Госпожа управляющая

– Здравствуй, существо зелёное и меховое. Филиур я. Феликс имя мое. Агата друг мой.

– Ой, – обалдело заморгал Ориэль. – Здравствуй, существо серое и пернато-мохнатое. Ориэль имя моё. Агата друг мой тоже уже.

Я прыснула от смеха. Полюбовалась на них и позвала ночного портье:

– Феликс, мы тебя не дождались, уже пообедали. Давай тоже поешь, тут ещё много всего. И вон в той миске твои любимые харапу́льки.

– Где харапульки?

– Что такое харапульки?

Я эти харапульки, само собой, пробовала. – Интересно же. Но… по секрету – дрянь ред-к-остная. Размером со сливу, кисло-горькие, – вяжущие, как незрелая хурма, при этом жуткого, ядрёно-розового цвета. То ли овощ, то ли фрукт. Короче, я не оценила. Но Феликс их очень любит.

Он и Ориэля угостил. Тот тоже не проникся, – судя по скривившейся мордашке и судорожным поискам места, куда бы выплюнуть эту гадость.



Еда практически закончилась. Три прожорливых организма по достоинству оценили все те блюда, что нам собрал на пикник отель. Про абсурдность этой фразы я даже думать не хочу. Но я же не виновата, что отель не то живой, не то оживлённый, не то одухотворённый.

Я лежала на спине и млела под солнышком. Феликс и Ориэль негромко беседовали. Каждый делился особенностями быта в своём родном мире. Я даже задремала под их размеренный бубнёж.

Проснулась от голоса нашего незадачливого суицидника:

– Агата. Агата-а… А-га-та.

– Да? – вяло протянула я. Открывать глаза не хотелось.

– А как вы нанимаете сотрудников в отель?

– Просто беру и нанимаю. Я знаю, какие именно обязанности должен будет исполнять этот сотрудник. Нужен был тот, кто станет дежурить по ночам. И появился Феликс. Ему, кстати, давно пора спать. У филиуров ночной образ жизни, и, как стемнеет, ему придётся пойти за стойку и отработать смену.

– Ну, Агата, поспал же я, – смущённо прокурлыкал филиур.

– Агата, а кто вам ещё нужен? – продолжил интересоваться Ориэль.

– Не решила пока. По идее, кто-то, кто будет следить за порядком во всём отеле в целом. Провожать гостей к номерам. Относить им что-то, если вдруг это что-то понадобится. Ну и порядок, наверное, наводить. Мусор и пыль утилизирует сам отель, а перестелить постели, например, это кому-то надо делать. Наверное.

– А ещё?

– Сложно сказать. Был бы это обычный отель, там всё понятно в целом: повара, горничные, прачки, официанты, лифтеры, портье, юристы, бухгалтеры… А в волшебном месте? Я не знаю.

– А лекарь? Вам же наверняка нужен лекарь? Вдруг ваши постояльцы заболеют? Или они будут нездоровыми, когда ещё только увидят вас? Феликс сказал, что вас не все видят.

– Ну-у-у… Теоретически…

– Точно говорю! Целители нужны всем и всегда. И вам, Агата. И Феликсу. И…

– А зачем мне? – озадачился филиур.

– Я тебе потом скажу. Так вот, Агата! Я всё обдумал и решил! Хочу к вам! Я вам очень нужен! Честное слово! Возьмите меня, пожалуйста? – Последняя фраза прозвучала неуверенно, просительно и жалобно, в отличие от жизнеутверждающих первых.

– Ориэль, давай-ка я тебе расскажу об условиях работы. – Я с кряхтением села. – Большую часть времени мы болтаемся в каком-то молочном тумане. Вида из окон нет. Выйти наружу некуда. Куда нас занесёт в следующий раз, неизвестно. Кто будут следующие клиенты – даже догадок нет. Какая оплата – без понятия. Я даже свой собственный оклад не знаю. Развлечений – никаких. Но зато вкусно кормят, удобные комнаты у каждого из сотрудников. Ну и элемент неожиданности каждый день.

Зелёненький пушистый парнишка выслушал меня предельно внимательно, а в конце захихикал:

– Меня всё устраивает. Я очень хочу у вас работать. Примете меня?

– Решающее слово за отелем.

– Годится!

– И учти, личные вещи и одежду надо брать с собой сразу. Неизвестно, когда удастся снова пополнить гардероб.

– А вы без меня не уйдёте? Феликс? Агата? Я недолго! Я умею быстро бегать! А вещей у меня немного, я только сумку… И сразу назад!

Я посмотрела на филиура, спрашивая взглядом, что он думает. Тот пару раз моргнул, посмотрел на небо, на Ориэля, снова моргнул и кивнул.

– Хорошо. Часа тебе хватит?

– Полтора! Чтобы с запасом, – вскочил на ноги, возможно, наш будущий штатный врач.

– Но повторяю, окончательное решение за «Отелем потерянных душ». Если он тебя не примет, то я никак не смогу изменить ситуацию.

– Я понял! Но спасибо за шанс, Агата! И за то, что не дали мне совершить страшную глупость. Феликс, со мной бежим?


– Летим.

Один побежал вприпрыжку, второй над ним полетел.

А я улеглась на спину и продолжила загорать.

Суматошный и сумбурный день вышел. Пока ребята отсутствовали, я размышляла о способностях, своих и отеля, а также о том, что вот этот милый зелёный барабашка едва не повесился. Верёвочная петля так и болталась на ветке. Нужно бы снять, а то вызовет ещё у кого-нибудь нездоровые стремления.



…Вернулись парни (как бы это странно ни звучало в адрес столь необычных существ) намного быстрее. Видно, торопились.

За спиной у Ориэля висел большой, плотно набитый рюкзак. А в руках он держал цветок в фарфоровом кашпо изумительной красоты, расписанном птичками, пчёлками и небольшими яркими цветочками. Нёс он его бережно, стараясь не наклонять растение, похожее на подснежник, только намного выше и с множеством стебельков, увенчанных хрупкими белыми бутонами. Запах от них шёл тонкий, нежный и немного зимний.

– Какая прелесть, – подошла я ближе и наклонилась, чтобы рассмотреть эту красоту. – Как называется цветок?

– Люсне́ж, – с ласковой улыбкой осмотрел растение Ориэль и протянул кашпо мне. – Это вам, Агата. Подарок. За то, что спасли мне жизнь своим неожиданным появлением. Уберегли от величайшей глупости. Внесли яркие краски, подарили надежду. И за то, что вы такая… такая…

– Какая? – с любопытством спросила, принимая подарок.

– В вас нет оскорбительной жалости и сюсюканья. Ваше ненавязчивое сочувствие и то, как вы старались меня отвлечь… Я оценил.

– О… – несколько озадачилась я. Сама-то я свои поступки с такой точки зрения не рассматривала. – А почему цветок так странно называется?

– Люснеж – это «снежная любовь». Он расцветает впервые в конце зимы. Тогда же его можно пересаживать в горшки и переносить в дома. Потом он уже растёт и под крышей. И его обычно дарят тем, кого любят. Мамам, сёстрам, невестам, жёнам, любимым. Мы с вами только познакомились, но… Примите, в общем. Вот! – засмущался парнишка.

– Спасибо! Мне очень нравится. Только говорю сразу: я утащу эту красоту в свои личные покои и буду им любоваться нагло, беспринципно и в полном одиночестве! А ещё стану его нюхать.

Когда до Ориэля и Феликса дошёл смысл моей шутки, они рассмеялись. А я вовсе и не шутила. Утащу ведь. И буду любоваться. И нюхать.



Быстро сложив плед и собрав посуду и приборы в корзину, мы направились к отелю. Со стороны он выглядел… Да никак не выглядел. Невнятное здание без каких-либо вывесок, стены светло-бежевые. Крыльца, ярко-выраженного и заманивающего, тоже нет. Дверь сейчас была нараспашку, чтобы и холл проветрился, и само это волшебное здание без нас не убежало в никуда. Ну, это я так рассчитывала. Мол, раз дверь открыта, а мы с Феликсом оба здесь, то никуда от нас отель не исчезнет.

Мы подошли, я жестом велела филиуру идти первым, а сама притормозила на пороге и на всякий случай пригласила юного целителя внутрь:

– Ориэль, входи в «Отель потерянных душ». Сейчас мы проведём небольшое собеседование, ты расскажешь о себе, я отвечу на твои вопросы. И по итогам нашего разговора станет понятно, нанят ты или нет.

Отважно кивнув, зелёненькое существо перешагнуло порог моего нынешнего места обитания. Следуя указанию, прошёл к мягкому уголку, снял со спины рюкзак и поставил на ковёр, а сам уселся в кресло. Так как роста Ориэль был небольшого, ноги его свисали, не доставая до пола. И я видела, что ему очень трудно сдержаться, чтобы не начать ими болтать. Юношеская энергия бурлила и буквально выплёскивалась.

– Итак, – присев напротив, я поставила кашпо с люснежем на журнальный столик и приступила к собеседованию: – Полные имя и фамилия. Возраст. Раса. Образование. Опыт. Умения. Дополнительные навыки. Увлечения. Вкусовые пристрастия. Какая комната тебе нужна: кровать, или гнездо, или нора, или жёрдочка…

– Ориэль Божу́р, семнадцать лет, – начал отвечать он, проникнувшись серьёзностью момента. – Сирота. Раса – цейли́н. Мы искусственно выведенный народ целителей. Наши создатели-генетики вывели цейлинов примерно две тысячи лет назад, и мы давно уже признаны полноценными гражданами мира со всеми правами и обязанностями. Образование – школа лекарей. Мы ничего, кроме как лечить, больше и не умеем.

Рассказав всё, он сложил ручки-лапки на коленях и замер.

– Спасибо. А сейчас я…

Договорить не успела, перебил Феликс, выбравшись из-за стойки и подойдя к нам:

– Агата, проводишь сама ты целителя юного Ориэля?

– Куда? – не поняла я.

– В комнату, выделишь какую ему ты.

– Э-э-э? – Мы с Ориэлем переглянулись. Ведь наш разговор ещё не окончен, я не успела сказать, что меня как управляющую всё устраивает, но зарплату назначаю не я.

– Туман, – махнул лапкой в сторону выхода из отеля Феликс. – Ты в никуда уже нас перенесла ведь. Я решил, что теперь тут целитель жить будет.

– Добро пожаловать на новое место работы, Ориэль Божур, – хмыкнув, произнесла я, оценив «манную кашу» за дверным окошком. – «Отель потерянных душ» и я, его управляющая Агата Серебрякова, рады тебя приветствовать. Идём заселяться.

– Уви́а! Увиа! – вскочил с места зелёненький цейлин и несколько раз оббежал вокруг флегматичного филиура. – У меня есть работа! Я попал в невероятное удивительное место чудес. Со мной работают существа других рас, о которых никто не знает. Увиа!

– Увиа – это типа «ура»? – спросила я Феликса, так как Ориэль был слишком занят. Он уже бегал по холлу и выплёскивал свой восторг. М-да.

– Вероятно, Агата. Мы разные такие все…



Комната нашему лекарю досталась по соседству с ночным портье. Только в ней Ориэль обнаружил не гнездо, а небольшую кровать, как раз ему по росту. На стене шведская лестница и канат, свисающий с потолка. В углу письменный стол и стул на колёсиках, и то и другое для меня на вид словно детские. Комод с четырьмя ящиками, куда цейлин немедленно принялся выкладывать свои разноцветные шортики, жилетки и несколько пар коротеньких сапожек.

Появилась дверца в небольшую ванную комнату с душевой кабиной и унитазом, вполне понятной моему разуму конструкции. Тоже низеньким, как в детском саду.