Мистер

Алессия всхлипывает и кутается в халат, пытаясь защититься от зимних сквозняков и печальной новости.

Почему он не сказал? Да потому что она ему не пара! С ней можно только… От его предательства екает под ложечкой. Задетая за живое нечестностью, девушка утирает набегающие на глаза слезы. Она не хотела смотреть правде в глаза, ведь все так замечательно складывалось… И все-таки в душе подозревала подвох. А теперь узнала точно.

С другой стороны, Максим ничего ей не обещал. Он никогда не говорил, что любит ее, а вот она быстро в него влюбилась. И теперь упала с небес на землю.

«Дура. Обманутая, влюбленная дура».

От острой боли Алессия закрывает глаза, горячие слезы стыда и сожаления текут по ее щекам. Она яростно их смахивает. Все, она пробудилась от сладкого сна. Довольно слез! Гнев придает ей сил. Она зла на Максима – и на себя за собственную глупость. В глубине души она знает, что под злостью таится боль, но уж лучше так. Злость не так болезненна, как предательство.

Алессия роняет халат на пол, берет со стула сумку и вытряхивает ее содержимое на кровать. К счастью, сохранилась ее старая одежда: розовые трусики, лифчик, джинсы, футболка с логотипом футбольного клуба «Арсенал» и даже кроссовки. Она надевает свои вещи. Пальто осталось в «Убежище»; ничего, возьмет один из свитеров, которые ей купил мистер Максим – лорд Максим, и одеяло, в котором она сюда приехала.

Данте и Илли арестованы. Как только полиция разузнает о всех их преступлениях, они сядут в тюрьму и больше не будут представлять для нее угрозы.

А она уйдет. Ни к чему оставаться с обманщиком, который бросит ее, как только пресытится. Лучше уйти сейчас, чем ждать, пока ее вышвырнут.

Нужно уходить немедленно.

Алессия быстро принимает две таблетки, принесенные Денни. Оглядевшись, осторожно выглядывает в коридор. Никого. Выскользнув из комнаты, она закрывает за собой дверь. Нужно как-то добраться до «Убежища», взять свои деньги и вещи. Тем же путем, которым она сюда попала, выходить нельзя – в кухне может оказаться Денни. Алессия поворачивает направо и идет по длинному коридору.



«Ягуар» тормозит у старых конюшен. Бросив машину, я бегу к дому. Нестерпимо хочется увидеть Алессию.

Денни, Джесси и псы на кухне.

– Не сейчас, мальчики, – прикрикиваю я на псов, когда они, ластясь, прыгают вокруг меня.

– С возвращением, милорд. Полиция уехала? – спрашивает Денни.

– Да. Где она?

– В голубой комнате.

– Спасибо. – Я поспешно бросаюсь к двери.

– Ох, милорд… – настигает меня виноватый голос Денни, и я останавливаюсь.

– Что? Что с ней?

– Она сильно взволнована, сэр. Ее стошнило по дороге сюда.

– Сейчас ей лучше?

– Она приняла ванну. Переоделась в чистую одежду. И… – Денни неуверенно глядит на Джесси, которая принимается чистить картошку.

– Что такое?

Денни бледнеет.

– Я упомянула, что вы граф Треветик.

– Черт! – Я выбегаю из кухни, мчусь по западному коридору и взлетаю по задней лестнице к голубой комнате. Дженсен и Хили мчатся за мной.

«Черт, черт, черт! Я ведь хотел открыться ей! Что она подумала?»

У двери в голубую комнату я останавливаюсь и перевожу дыхание, не обращая внимания на псов, которые сочли это новой игрой. Алессия сегодня сильно испугалась. Теперь, в незнакомом месте, с незнакомыми людьми, она наверняка в растерянности. И чертовски зла на то, что я не сказал ей…

Я отрывисто стучу в дверь. И жду.

– Алессия! – Я снова стучу.

Нет ответа.

«Твою мать, она и в самом деле зла на меня!»

Я осторожно открываю дверь. Ее одежда валяется на кровати, халат – на полу, а самой Алессии нигде нет. Я заглядываю в ванную. Здесь лишь ее запах – лаванды и роз. На миг я закрываю глаза и вдыхаю умиротворяющий аромат.

Да где же она? Пошла осматривать дом?

«Или ушла совсем. Твою мать!»

Я выбегаю из комнаты и, зовя Алессию, мчусь по коридору. Мой голос мечется меж стен, увешанных портретами предков, но отклика нет. Мне становится страшно. Где она? Потеряла сознание?

«Сбежала».


Для нее это было слишком. Или она решила, что мне наплевать…

В сопровождении Дженсена и Хили я иду по коридору и открываю каждую дверь.



Она потерялась. Пытаясь найти выход, Алессия крадется мимо дверей и картин в очередном коридоре, отделанном деревянными панелями, и наконец доходит до двойной двери. Войдя в нее, она попадает на вершину величественной широкой лестницы, устланной красно-синим ковром. У подножия лестницы – огромный темный холл. Невдалеке от Алессии – эркерное окно с двумя статуями в доспехах, которые держат похожее на пики оружие. На стене над лестницей – большой поблекший гобелен, изображающий мужчину, что преклонил колено перед королем. Скорее всего, перед королем – на нем корона. На противоположной стене два огромных портрета – один из древних времен, другой более современный. В чертах мужчин заметно фамильное сходство, и Алессия вдруг узнает этот повелительный взгляд зеленых глаз… Его глаз.

«Семья Максима».

А вокруг – его владения…

Думать о Максиме невыносимо, и Алессия смотрит на двуглавых орлов, украшающих стойки перил наверху, на поворотах лестницы и внизу. Символ Албании…

Вдруг она слышит зовущего ее Максима. И вздрагивает.

«Нет! Он вернулся».

Максим снова зовет ее. В его голосе – паника и отчаяние. Алессия замирает на вершине лестницы, разрываясь от противоречивых желаний. Далеко внизу бьют часы: раз, другой, третий…

– Алессия! – Голос Максима звучит ближе.

Слышны его шаги. Он бежит. Бежит к ней.

Часы все еще отбивают время. Громко и четко.

Что делать?

В двери вбегают Максим и два пса, и Алессия вцепляется в двуглавого орла на углу лестницы. Максим замирает и хмурится.



Я нашел ее. Однако радоваться рано – лицо Алессии непроницаемо, она в своей старой одежде и держит свитер и одеяло.

«Черт. Это не к добру».

Поза Алессии напоминает о дне нашей первой встречи – тогда она цеплялась за метлу, а сейчас за стойку перил. Мои чувства переходят в режим повышенной боеготовности.

«Веди себя с ней осторожно, придурок!»

– Вот ты где. Куда ты пошла? – спрашиваю я.

Алессия грациозно перебрасывает волосы на плечо и выпячивает подбородок.

– Я ухожу.

Нет!.. Меня будто под дых ударили.

– Что? Почему?

– Ты знаешь почему, – высокомерно произносит она с выражением праведного гнева на лице.

– Алессия, прости. Я должен был сказать тебе…

– Но не сказал.

С этим не поспоришь. В ее глазах боль, и я терзаюсь угрызениями совести.

– Я понимаю почему. Ведь я всего лишь твоя горничная.

– Нет-нет, нет! – Я кидаюсь к ней. – Не поэтому.

– Сэр, все в порядке? – раздается у подножия лестницы голос Денни.

В холле стоят Денни, Джесси и Броди – один из рабочих. Вся троица с любопытством взирает на нас, словно карпы из пруда.

– Уйдите. Сейчас же. Все уходите! – машу я им.

Они обмениваются встревоженными взглядами и уходят. Слава богу.

– Вот поэтому я и не привез тебя сюда. В этом доме слишком много людей.

Нахмурившись, Алессия отводит взгляд и поджимает губы.