Полигон

– Я нисколько не собирался ущемлять твою честь, капитан. В моих планах оставить твоих людей тут в восточной части города, чтобы обеспечить работу центра связи и его охрану. У них будет в достаточном количестве оружие, продовольствие и топливо. Восточные Кимры станут фактически независимым поселением, но в случае внешней угрозы мои бойцы быстро придут на помощь. Собственно, именно тебя, капитан, я и видел в роли лидера местных поселенцев – твои люди тебя давно знают и доверяют. Надеюсь, такое предложение не ущемляет твоей офицерской чести?

Капитан Егоров думал минуты три. А потом согласился, выдвинув единственное условие – его люди ни при каких условиях не должны участвовать в войне Полигона против западной части Кимры. Это было приемлемо, и мы с капитаном пожали друг другу руки.





Полигон. Соседи и дипломатия




Весь день я провёл в восточной части посёлка Кимры. Знакомился с новыми людьми, осмотрел здание радиостанции и линию укреплений у восточной дороги. Оценил солидный автопарк – в бывшем автобусном депо хранились не менее двух сотен пригодных к эксплуатации легковых автомобилей и разнообразной техники – грузовиков, автоцистерн, тягачей, автокранов, бульдозеров. Всё это хозяйство теперь принадлежало Полигону. По крайней мере, капитан Егоров и четыре десятка его подчинённых не высказали претензий на это добро.

Егоров вообще вёл себя на удивление смирно. Возможно, причиной стала его утренняя перепалка с Коловановым. Егоров опять по какому-то поводу упомянул свою офицерскую честь, на что был резко осажен одноногим. Сильвер указывал рукой на ряды свежих могил и кричал, что в них лежат совсем юные девчонки и мальчишки, которых лично Егоров кинул наступать по ровной как стол спортивной площадке прямо под пулемёты. Одноглазый и одноногий капитан вошёл в раж и в сплошь нецензурных выражениях корил собеседника за какую-то израненную девчонку-малолетку из числа «кимринских», которая во время штурма потеряла ногу при взрыве гранаты и сейчас находилась на Полигоне в операционной, где Татьяна Хмельницкая с ассистентами пытались спасти малышке жизнь.

– И какой ты офицер, когда отсиживался за спинами детей в безопасном укрытии?!

– Да откуда ты вообще можешь знать, где я был во время боя? – Егоров тоже перешёл на крик. – Ты-то сам примчался к самому концу сражения, да ещё и внутри БМП, прекрасно зная, что у меня с этими малолетками просто не имелось никаких средств к уничтожению бронетехники! Всю грязную работу за тебя делали такие же девчонки, какие сражались и у меня!

Моё появление прервало спор двух капитанов, но чувствовалось, что Егоров с Коловановым ещё далеко не закончили выяснять отношения. Я прекрасно знал, каким «доставучим» и невыносимым мог быть Сильвер, если ему хотелось высказаться.

При инспектировании трофейного автопарка моё внимание привлекла стоящая в отдельном гараже «Феррари» ярко-красного цвета. Я обошёл спортивный суперкар, задумчиво осматривая редкий трофей, даже не удержался и сел за руль, пощупал кожаную обивку кресел и приятно шершавую поверхность руля. Ещё полгода назад такая роскошная машина стоила целое состояние. Сейчас же я не мог придумать, что вообще делать с такой капризной техникой? «Феррари» же в принципе не способна передвигаться по разбитым дорогам и тем более бездорожью.

Зато практичное применение виделось находящимся тут же в автопарке бензовозам – на территории расположенного поблизости нефтехранилища, как уже выяснили вездесущие разведчицы Полигона, находились резервуары с бензином, соляркой и мазутом. Жидкое топливо, представлявшее сейчас стратегическую ценность, имело смысл вывезти на Полигон и перелить в большие подземные ёмкости. Также имело смысл перегрузить в машины и вывезти уголь из двух десятков вагонов, обнаруженных на железнодорожной станции.

Вывоз угля и нефтепродуктов на Полигон обещал организовать капитан Егоров, выделив своих людей. Капитан выставил условия сделки – четверть трофейного угля и бензина поступало в распоряжение его поселения. Это было справедливо, и я согласился на такие требования.

На Полигон вместе с Лизой Святовой я вернулся уже под вечер на трофейном полноприводном «Ниссане». Уставшая и не спавшая прошлой ночью Лиза при подъезде к внешнему забору из колючей проволоки задремала прямо в машине, и я не стал её будить. Остановил машину возле спортивной площадки, на которой как раз проводили тренировку девушки, вышел из машины и направился к капитану Колованову.

– Как новенькие? – поинтересовался я, пытаясь глазами вычислить четырёх новеньких девушек среди трёх десятков вымазавшихся в грязи с ног до головы фигур, преодолевающих полосу препятствий.

– Слабоваты пока и заметно отстают в подготовке. Но в старательности им не откажешь. Если так и дальше будут работать, то к концу месяца нагонят остальных.

Наконец-то мне удалось определить всех новичков. Четыре подруги старались, хотя с первого же взгляда становилось понятно, что устали они страшно.

– Молодцы, девчонки! – подбодрил подопечных Сильвер. – Последнее упражнение на сегодня – кросс до конца взлётно-посадочной полосы и обратно. Пока без учёта времени, просто чтобы новенькие втянулись.

Со стороны девушек послышался дружный стон. Однако никто не отказался, и бойцы первого отряда, выстроившись цепочкой, неторопливо потрусили к аэродрому. Когда девчонки скрылись из виду, Сильвер улыбнулся:

– Наши перед новенькими рисуются, а те пытаются не уступать. Это очень даже хорошо, здоровая конкуренция получается. Я им сегодня с утра усиленную нагрузку дал, так что после занятий они вообще едва ходить могли. Но ничего, к вечеру оживились и опять все задания выполнили.

– Я, кстати, так и не поблагодарил тебя за вчерашнюю помощь. Очень вовремя вы приехали. Я слишком переоценил наши силы, и едва наперекосяк всё не пошло. Кстати, удивлён, что ты выбрал такой позывной.

– «Сильвер»? – усмехнулся Колованов. – Да вот решил, раз уж это прозвище прилипло ко мне, пусть оно и останется, пока бойкие на язык девчонки более обидное не придумали. Скажу по секрету, Виктор, я ведь на днях прочитал-таки «Остров сокровищ» Стивенсона, нашёл эту книжку среди привезённых вами трофеев. В итоге решил, что «Сильвер» достаточно колоритный персонаж, и даже действительно чем-то на меня похож.

Я усмехнулся про себя. Твердолобый Сильвер после предпринятой им неудачной попытки переворота вовсе не ушёл в себя и не озлобился на окружающих. Скорее даже наоборот, он стал более снисходителен к остальным. Похоже, капитан сделал для себя правильные выводы и теперь старался максимально демонстрировать свою полезность.

Стараясь не упоминать тему сегодняшнего конфликта одноногого капитана с Егоровым, я всё же обсудил возможность постоянного дежурства одной полной группы на восточном берегу Волги – хотелось поддерживать максимально тесное сотрудничество с новым независимым поселением, по возможности помогать им, ну и контролировать тоже.

Потом я отогнал машину в ближайший ко входу в подземный бункер ангар. Уставшая Лиза не просыпалась, поэтому мне пришлось осторожно поднять свою подругу и на руках отнести в бункер. На первом подземном этаже в самом конце коридора находилась большая общая казарма, в которой все вместе проживали интернатские девчонки. Лиза жила тут же среди своих подруг – обычная кровать, как и у остальных девушек, небольшая тумбочка с личными вещами, вешалка на стене. Ничего из обстановки не говорило о том, что здесь обитает руководитель отряда. Разве что миска для кошки на полу отличала одну из кроватей от всех остальных. Самой Соньки нигде не наблюдалось – любопытная зверюга изучала всё новые и новые территории внутри бункера, спускаясь уже до четвёртого подземного уровня. На поверхность кошку не выпускали, стараясь уберечь неразумное животное от инопланетной угрозы.

Я бережно положил Лизу на заправленную койку. Затем расшнуровал и снял с девушки высокие ботинки, задвинув обувь под кровать. Лиза улыбалась во сне – наверное, ей снилось что-то хорошее. Я присел на краешек кровати и с теплотой смотрел на спящую лучшую подругу. Какая же она всё-таки хрупкая и нежная! Даже не верилось, что в этом маленьком теле скрывалась настолько сильная личность.

В помещении из-за работающей вентиляции было достаточно прохладно. Наверное, стоило укрыть спящую девушку тёплым одеялом, но предварительно нужно было снять с неё мокрую куртку и забрызганные грязью брюки, чтобы не пачкать чистое постельное бельё. Я не знал, как отличающаяся крутым нравом Фурия отреагирует на попытку её раздеть, но решил рискнуть. Расстегнул молнию спереди и, слегка приподняв девушку, освободил её от тяжёлой мокрой куртки. В передних карманах куртки, судя по всему, находились два пистолета. Я повесил куртку на вешалку и занялся брюками защитного цвета. Расстегнул широкий ремень и пуговицы, после чего осторожно буквально по сантиметру стянул мокрые грязные брюки со спящей подруги. Фурия, к счастью, не проснулась. Приподняв девушку, я расстелил кровать и бережно уложил на неё свою подругу. Накрыл Лизу одеялом и уже направился к выходу, как вдруг услышал за спиной задорный голос:

– А поцеловать перед сном?!

Улыбающаяся Лиза сидела на кровати, сна у неё не было ни в одном глазу.

– Так ты не спала? – не поверил я.

– Спала. Я проснулась, когда ты меня на руках выносил из машины. А потом просто изображала спящую. Интересно ведь было, что ты собираешься делать со мной дальше?

Я медленно вернулся и присел на кровать девушки. Поинтересовался недовольно:

– Ну и как, удовлетворила своё любопытство?

– Признаюсь, я даже несколько разочарована, Виктор. Ты оказался слишком правильным. Понятно, что я бы не позволила никакие вольности, но ты ведь даже и не попытался! Мне как женщине даже несколько обидно – неужели я тебе совсем не нравлюсь?

Видя моё удивлённо вытянувшееся лицо, Лиза рассмеялась:

– Да я пошутила, успокойся. Спасибо, что донёс меня до постели, а то я действительно устала и просто отключалась на ходу. Кстати, будь другом, принеси мои костыли, они в машине остались.


Я молча направился к машине, по дороге пытаясь понять, что же это было? Шутка? Или девчонка попыталась открыться, но в последний момент испугалась? Я уже гораздо лучше понимал свою подругу, но Лиза нередко по-прежнему ставила меня в тупик своим экстравагантным поведением. Так и не сделав никакого определенного вывода, с костылями в руках вернулся в спальню девушек. Лиза спала. На этот раз, похоже, по-настоящему.





* * *


Уже второй час я разглядывал многокилометровую линию укреплений, блокирующую Дубну с севера. Осмотр приходилось вести крайне осторожно через небольшие амбразуры в заложенных кирпичом оконных проёмах разрушенной многоэтажки, так как со стороны «кимринских» активно работали снайперы. Несмотря на замурованные окна, холодный сквозящий ветер через многочисленные пробоины в стенах свободно гулял по пустующему заброшенному зданию, заставляя людей кутаться в тёплые куртки и прятать зябнущие руки в карманах.

Линия укреплений «кимринских» находилась на противоположном берегу широкого водного канала, отмеченного на карте как «Северная канава». Эта «канава», существенно расширенная и углублённая противником за последние месяцы, десятикилометровой дугой от Волги до Волги огибала Дубну и служила прекрасным естественным препятствием. Само форсирование этой водной преграды уже представляло собой нетривиальную задачу. Но главная трудность была, естественно, не в этом тридцатиметровой ширины канале. Весь противоположный берег представлял собой сплошную непроходимую полосу из минных полей, густых мотков колючей проволоки и противотанковых вкопанных бетонных столбов. Далее за этой полосой шёл двухметровый железобетонный забор, за которым укрывались защитники баррикады.

– Вон чуть левее обрушенного моста, где поваленный набок экскаватор, достаточно мелко и берег пологий. Там может пройти бронетехника, – пояснял мне военный комендант Дубны капитан Грабин, вызвавшийся лично показывать гостю город.

– А как же бетонные блоки на том берегу? – уточнил я, рассматривая в бинокль указанное место.

– Блоки… Проблема, конечно. Их придётся как-то предварительно убрать. Сапёрам ночью подкрасться и заложить взрывчатку. Или зацепить тросом и стянуть тягачами в воду.

Я скептически покачал головой. Нет, не годится – вряд ли противники, даже ночью активно ведущие наблюдение за блокированным городом, будут безучастно наблюдать, как сапёры Дубны закладывают мощный фугас в одном из самых напрашивающихся мест прорыва блокады. Грабин и сам это прекрасно понимал, поскольку буквально полчаса тому назад рассказывал, насколько тщательно противник ведёт наблюдение – часовые за стеной находятся через каждые сто метров, просматривая местность через специальные амбразуры. Ночью постоянно работают прожектора, установленные на высоких мачтах над забором и освещающие канал. Мобильная группа из полусотни бойцов Кимр находится в состоянии постоянной готовности где-то в секретном укрытии по ту сторону забора и прибывает к месту прорыва укреплений самое позднее через пять минут.

Снизу раздался крик помощника коменданта, сообщившего, что обед готов. Капитан Грабин оторвался от бинокля и протёр платком уставшие и слезящиеся от холодного ветра глаза.

– Ладно, Виктор, самое важное я показал. Осталось конкретно обмозговать – как, где и когда? А пока давай спускаться отсюда, пока мы воспаление лёгких не подхватили от такой промозглой погоды.

– Я сделаю ещё пару снимков и спущусь следом, – проговорил вооруженный фотоаппаратом Слава Першин, которого я взял с собой в качестве военного консультанта.

Славик подошёл к окну и просунул в амбразуру длинный объектив. Буквально тут же с внешней стороны стены раздался тупой резкий удар, словно молотком со всего маху ударили по сухой деревяшке. Фотограф резко испуганно отшатнулся.

– Живой? – с тревогой в голосе уточнил комендант.

– Живой. Вы зря волновались. Снайпер попался не слишком опытный, почти на метр промахнулся, – успокоил всех Славик, указав рукой на облачко цементной пыли возле оконной рамы.

– Просто далековато снайпер находится от этой высотки, а ветер сегодня сильный. Обычно этот снайпер не промахивается, – «успокоил» нас капитан Грабин. – Троих корректировщиков мы тут потеряли, но так и не поняли, где эта сволочь сидит. Мои бойцы каждый камушек на том берегу самым тщательным образом просмотрели через оптику, но не смогли найти этого гада.

Славик как-то сразу погрустнел, но всё же быстро взял себя в руки. Уже не рискуя, он сделал с безопасного места снимки обрушенного моста, подбитого лежащего в воде экскаватора и далёкого бетонного дота на противоположном берегу. Когда фотограф закончил, все стали спускаться. Осторожно проползли под большой дырой в стене от попадания снаряда. Затем, пригнувшись, пробежали под выбитым окном, а потом уже можно было выпрямляться и идти к лестнице.

Внизу нас давно уже с нетерпением поджидали девушки группы Бестии и местные бойцы. Судя по напряжённым лицам школьниц, по грустным физиономиям парней и заплывшему глазу одного из них, местные юноши пытались познакомиться с прибывшими союзницами. Бестия, не выдержав молчания, стала совсем по-детски оправдываться:

– Виктор, мы не виноваты. Это он первый начал! – с обидой в голосе проговорила рыжая, указывая на парня с фингалом.

– Скажите ей, пусть она мой автомат вернёт! – едва не плача от досады, проговорил этот коротко стриженный худой паренёк с заплывшим глазом.

– Ты его так? – уточнил я у лидера группы, уже предполагая ответ.

Но Бестия удивила. Молча вернув оружие пострадавшему, она повернулась в мою сторону и проговорила с достоинством:

– Виктор, ты же меня знаешь. Если бы это сделала я, этот сопляк бы уже умер. Его Юля Плахотникова проучила за то, что он ущипнул её за… ну… в общем, зря он это сделал!

Все вокруг рассмеялись, это полностью разрядило обстановку. Комендант пригласил всех гостей за праздничный стол, который уже накрыли в подземном гараже многоэтажки. Хозяева постарались, и стол ломился от изобилия. Зазвучали тосты за единение, за общую победу, за расширение торговли и тому подобное.

Когда суета первых минут застолья улеглась, и появилась свободная минута для разговора, я поинтересовался у Константина Ивановича результатами переговоров, который завхоз Полигона последние два часа вёл с Дубной.

– Нормально. Можно даже сказать хорошо. Мы получим пластиковые и чугунные трубы, готовые ветряки и всякие запчасти к ним, силовые кабели, много всего по мелочи. И ещё я для Полигона надумал купить целый состав с зерном, если получится решить вопрос с доставкой. Наши союзники утверждают, что смогут договориться с соседями, и по рельсам железнодорожный состав можно будет перегнать тепловозом практически к нам домой. Хорошо, если так. Иначе придётся возить зерно машинами, причём напрямую по лесной грязи грузовики не пролезут. Да и потребуется в этом случае не менее сотни рейсов и куча народу на погрузку-разгрузку.

– Что мы даём взамен? – на всякий случай уточнил я, хотя и понимал, что Константа невыгодную сделку не станет подписывать.

– С нас хотят получить снаряды разного калибра двадцать ящиков и три пригодных к починке танка Т-72. Всё это у нас имеется.

– В целом немного, – одобрил я такой обмен с Дубной.

Ржавеющие танки мёртвым грузом стояли на Полигоне, починить их в обозримом будущем силами своих специалистов не представлялось возможным. Если союзники смогут вернуть технику в строй – замечательно.

– Я бы всё-таки больше двух танков не давал за зерно, – проговорил сидящий рядом Славик Першин. – Нам столько зерна не нужно, а танки рано или поздно мы бы сами починили и смогли использовать.

Славик говорил рассудительно, в его словах присутствовала своя истина. Вообще в последнее время этот бывший деревенский алкоголик сильно изменился, став совсем другим человеком и вызывая у меня всё большее уважение. Всегда подтянутый и опрятный очень квалифицированный специалист во многих вопросах, он полностью завязал со спиртным. Вот и сейчас Славик Першин оставался единственным за столом, кто пил только минералку.

Славик и раньше увлекался фотографией, даже выставлял когда-то свои работы на посвященных афганской войне выставках. Сейчас же он отдавал своему хобби каждую минуту, свободную от ремонта бронетехники. Достать любую даже самую навороченную фототехнику и оборудование проблемой в современном мире не являлось – эти вещи мало кому были нужны, даже мародёры на фототехнику не зарились. Самыми активными клиентами фотомастерской, оборудованной Славиком Першином в бункере на втором подземном этаже, стали девушки группы Лизы Святовой. У каждой из них, наверное, имелся уже целый альбом снимков в различных нарядах и с разными причёсками. Сегодня же я впервые взял с собой фотографа на выезд, чтобы тот сделал подробные снимки укреплений. Но одними укреплениями противника фотограф не ограничивался, сделав множество снимков природы по дороге из Полигона в Дубну, а также запечатлев облик сильно пострадавшего от обстрелов города и его храбрых защитников.

К нам подошёл Ярослав Якименко и сообщил, что удалось связаться со всеми соседями, по территориям которых проходил железнодорожный путь от Дубны в сторону Полигона. Маршрут получался самым коротким из возможных: Дубна – Запрудня – Вербилки – Талдом – платформа Великий Двор возле Воргаша. Поезду предстояло пройти сорок восемь километров.

Все соседи дали добро на проезд железнодорожного состава по своей территории и даже согласились не брать плату за пересечение их территории. С Запрудней вообще не возникло никаких проблем – там в посёлке осталось от силы тридцать выживших, которые сразу же согласились на все условия. Переговоры с Вербилками прошли аналогично. Лишь Талдом поставил целых три условия для разрешения проезда по своей территории. Первое условие: поезд должен проследовать по городу без остановок и в строго отведённое время. Второе условие: запрещалось находящимся в поезде лицам что-либо сбрасывать с проезжающего состава, будь то мусор, оружие, агитационные материалы, шпионское оборудование или что-то иное. И третье условие: не сходить на землю и не брать на поезд никаких лиц из числа обитателей Талдома. Нарушение любого из этих условий будет приравнено бойцами Талдома к акту агрессии и станет достаточным основанием для уничтожения поезда вместе со всеми пассажирами.

– Сурово, однако. Но нас устраивают эти условия, – проговорил я после секундного размышления.