На краю бездны

Он притормозил, проехал между двух палисадов, поваленных ветром, и двинулся дальше вдоль строительных бараков с выбитыми стеклами. Машину трясло на глубоких, полных грязи ямах и ухабах, ветер закидывал лобовое стекло смесью грязи, песка и дождя, и оно покрывалось красноватой пленкой, против которой стеклоочистители вели борьбу, заранее обреченную на провал. Перед ними возвышалась гигантская постройка из бетона и стальных балок, вся в лесах из бамбука, казалось, стремящаяся вскарабкаться на самое небо. Без стеклянного наряда она выглядела как огромный детский конструктор, и было в ней что-то мрачное и бесчеловечное. Внизу, на большом панно, красовалась четырехметровая буква М, освещенная неоном и чудом устоявшая против урагана.

Будущая башня Мина…

– Что мы здесь делаем? – встревожился миллиардер. – Что вы задумали?

Не отвечая, Элайджа подрулил к подножию башни, миновав глубокий пятиметровый ров, заполненный серой водой. Заглушил мотор и вышел.

Вокруг автомобиля простирался невеселый пейзаж: брошенные на площадке грузовики, остановленные подъемные краны, опустевшие бараки для рабочих, груда песка, над которой ветер закручивал воронку мини-торнадо, огромные котлованы, где могли бы уместиться целые кварталы. Отсюда можно было разглядеть белые гребешки на свинцовых волнах близкого пролива. На другом берегу тонули в серой дымке небоскребы.

Элайджа обошел машину, открыл пассажирскую дверцу, достал пистолет и ключ и снял с задержанного наручники.

– Выходите, – сказал он, взяв Мина на прицел.

Тот с тревогой следил за ним глазами.

– Что нам здесь делать? А если я не захочу выходить, вы что, меня застрелите?

Элайджа приставил дуло пистолета ему к виску.

– Выходите…

Мин повиновался. Его кроссовки утонули в грязи, а спортивная фуфайка вмиг промокла.

– Вы не имеете права… – просипел он.

– Не болтать. Вперед!

Элайджа указал на массивный фундамент башни. Чуть поодаль рядком стояли пять зарешеченных грузоподъемников «Алимак».

– Подойдите к первой кабине, – приказал сыщик.

Мин повиновался, послушно шлепая по грязи, песку и лужам.

– Поднимите решетку и войдите в кабину.

– Решетка заперта на замок, – спокойно отозвался Мин.

Элайджа дал два выстрела по замку.

– Да вы больной!

– Поднимите решетку и входите в кабину, – повторил Элайджа.

Мин ухватился за решетку и поднял ее. Потом вошел в большую зарешеченную кабину примерно два на четыре метра, где стояла тележка с мастерками. Полицейский указал ему на джойстик и небольшой контрольный экран в углу.

– Давайте, запускайте машину.

– Я не знаю, как.

– Значит, попытайтесь.

Мин застыл, почувствовав на затылке сталь пистолета. Ему словно обожгло шею у корней волос. Он знал этот грузоподъемник, не раз видел, как он работает, а потому сразу его включил. Мотор, закрепленный на потолке, загудел, и кабина поползла наверх по бесконечной кремальере, которая карабкалась по зданию высотой более ста этажей и казалась такой хрупкой: подумаешь, всего какой-то рельс…

– И куда мы дальше? – осторожно спросил Мин.

– Наверх.

Бом-бом-бом. Механизм звонко ударял по рейкам рельса, и кабину трясло. Дождь крупными каплями лупил по ним сквозь решетку. Этажи проплывали вниз, и землю уже не было видно, ее сменил более просторный пейзаж.

– У меня кружится голова, – заявил Мин, однако в его голосе не было ни малейшего страха.

«Этот тип насиловал, мучил и убивал, получая при этом колоссальное наслаждение, и к тому же железной рукой правил своей империей, так что не надо его недооценивать», – подумал Элайджа, опираясь спиной о решетку.

– Заткнитесь, – сказал он.

– Вы что, собираетесь меня убить? Так, чтобы никто не смог вас изобличить?

Ствол пистолета быстро и сильно ударил Мина по губам, и он согнулся пополам, закрыв лицо руками.

– Вы мне выбили зубы, черт бы вас побрал!.. Что вам, в конце концов, надо?

Элайджа ничего не ответил. Одна за другой тянулись секунды, и, по мере того, как двое людей поднимались к небу, время превращалось в тягучую, гибкую материю. Прислонившись спиной к решетке, Элайджа стоял неподвижно, держа Мина под прицелом. Он чувствовал вибрацию кабины и наблюдал, как город уходил далеко вниз. На высоте порывы ветра становились все сильнее. Кабина остановилась. Она не останавливалась автоматически на каждом этаже – видимо, просто на что-то натолкнулась и застыла точно напротив бетонной платформы с другой стороны от двери. Они повисли спиной к пустоте на высоте четырехсот метров от земли.

– Выходите.


Мин осторожно, но без всякого страха взглянул на Элайджу. В его глазах читалось скорее коварство и хитрость, как у кота, который притаился и ждет. На подбородке и мокрой фуфайке виднелись пятна крови. Бизнесмен опять поднял решетку кабины. Для своего возраста он был на удивление ловок и силен. Распахнув решетчатые дверцы, ступил на бетонную платформу, которая была на тридцать сантиметров выше пола кабины.

Элайджа вышел за ним и указал дорогу. Мин снова бросил на него взгляд, на этот раз удивленный.

– Вы бывали здесь раньше?

Старик не счел нужным ответить. Над ними не было ничего, кроме переплетения стальных балок, ни крыши, ни навеса, и дождь хлестал их по головам.

– Туда, – сказал Элайджа.

– Куда это мы идем? – снова заговорил Мин, шагая по бетону. Из-за выбитых зубов он шепелявил.

– Заткни свою поганую пасть.

– Вы не имеете права, – сказал Мин удивительно поставленным голосом. – Вас посадят в тюрьму. А вы знаете, что люди триады делают с полицейскими в тюрьме.

– Ты снова хочешь уйти от рук правосудия, – вдруг сказал Элайджа, словно оправдываясь. – Опять собираешься улизнуть.

– Правосудие?… – осклабился Мин, снова обретя уверенность. – А что, здесь где-нибудь есть суд? Кто-нибудь говорит о справедливости, о чести, кто-нибудь зачитывает приговор? Да потому что у вашего суда нет ни справедливости, ни чести. Впрочем, вы сами это прекрасно знаете… В судах никто не говорит правды. Все врут. Адвокаты, судьи… Вся ваша справедливость – одна видимость. Если в этом мире и существуют места, где нет ни чести, ни справедливости – так это суды…

– Ты закончил?

– Нет. Я предлагаю тебе стать богатым. Что ты скажешь о десяти миллионах долларов? По одному моему звонку их переведут на любой счет, по твоему выбору. Мои активы арестованы, но не все. У меня есть тайные счета, офшоры, стоит только позвонить. Ведь время пока есть…

– Иди вперед…

Мин остановился. Бетонная площадка была не особенно широка. Дальше шел шаткий лабиринт переходов из железных листов, наброшенных на стальные балки, а сквозь них просвечивала пустота. Головокружительная пустота. Несколькими этажами ниже были натянуты сетки безопасности, а здесь ветер буквально сбивал с ног. Он выл тут на свободе, в открытом пространстве, и Элайджа ощущал себя как в аэродинамической трубе.

– Я отказываюсь идти дальше, – сказал Мин, повысив голос. – Если ты в меня выстрелишь, это расценят как нападение, и тебя обвинят в убийстве.

– А если мне плевать? – бросил Элайджа позади него. – А если меня уже ничего не может удержать? И нет ничего, что стоило бы внимания?

– Много денег, – не отставал Мин. – Подумай! Много денег и много наркоты… Разве тебе не хочется вмазаться?… Всего одну дозу, прямо здесь, сейчас… Разве не хочешь?

Взгляд Старика затуманился.

– Гм… доза, – сказал он. – Да я что угодно отдал бы сейчас за дозу, и ты это знаешь.

– Вот видишь!.. Вот видишь!.. Есть еще кое-что, что удерживает тебя в этой жизни!

– Я пошутил, – холодно сказал Элайджа. – Иди вперед, иначе я пущу тебе пулю в затылок, старая сволочь.

– Сжалься! – застонал Мин, но его голос говорил, что, одержи он верх хоть на секунду, от него жалости ждать не придется.

Этот человек убивал и притом получал удовольствие, будь внимателен…

– Предупреждаю в последний раз, – сказал Элайджа.

Мин нехотя ступил на железный лист. Шаг, еще шаг… Листы были довольно тонкие, но достаточно крепкие, чтобы выдержать вес двух взрослых мужчин. Правда, от ветра они шатались и дрожали, а от дождя стали очень скользкими. Миллиардер продвигался очень осторожно, втянув голову в плечи.

На самом краю настила из двух горизонтальных труб, привинченных к вертикальным стойкам, были сооружены перила. Дальше – либо пан, либо пропал… Вдали, сквозь струи дождя виднелись море, небоскребы и бескрайнее хмурое небо. Они забрались очень высоко, пожалуй, выше всех. Одна только башня ICC Международной торговой палаты чуть поднималась над ними. Они в буквальном смысле слова висели в небе. Элайджа явно переоценил свои силы: от непогоды и головокружения желудок его сводило судорогой. Все-таки это слишком высоко. Слишком высоко… Он глубоко дышал, и дышать было больно.

– Еще несколько шагов, – сказал он.

На какую-то долю секунды Старик позволил себе отвлечься на невероятный пейзаж балок, листов железа и труб, в которых свистел ветер. В том, что все это могло держаться на высоте четырехсот метров, уже присутствовала некая магия, современное колдовство…

Он не заметил, как обернулся Мин.

А тот мгновенно отпрыгнул назад.

Он понял, что полицейский смотрит в другую сторону.

И напал.

Мин набросился на Элайджу, а тот, отвлекшись на необычное зрелище, не сумел вовремя отреагировать. Правда, взведенный курок сделал свое дело – раздался выстрел, – но пуля ушла вверх. А Мин уже висел на нем… Оба упали и покатились по настилу из мокрого железа. Прежде чем Элайджа успел понять, что происходит, он почувствовал, как в глаза и в нос ему изо всех сил впились острые зубы. Боль пронзила его электрическим разрядом, а от страха, что ему вот-вот вырвут глаза, он почти потерял сознание. Когда же челюсти разжались, он откатился в сторону с залитыми кровью глазами и таким чувством, что носа больше нет. Осторожно потрогал нос, но оказалось, что с него просто ободрана кожа, хотя зубы вошли достаточно глубоко.

– Встать! – раздался голос Мина.

Элайджа поднял голову. Мин Цзяньфен стоял метрах в двух от него, с его оружием в руке, и разглядывал его сверху. Элайджа подумал, что никогда и ни у кого не видел в глазах такой черной злобы. Даже у самых опасных преступников, попадавшихся ему в жизни. На него смотрело существо, начисто лишенное всякой жалости, существо, только на вид напоминавшее человека.

– Встать! – повторил голос.

Элайджа с трудом поднялся.