Пакт

Она бестолково рылась в сумке, выронила ее, Ося поднял, сам нашел ключи.

– Смотри-ка, ты хорошо устроилась, тут нет консьержей.

Почти на руках он поднял ее по лестнице. Она согрелась и перестала трястись только в горячей ванной. Ося сидел рядом на бортике, вздыхал и молча гладил ее по мокрым волосам.





* * *


Со второго по четвертое июня 1937-го в Кремле проходило расширенное заседание Военного совета при наркоме обороны, с участием всех членов Политбюро. Сталин произнес необыкновенно длинную речь. Говорил без бумажки, как всегда, тихо, не спеша, с долгими томительными паузами.

– Товарищи, в том, что военно-политический заговор существовал против Советской власти, теперь, я надеюсь, никто не сомневается. Факт, такая уйма показаний самих преступников и наблюдения со стороны товарищей, которые работают на местах, такая масса их, что несомненно здесь имеет место военно-политический заговор против Советской власти, стимулировавшийся и финансировавшийся германскими фашистами. Ругают людей: одних мерзавцами, других чудаками, третьих помещиками, но сама по себе ругань ничего не дает.

Тишина стояла мертвая, и лица слушателей казались мертвыми. Когда вождь наливал себе нарзан, тихое бульканье воды, звон стекла разносились по всему залу. Он выпил до дна, накрыл бутылку перевернутым стаканом, обвел зал прищуренным взглядом, покрутил кончик уса, продолжил еще тише:

– Я и хотел как раз по вопросам такого порядка несколько слов сказать. Прежде всего обратите внимание, что за люди стоят во главе военно-политического заговора. Я не беру тех, которые уже расстреляны, я беру тех, которые недавно еще были на воле. Троцкий, Рыков, Бухарин. К ним я отношу также Рудзутака, очень хитро работал, а всего-навсего оказался немецким шпионом. Карахан, Енукидзе. Дальше идут Ягода, Тухачевский – по военной линии, Якир, Уборевич, Корк, Эйдеман, Гамарник – 13 человек. Что это за люди? Это очень интересно знать. Это ядро военно-политического заговора, ядро, которое имело систематические отношения с германскими фашистами, особенно с германским рейхсвером, и которое приспосабливало всю свою работу к вкусам и заказам со стороны германских фашистов. Что это за люди?

Он много раз повторял: «Что это за люди?», опять пил воду, накрывал бутылку стаканом, перечислял имена.

– Троцкий, Рыков, Бухарин, Енукидзе, Карахан, Рудзутак, Ягода, Тухачевский, Якир, Уборевич, Корк, Эйдеман, Гамарник. Из них 10 человек шпионы. Троцкий организовал группу, которую прямо натаскивал, поучал: давайте сведения немцам, чтобы они поверили, что у меня, у Троцкого, есть люди. Делайте диверсии, крушения, чтобы мне, Троцкому, японцы и немцы поверили, что у меня есть сила. Человек, который проповедовал среди своих людей необходимость заниматься шпионажем потому, что мы, дескать, троцкисты, должны иметь блок с немецкими фашистами, стало быть, у нас должно быть сотрудничество… Это и есть шпионаж. Троцкий – организатор шпионов среди людей… обершпион…

Илья искоса поглядывал на лица в зале и пытался понять: кто-нибудь, хотя бы одна живая душа, отдает себе отчет в том, что здесь происходит? Огромной страной, миллионами людей единовластно управляет совершенно безумное существо. Механический бред, звучащий с трибуны, – нечто вроде словесной отрыжки древнего кровожадного демона, обожравшегося человеческими страданиями. Демон в обличье коренастого кавказского мужчины с грубо слепленным корявым лицом.

– Остальные. Енукидзе, Карахан, я уже сказал. Ягода шпион и у себя в ГПУ разводил шпионов. Он сообщал немцам, кто из работников ГПУ имеет такие-то пороки. Чекистов таких он посылал за границу для отдыха. За эти пороки хватала этих людей немецкая разведка и завербовывала, возвращались они завербованными… Якир выдумал себе эту болезнь печени. Может быть, он выдумал себе эту болезнь, а может быть, она у него действительно была. Он ездил туда лечиться… Значит, Ягода. Дальше Тухачевский. Вы читали его показания?

Он опять налил нарзан, выпил до дна и накрыл бутылку перевернутым стаканом. Сосо опасался, что во время речи на трибуне кто-нибудь исхитрится отравить воду, которую пьет товарищ Сталин.

– Да, читали! – хором ответили голоса из зала.

– Он оперативный наш план, оперативный план – наше святое святых – передал немецкому рейхсверу. Имел свидание с представителями немецкого рейхсвера. Шпион? Шпион! Для благовидности на Западе этих жуликов из западноевропейских цивилизованных стран называют информаторами, а мы-то по-русски знаем, что это просто шпион.

«Что он несет? – думал Илья. – Печень Якира, святая святых наш оперативный план… информаторы-шпионы… Оправдывается, как Гитлер в рейхстаге после „Ночи длинных ножей“? У Гитлера есть план – радикальная программа жизненного пространства. Он готовится к войне, создает мощную армию, ради этого ему пришлось пожертвовать близким другом Ремом. А какой план у Сосо? Громит армию, разведку, страну. Зачем? Дело не только в Тухачевском, Гамарнике, Якире. Он уничтожает тысячи, десятки тысяч профессиональных военных с тем же тупым упорством, с каким недавно уничтожал крестьян. Тогда результатом стал чудовищный голод. Теперь – беззащитность страны. И то и другое означает смерть и мучения миллионов людей. Ладно, ему плевать на загубленные жизни. Но не может он желать поражения самому себе в войне с Гитлером. Он движется к великой цели, неведомой нам, простым смертным. Что же это за цель такая? Сам он знает или нет?»

– Карахан – немецкий шпион. Эйдеман – немецкий шпион. Карахан информировал немецкий штаб начиная с того времени, когда он был у них военным атташе в Германии. Рудзутак. Я уже говорил, что он не признает, что он шпион, но у нас есть данные. Знаем, кому он передавал сведения.

Опять пауза, нарзан, сытая, наглая ухмылка уголовника Сосо, которую принято называть лукавой обаятельной улыбкой товарища Сталина. Медленное скольжение взгляда по лицам в зале с остановкой на лице спецреферента Крылова.

«Неужели издали, звериным своим чутьем уловил мои мысли?» – подумал Илья, скорее изумленно, чем испуганно.

– Есть одна разведчица опытная в Германии, в Берлине. Вот когда вам, может быть, придется побывать в Берлине, Жозефина Гензи, может быть, кто-нибудь из вас знает.

«Вот в чем дело, – понял Илья. – Жозефина. В эту романтическую тайну посвящены трое из присутствующих. Ежов, Слуцкий и я, грешный. Сосо спросил: „Может быть, кто-нибудь из вас знает?“ и взглянул на меня, потому что я знаю».

Приятный баритон Сосо звучал мягко, лирически задумчиво, нараспев:

– Она красивая женщина. Разведчица старая. Она завербовала Карахана. Завербовала на базе бабской части. Она завербовала Енукидзе. Она помогла завербовать Тухачевского. Она же держит в руках Рудзутака. Это опытная разведчица, Жозефина Гензи. Будто бы сама она датчанка, на службе у германского рейхсвера. Красивая, очень охотно на всякие предложения мужчины идет, а потом гробит.

Илья не удивился, он давно перестал удивляться. Жозефина Гензи, случайная призрачная тень агента Эльф, была так же реальна, как «обер-шпион германского рейхсвера Троцкий», призрачная тень несчастного пожилого изгнанника. Обер-шпион поистрепался, надоел, износил в труху свое злодейское обличье. Троцкий да Троцкий, ну сколько можно? На сцену великого действа выскочила свежая, бодрая Жозефина, роковая красавица-шпионка. Сосо радушно приглашал всех желающих в Берлин, познакомиться на базе бабской части с этой разведчицей старой.

Товарищ Сталин говорил еще долго. Илья слушал и думал:

«Ладно, пусть Жозефина соблазняет в царстве теней кого угодно, от Енукидзе до Тухачевского. Главное, что Габриэль Дильс не тронули ни ежовские, ни гестаповские головорезы. Неизвестно, получу я еще когда-нибудь информацию от Эльфа, но это не так важно. Жива, здорова, и слава богу… А все же, что он несет? Такой густой бред можно резать ножом и мазать на хлеб. В Германии пушки вместо масла, в России вместо масла бред сумасшедшего Сосо. Германские пушки рано или поздно откроют огонь по России…»

– Плохо сигнализируете, а без ваших сигналов ни военные, ни ЦК ничего не могут знать. Людей посылают не на сто процентов обсосанных, в центре таких людей мало. Посылают людей, которые могут пригодиться. Ваша обязанность проверять людей на деле, на работе, и если неувязки будут, вы сообщайте…[16]

К финалу голос звучал совсем тихо. Зал не дышал. Слушатели старались не упустить ни слова, разгадать глубокий священный смысл каждой фразы, каждого взгляда, жеста, вздоха.

Когда покидали зал заседаний, в приглушенном гуле голосов Илья отчетливо расслышал замечание Молотова:

– Всегда поражаюсь его железной логике, подкрепленной четкими фактическими данными, это производит колоссальное впечатление. Товарищ Сталин все знает, знает больше любого специалиста.



Через несколько дней спецреферент получил толстую папку распечатанных стенограмм и принялся перечитывать речь Сталина. На бумаге текст выглядел еще безумнее. Скользя глазами по строчкам, он вдруг ясно осознал, что все эти годы ошибался, сильно преувеличивал интеллектуальные способности Сосо. Вовсе не Сосо придумал товарища Сталина и организовал грандиозное многоактное действо. Совсем наоборот: товарищ Сталин, Великий Вождь, Солнце народов выбрал в качестве временного пристанища уродливое, но крепкое тело уголовника Джугашвили. Человеческие жертвоприношения, вот чем одержим Сосо.

Какие имена носил этот древнейший демон тысячелетия назад? Чьи принимал обличья? Он был финикийским Молохом, огромной медной статуей с головой быка, ненасытным божеством, пожирателем бесчисленных жизней? Десятирукой индийской Кали, богиней зла и разрушения, с волосами в виде зеленых змей и длинными толстыми клыками? Каждая из десяти рук Кали держала кинжал, топорик или окровавленную голову. Культ Кали сводился к ритуальному производству огромного количества трупов.

Человеческие жертвоприношения практиковались всеми языческими цивилизациями. Наивных древних людей вдохновляли на ритуальные убийства рукотворные идолы из меди и глины. Для двадцатого века понадобилось нечто более достоверное. Наука, техника, материалистическое мировоззрение. Кто поверит в божественную силу медного истукана? Чтобы распространять заразу одержимости, истукан должен двигаться, произносить речи, писать философско-исторические трактаты.

«Сосо ничего не соображает, он только оболочка, – думал Илья, вчитываясь в последний абзац сталинской речи и пытаясь понять смысл фразы „Людей посылают не на сто процентов обсосанных, в центре таких людей мало“, – да, оболочка, бормочущий механизм, всеми его действиями руководит божество товарищ Сталин, так же как действиями жалкого ефрейтора Гитлера управляет божество фюрер, между прочим, тварь куда более хитрая и осторожная. Эти двое – максимально удобная комбинация, чтобы уничтожить немыслимое количество живых людей. Разваливая Красную армию, Сталин меняет всю политическую ситуацию в Европе. Ближайшая цель Гитлера – Чехословакия. После ритуальных „чисток“ договор о взаимопомощи между СССР, Чехословакией и Францией теряет смысл, вопрос советского вмешательства в чехословацкую проблему уже не актуален. В мае премьер-министром Англии стал Невилл Чемберлен, ярый сторонник политики умиротворения Гитлера, добрый приятель Риббентропа. Вероятность того, что Судеты отдадут Гитлеру с той же идиотической легкостью, с какой отдали Рейнскую зону в 1936-м, очень велика. Чехословакия рассчитывает на советскую поддержку. Но, если верить Сталину, и весь командный состав Красной армии работает на Гитлера, как можно рассчитывать на поддержку такой армии? А если советские маршалы и высшие офицеры не работают на Гитлера, то почему Сталин их убивает? Как можно рассчитывать на сумасшедшего? После разгрома Чехословакии Гитлер договорится с поляками, нападет на СССР. Поляки пойдут на эту сделку, они панически боятся Сталина, страх кинет их к ногам Гитлера…».


Илья вдруг вспомнил о своем маленьком «вальтере», который лежал дома в сейфе. Сотрудникам Особого сектора, имевшим доступ к сверхсекретной информации государственной важности, полагалось личное оружие, на случай нападения врагов-диверсантов.

«На улице, в общественных местах, всегда личное оружие с тобой. Почистил, смазал, зарядил, поставил на предохранитель. Явился на службу, положил в сейф, запер. Уходишь домой, взял, дома положил в сейф, утром опять взял», – учил Поскребышев.

Илья не прикасался к «вальтеру», не чистил, не смазывал, не заряжал, не таскал с собой, практически забыл о нем. Тяжеленькая смертоносная игрушка, обернутая старым вафельным полотенцем, спала в отдельном ящичке домашнего сейфа.

Илья впервые отдал себе отчет в том, что он, спецреферент Крылов, имеет вполне реальную возможность войти с оружием в кабинет Сосо.

Посетители из внешнего мира сдавали личное оружие при входе на территорию Кремля. Сотрудников аппарата, которым полагалось иметь оружие, не обыскивали. А все-таки – что будет, если спецреферент Крылов пронесет свой «вальтер» в святилище усатого божества?

Он представил на миг, что в руках у него вместе с «вальтером» окажется судьба России, и его затошнило.

«Судьба России, нет, судьба всего мира, на фаланге МОЕГО указательного пальца, прижатого к спусковому крючку».

Очень сталинская мысль, беспредельно пафосная и наглая.

К тому же он отдавал себя отчет: не получится. Стоит только переступить порог святилища с «вальтером» в кармане и с твердым намерением пальнуть в уголовника Сосо, демон Сталин почует, даже раньше, чем поднимет глаза от бумаг, разложенных на столе. Он не расстается с пистолетом ни днем ни ночью.

«Все, хватит, стоп! – Илья прикусил губу, чтобы не пробормотать это вслух. – Ты врешь себе и таким образом делаешь шаг в сторону сталинской реальности, теряешь драгоценное равновесие, становишься участником ритуала. Ты не сможешь спокойно приблизиться к нему с оружием, не успеешь пальнуть первым. В тебе с рождения заложено отвращение к убийству. Уголовник Сосо всего лишь человек, патологически тупой и грубый, одержимый, но человек. Убить Сосо – значит убить человека. Рука дрогнет. Ты мог бы без колебаний выстрелить в демона Сталина, но это все равно что палить в бычью башку медного истукана. Пули рикошетом полетят в тебя и во всех, кого ты любишь».

Илья отложил страницы распечатанных стенограмм, принялся перечитывать и править очередной обзор германской прессы, который уже сегодня должен был лечь на стол товарища Сталина. К обзору он приложил справку о том, как может отразиться на германо-британских отношениях назначение Невилла Чемберлена на пост премьер-министра. Информация пришла от его собственного источника, которого они с доктором Штерном между собой называли «Ося». Ни в ИНО НКВД, ни в разведуправлении Генштаба об этом источнике не ведала ни одна живая душа. Включая сообщения от Оси в свои справки и сводки, спецреферент Крылов ссылался на перехваты дипломатических отчетов и личной переписки сотрудников посольств.





Глава двадцать седьмая




Мистер Чемберлен был похож на ворона. Только ворон умная птица, а мистер был глуп. Чемберлен важно поводил носом-клювом, самодовольно поглядывал круглыми блестящими глазками из-под нависших бровей и не расставался со своим зонтиком. Глазки были слепы, нос-клюв лишен обоняния, маленькая, тщательно причесанная голова под цилиндром напрочь лишена мозгов.

Габи видела британского премьер-министра в кинохронике, когда Гитлер встречал Чемберлена в Бергхаусе 15 сентября 1938-го и читала тексты переговоров, которые поступали в МИД. После свидания в Бергхаусе Гитлер называл Чемберлена «старый господин с зонтиком». Европейским дипломатам это понравилось, британский премьер получил кличку Зонтик.

Габи теперь работала в секретариате Риббентропа и носила фамилию фон Хорвак. Они с Максом обвенчались в августе прошлого года, в Цюрихе, в лютеранском соборе Святого Петра. В рейхе не осталось церквей без портретов фюрера на алтаре.

К ноябрю Макс добился перевода из Москвы в Берлин, в Министерство обороны. Габриэль фон Хорвак чувствовала себя куда спокойнее и защищеннее, чем Габриэль Дильс. Макс оказался прав, фон Блеффы забылись, как страшный сон. Франс какое-то время жил в Швейцарии у Софи-Луизы, потом удрал в Америку. Сумел ли он прихватить с собой хотя бы малую часть своего состояния, оставалось только гадать.

Маленькой Габи было больно, она тосковала по Осе, хныкала, что не может без него жить. Когда она сообщила ему, что выходит замуж за Хорвака, Ося сказал: «Очень хорошо, выходи». И в ответ на ее замечание о том, что в отличие от блефа с фон Блеффом это будет настоящий, а не фиктивный брак, молча развел руками. Взрослая Габриэль не могла обижаться на человека, который спас ей жизнь, и требовать от него невозможного. С самого начала они оба знали, что семьи не получится.

Габриэль глубоко уважала своего мужа и терпеливо ждала, когда это чувство превратится в настоящую любовь.

В сентябре 1937-го, во время визита Муссолини в Берлин, Габриэль фон Хорвак встретила старинного знакомого, итальянского журналиста Джованни Касолли. Они столкнулись лбами в толпе на официальном приеме, точно так же, как когда-то в Венеции. Она холодно поздоровалась. Когда они выскользнули вдвоем из толпы в парке, она сказала, что очень благодарна ему. Он ответил:

– Ерунда, не стоит. Люди в Москве рисковали куда больше, спасая от гестапо агента Эльф.

– У тебя осталась связь с ними, я могу передать информацию.

Она рассказала о секретной директиве фельдмаршала фон Бломберга, в которой излагались дальнейшие военные планы Гитлера – вооруженная интервенция против Австрии, захват Чехословакии. О подготовке к визиту лорда Галифакса и секретном меморандуме барона фон Вайцзеккера, статс-секретаря МИД: «От Британии нам нужна свобода действий на Востоке. Британии крайне необходимо спокойствие. Было бы уместно узнать, чем она за это спокойствие готова заплатить?»

На вопрос, собираются ли московские товарищи восстанавливать связь с агентом Эльф, Ося ответил:

– Ни о какой связи не может быть речи. Хватит, наигралась. Будет нужно, я найду тебя. Если явится кто-то другой – что бы он ни говорил, на кого бы ни ссылался, это провокация. Ты поняла?

Потом они встречались в ноябре, когда Гитлер объявил о своем решении применить военную силу против Австрии и Чехословакии, в январе и феврале, когда министром иностранных дел стал Риббентроп и слетели с постов фельдмаршал фон Бломберг, генерал Фрич, министр экономики Шахт – все те, кто открыто возражал против безумных военных планов Гитлера.

В марте они увиделись в Вене, после аншлюса.

Гитлер захватил Австрию так же легко, как Рейнскую зону, без единого выстрела, при молчаливом согласии Англии и Франции. На венских улицах происходила нацистская оргия. Под дулами автоматов, под восторженное улюлюканье толпы евреи – старики, дети, женщины, стоя на коленях, мыли мостовые, чистили голыми руками сточные канавы. Эсэсовцы грабили еврейские квартиры и магазины. Десятки тысяч застреленных, избитых до смерти, брошенных в тюрьмы.

Ося рассказал, что в МИД Италии шепотом цитируют слова Вильгельма Канариса. Когда германские войска победным маршем вошли в Вену, глава абвера встретился со своим австрийскими коллегами и печально спросил: «Господа, почему же вы не стреляли?»

Было очевидно, что следующей жертвой станет Чехословакия.

– Ничего, на Праге он сломает зубы, – сказал Ося.

Примерно ту же фразу чуть позже произнес Макс.

О том, что ее муж Максимилиан фон Хорвак – участник заговора против Гитлера, Габи сначала узнала от Оси, и только недавно Макс решился посвятить ее в свою тайну.

В мае германские войска подошли к границам Чехословакии в Силезии и Нижней Австрии. Президент Бенеш объявил мобилизацию. В отличие от австрийцев, чехи не собирались сдаваться без боя. У них была сильная армия, мощная линии обороны в Судетах, наподобие французской линии Мажино. Бенеш надеялся на поддержку СССР и Франции, своих союзников.

В те дни посол Великобритании в Берлине, сэр Невилл Гендерсон, не вылезал из МИДа, просил информировать его о дислокации немецких войск на чешской границе, призывал к благоразумию и осторожности.