорят, но рёбра вроде целые. Куртку придётся выкидывать.

– Куртка это ерунда. Поговорим о твоём наказании. Дело серьёзное, ты убила человека.

– Он был предателем! Между прочим, до разговора с Максимом капитан планировал заночевать на Полигоне, мы даже койку ему подготовили. Но как только ребёнок передал ему несколько фраз, так Егоров захотел немедленно ночью мчаться к Волге.

– Фурия, ты не можешь стопроцентно гарантировать, что Егоров перешёл на сторону своих старых хозяев. Всё, что у тебя есть – косвенные улики. Не исключено, что ты казнила невиновного! Да и вообще, кто тебе давал право судить людей и приговаривать к смерти!? А твоё поведение утром после убийства? Ты ведь открыто старалась обмануть меня и перевести стрелки на Сильвера! Разве друзья так поступают? Так что забирай свою кружку из моей комнаты и больше там не появляйся!

В любом другом случае это прозвучало бы нелепо – «ты убила человека, и за это я на тебя обиделся». Но я недаром провёл вместе с Лизой четыре месяца, более-менее изучил её характер и прекрасно знал, как сильнее задеть подругу. Ни арест и помещение в тюремную камеру, ни разжалование с должности лидера первого отряда, ни даже телесные наказания в виде розг или ремня не смогли бы настолько сильно воздействовать на Лизу. Девушка выронила недокуренную сигарету и развернулась, губы её дрожали. Казалось, ещё чуть-чуть, и железная несгибаемая Фурия разревётся подобно простой девчонке.

– Это ещё не всё. Бери отряд Кристи и ещё человек пять-семь. Езжайте к Восточным Кимрам и вместе с новым комендантом организуйте круглосуточное наблюдение за противоположным берегом от укреплений у Дубны и далее до самого Белого Городка. Измена Егорова имеет смысл только в том случае, если нападение противника на Полигон случится до того, как инопланетные твари опрыскают всё тут ядом. Потом нас уже будет не выкурить из бронированного бункера, да и народу на Полигоне будет предостаточно, чтобы отбиться. Если на нас нападут, случится это в самые ближайшие дни. Самый трудный для врага этап – форсировать Волгу, тут они очень уязвимы для атаки с воздуха. Раздай каждому дозорному сигнальные ракетницы и объясни, как ими пользоваться. Если «кимринские» на нас действительно нападут, ты полностью реабилитирована. Если же Егоров был невиновен… суд решит, что с тобой делать.

Я ожидал от Фурии бурных протестов, но Лиза лишь опустила голову и побрела к выходу с видом побитой собаки. Девушка явно восприняла свою отправку на берег Волги как наказание, но спорить не стала. Похоже, она и сама в глубине души понимала, что была неправа.





Полигон. Битва за Талдом




Талдом встретил колонну Полигона пугающей тишиной и брошенными укреплениями. Часовые на вышках отсутствовали, ни одного защитника не осталось и у преграждающих дорогу бетонных блоков. Всё это выглядело подозрительным, а потому я приказал остановить колонну. Тут же из придорожных кустов в пяти метрах от головной машины вышли девушки Королевы Марго.

– Ни одного охранника мы так и не заметили. Со стороны центра ещё минут пятнадцать назад доносилась интенсивная перестрелка, но сейчас всё стихло, – сообщила Маргарита.

И тут, словно в опровержение её слов, земля под ногами ощутимо качнулась, и спустя несколько секунд со стороны центра города донёсся грохот далёкого взрыва. Над домами вдалеке взвился тёмный столб дыма и пыли.

– Фугас рванули, – прокомментировал произошедшее Сильвер, поправляя сбившуюся чёрную повязку на глазу. – Килограммов двести тротила, а может и больше. Даже сюда отдельные обломки долетают.

Какой-то камень действительно упал на дорогу совсем неподалёку. Спустя пару секунд ещё один достаточно крупный кусок бетона с грохотом раскрошился о броню неподвижно стоящего танка. В это время со стороны центральных кварталов опять послышалась интенсивная стрельба и хлопки гранатных разрывов. Там снова возобновился ожесточённый бой, только вот непонятно было, кто и с кем ведёт это сражение.


– Как бы такой столб дыма не привлёк внимание летунов… – недовольно проворчал одноногий капитан, рассматривая через бинокль густой столб пыли и дыма, а потом небо со всех сторон.

Я тоже принялся осматриваться, хотя и верил в надёжность системы оповещения об опасности.

– Нас бы предупредили с вышки Полигона, если бы в окрестностях показался хоть один треугольник. Но мне тоже не нравятся подобные спецэффекты – инопланетяне слетались и на куда меньшие проявления активности людей. Давайте-ка поближе к домам подъедем, там хоть можно будет укрыться в случае чего.

– Воздух! Треугольник с юга, расстояние три километра! – уже полузабытая команда об опасности с неба прозвучала, когда колонна миновала первые дома.

– Всем укрыться! Врассыпную! Машины глушить! – отдав эти команды и не дожидаясь, пока БТР остановится, я прямо на ходу прыгнул с бронетранспортёра и, не удержав равновесия, покатился по земле.

Снова заболело ушибленное плечо, но меня это не остановило. С травмами можно разобраться и потом, а сейчас счёт шёл на секунды! С разбега «рыбкой» нырнув в разбитое окно ближайшего здания, я откатился ближе к стене и только тогда перевёл дух. Рядом пытались отдышаться Света Камышева и двое незнакомых парней.

– Блин, Сильвера забыли! Ему с одной ногой трудно будет уйти! – воскликнул я, но тут же услышал голос из соседней комнаты:

– Командир, здесь я. Только вот костыль выронил.

Дальнейший разговор прервали близкие выстрелы. Псссшшш! Псссшшш! Треугольный охотник выстрелил дважды. Сидящие в комнате молча переглянулись, лица их посерели. Объяснять, что именно сейчас произошло, никому не требовалось.

– А ты говорил «не волнуйся, предупредят». Вот и понадеялись на наших дозорных. Совсем мы расслабились в последнее время, – капитан из-за стены говорил это достаточно тихо, но сказанное предназначалось явно для моих ушей.

Я отвечать не стал. Кто сейчас погиб? Почему дозорные не предупредили? Для ответа на оба вопроса требовалось включать рацию, но активировать её сейчас, когда зависшая где-то сверху летающая смерть выискивала среди домов выживших людей, стало бы фатальной глупостью. Прошла минута, затем вторая, третья. Ситуация не менялась. Как вдруг со стороны улицы донёсся странный ритмичный скрип. Я переглянулся с сидящими в комнате испуганными людьми. Света растерянно пожала плечами.

– Я выгляну! – произнёс едва знакомый парнишка из новеньких отряда Бухаря.

Он осторожно, буквально по миллиметру привстал и краем глаза посмотрел в окно. После чего уже уверенно выпрямился в полный рост. Я тут же оказался рядом.

По улице шла укутанная в плотную зимнюю куртку женщина. Одной рукой она вела ребёнка лет четырёх, в другой же тащила явно очень тяжёлый чемодан, поставленный в тележку на колёсиках. При виде вооружённых людей в окне женщина резко остановилась и оглянулась назад, словно решая – сможет ли она убежать вместе с дитём и своей ношей? Потом незнакомка выпустила ребёнка и двумя руками крепко прижала к груди чемодан, словно его у неё собирались отнимать.

– Приведите её ко мне, только вежливо, – обратился я к одному из парней.

– Лучше я схожу, – предложила Света Камышева и ловко выпрыгнула из окна на улицу.

Женщина убегать не стала, понимая, что это бесполезно. Она поставила свой чемодан обратно на тележку и терпеливо слушала, что ей говорит вооружённая автоматом девчонка. В это время в поле зрения показались и другие солдаты Полигона, они выходили из соседних домов и вылезали из-под грузовиков. Незнакомка кивнула и двинулась следом за Светой. Я тоже вылез на улицу и подождал, пока женщина с ребёнком подойдёт ближе.

– Вот, местная жительница, хочет с сыном в Дубну уйти подальше от войны, – прокомментировала командир группы «Рассвет».

– Так ведь ворота-то закрыли и никого теперь не пускают внутрь убежища, – путано объяснила женщина своё бегство из города. – Остаётся только скорее искать новый дом, пока эти летающие пузыри всё тут не потравили.

– Кто закрыл ворота в убежище? – задал вопрос подошедший одноногий Сильвер.

– Известно кто. Охранники. Ещё вчера вечером они наглухо закрыли створки, в тот момент, когда почти все рабочие снаружи были. И с тех пор расстреливают сквозь бойницы всех, кто пытается подойти ко входу в убежище. Там на площади уйма народу вчера полегло, когда люди вечером после рабочей смены возвращались в подземный город.

Мы с Сильвером переглянулись. Кажется, самозваный «великий пророк» забаррикадировался в убежище вместе со своими людьми, а всех остальных просто бросил умирать на улице. Женщина же продолжала рассказ об ужасах последних суток:

– Народ рассвирепел конкретно. Снаружи осталось очень много людей, в том числе сотни вооружённых солдат. Даже «церберов» своих Великий Пророк бросил на погибель – и всех тех, кто периметр города охранял, и кто на смене был в Северном. И с тех пор два дня уже штурм идёт. «Церберы» распечатали охраняемые ими армейские склады и раздали всем горожанам оружие. Всю ночь и весь день люди пытаются пробиться в подземный город, но тщетно. Очень многие погибли, но люди не отступают. Они доведены до отчаяния, так как понимают, что скоро тут всё будет залито отравой, и остаться на поверхности означает погибнуть.

Всё стало предельно ясно. Я подозвал к себе руководителей отрядов и сообщил им диспозицию в городе. Ввязываться в чужую войну я не собирался, но зато напрашивалась идея предложить мирным жителям Талдома эвакуироваться на Полигон или в Дубну.

Подошёл Бухарь, его губа была прокушена в кровь, руки дрожали.

– Костик убит, снайпер моей группы. С ним в машине погиб ещё один новичок, имени не знаю, он только два дня как на Полигон пришёл. Усатый такой мужик, вроде как из Запрудни. Они вдвоём хотели машину отогнать под навес и там укрыться, но не успели…

– Глупо! – как обычно прямолинейно резко заявил Сильвер. – Приказ был для всех одинаковый – глушить моторы и разбегаться врассыпную. Они же посчитали себя самыми умными, за что и поплатились.

– Сильвер, прекрати! – я остановил абсолютно неуместное брюзжание подчинённого. – Мы не можем знать всего, что происходило. Может, они оказались слишком далеко от укрытий, а потому осознанно выбрали вариант использования автомобиля. Сейчас нужно собрать их останки, мы должны похоронить наших бойцов со всеми положенными почестями.

Но не успел я отдать нужные распоряжения, как вдруг заговорила рация. Расставленные вокруг города дозорные группы Бестии сообщили о появлении в нескольких километрах юго-восточнее Талдома крупной армейской колонны.

– Бестия, уточни силы неприятеля, – попросила далёкая сейчас Лиза, которая тоже слышала поступившее сообщение.

– Наблюдаю шесть танков, около двадцати единиц лёгкой бронетехники, до тридцати джипов с пехотой, четыре крытых грузовика на прицепе тащат гаубицы. Сейчас они находятся на окраине посёлка Григорово в двух километрах от Талдома.

Кто бы это ни прибыл, союзниками они быть не могли – не имелось у Полигона союзников в той стороне. Описанные Бестией силы превосходили отряд Полигона в несколько раз, так что даже мысли о сопротивлении ни у кого из присутствующих не возникло.

– У меня очень нехорошие предчувствия, – признался я стоящим вокруг руководителям групп. – Сдаётся мне, что вывод армии Полигона в Талдом каким-то образом был замечен нашими соседями. И теперь нас пытаются отрезать от дома и раздавить на чужой территории. Нужно срочно отходить.

Сильвер всполошился и принялся выкрикивать команды механикам-водителям разворачивать бронетехнику, а пехоте срочно грузиться на машины для отступления на Полигон.

– Наблюдаю большую колонну техники с запада! Идут со стороны Лебзино, – сообщение от Марго заставило всех вздрогнуть.

Эта колонна перекрыла путь отхода на Полигон! Похоже, единственный путь отступления домой оказался отрезан. Однако почти сразу поступило сообщение от Константы:

– Это наши ребята, новые третий и четвёртые отряды, которые я направил к вам в помощь, плюс ещё Егоров прислал усиленный отряд с восточного берега Кимры.

Все вздохнули с облегчением – свои!