Мастер войны : Маэстро Карл. Мастер войны. Хозяйка Судьба

– Значит, выбор все-таки за мной?

– Если помните, Игнатий, я сказал вам это еще при нашей первой встрече, я не собираюсь ничего вам навязывать. Мое предложение – своего рода ответная любезность. Но выбираете вы.

– Я… – Игнатий поднял кубок и снова отпил немного вина. – Значит, прав был все-таки я, а не Даниил. Впрочем… Да, – он перевел взгляд на молчаливо пившего свое вино Конрада. – Вы ведь знаете, бан, о чем идет речь?

– Думаю, что знаю, – Конрад отставил кубок и спокойно принял взгляд Кузнеца, в котором за стеной льда уже поднималось бешеное пламя желания.

– Я последний? – голос старика чуть дрогнул. – Или и вы тоже не знаете?

– Нет, – неожиданно усмехнулся Конрад. – Нет, Игнатий, вы не последний. Еще пятеро живут на севере, в горах к востоку от Капойи, и одна удивительной красоты женщина живет во Флоре. Инесса Страад приходится мне дальней родственницей, и… – он сделал короткую паузу. – Да, Игнатий, ее мучают те же сомнения, что и вас, но у меня такое чувство, что если бы рядом с ней появился человек вроде вас… Я думаю, это была бы самая удивительная история из тех, что могли случиться в наши времена, – усмехнулся он снова. – Если не считать, разумеется, моей собственной, так тесно переплетшейся с историей моего друга Карла.

– Инесса Страад, – повторил за ним старик. – Вы знаете, сколько мне лет?

– Я полагаю, около ста.

– Девяносто семь, я родился всего через три года после рождения Карла.

– А мне семьдесят три, – пожал плечами Конрад. – А моей жене, дочери Карла – тридцать.

– Магия преображения, – предположил Карл.

– Возможно, – согласился Игнатий.

– И ведь у вас должен быть еще истинный облик, – тихо сказал Конрад.

– Так говорят, – не стал спорить Игнатий. – Но что если мое желание – лишь вой ветра в кустах? Я третий в роду, кто не знает вкуса Высокого Неба.

– Вы не узнаете об этом, пока не попробуете, – Конрад достал кисет и стал снаряжать трубку. – Но если верить моему чутью, вы сможете.

– Однако из Семи Островов вам тогда придется уйти, – это была правда, которую нелишне было напомнить охваченному сомнениями Игнатию.

– Но вы же только что пригласили меня во Флору, не так ли?

– Во Флору или Гароссу, – кивнул, соглашаясь, Карл. – Куда вам будет угодно.

– Как много времени вам понадобится, чтобы?..

– Час, быть может, два, – пожал широкими плечами Конрад. – Но если у нас получится, то это будет означать, что вы должны будете покинуть Сдом не позднее чем через десять дней. Желание сожжет вас, если вы не дадите ему воли.

– И у вас, я полагаю, есть эти два часа?

– Да, – кивнул Карл. – Мы можем оставаться в вашем замке до заката… Если это, конечно, возможно.

– Возможно, – старик допил вино одним глотком и неожиданно улыбнулся. – Спрашивайте, Карл, я весь к вашим услугам.





9


– У меня есть несколько вопросов. – Карл по примеру Конрада тоже раскурил трубку, но вино оставил пока не тронутым. – Вы знаете, кто такая Клавдия на самом деле?

– Боюсь, что нет, – покачал головой Игнатий. – Я предполагал, что она не лишена Дара, но полагал, что сила ее незначительна и она просто талантливая авантюристка. Однако теперь… Я теряюсь в догадках, Карл. А вы? Вы знаете?

– Я знаю, – Карл поднес наконец кубок к губам. Вино оказалось превосходным, но пить он сейчас не хотел. – Скажите, Игнатий, как вы думаете, стал бы Даниил сотрудничать с Клавдией, если бы узнал, что ее настоящее имя Норна и что она Лунная Дева народа ярхов?

– Вы уверены, Карл? – потрясение от услышанного было столь велико, что у Игнатия снова, во второй раз за время разговора, дрогнул голос. – Вы знаете это наверное?

– Да.

– Но Лунная Дева должна обладать огромным могуществом…

– Должна, – согласился Карл. – Но до времени не обладала. Вот вы ее Дара и не заметили. Возможно потому, что она молода… Хотя я познакомился с ней еще восемьдесят лет назад. Но, может быть, владычица ярхов получает свое могущество не сразу?

– Не знаю, – покачал головою Игнатий. – Я плохо знаю этот предмет… Но думаю, знай Даниил, с кем имеет дело, он все равно пошел бы на союз.

– Почему? – это и был, собственно, второй вопрос, на который Карл хотел получить теперь ответ.

– Виктория не рассказала вам о книге?

Как ни странно, Карл понял, какую книгу имеет в виду Великий Мастер.


– Она сказала только, что существует некая книга, составленная в те времена, когда не возникло еще шести семей и когда князь Гавриил только начал собирать в свой город волшебников со всей ойкумены.

– Значит, всю книгу она не прочла. Что ж, Карл, книга такая действительно существует, и, насколько я знаю, ее копии есть у каждой из шести семей. В сущности, это плод Соглашения… Первые маги в Семи Островах заключили соглашение, позволявшее им жить в мире друг с другом. Только случилось это не во времена Гавриила, а уже при его сыне, Иване. Иван Рудой собрал в Сдом колдунов и волшебниц со всей ойкумены, пообещав им защиту и покровительство, – в голосе старика явственно ощущалась ирония, если не сарказм. – Времена были тяжелые, Карл, человеки набрали тогда такую силу, что теперь это даже трудно представить. И оборотни… Тогда оборотней было много больше, чем теперь, и ведь оборотни тоже не чужды магии, хотя их Дар иной и редко достигает силы истинных мастеров, но и того хватает… Маги пришли в город и заключили соглашение. В сущности, большинство его пунктов в силе по сей день, хотя некоторые и были вычеркнуты после создания Семей. Но до тех пор, пока не сформировались и укрепились кланы, соглашение имело большую силу, и вот тогда и была написана «Книга тайн».

– Книга тайн? – переспросил Карл, вспомнив рассказ Деборы. – Что-то наподобие трейской «Книги диковин»?

– Вот как! – Удивленно поднял брови Кузнец. – Ты знаешь о «Книге диковин». Ты читал ее? Ты читаешь по-трейски?

От удивления, вероятно, Игнатий снова, как когда-то давно, перешел на «ты».

– Я читаю по-трейски, – дипломатично ответил Карл, не желая, посвящать Игнатия в чужие тайны, тем более что это были тайны Деборы.

– Ну да, – кивнул тогда Игнатий. – За образец они, по всей видимости, взяли именно «Книгу диковин». Но главное, тогда были записаны многие рассказы о чудесах ойкумены, которые были известны разным волшебникам. Кости Судьбы, Кубок Удачи, Жеста… Много очень интересных и давным-давно забытых вещей. Там, к слову, есть и рассказ о зачарованном оружии, или, по-другому, оружии иных… Но вы спросили о другом. Вы ведь видели, Карл, фреску Василия Вастиона в приемной дворца?

– Да, – кивнул Карл, поражаясь тому, как переплетаются порой раз за разом одни и те же линии.

Василий Вастион и Последняя Битва.

– Вы имеете в виду Последнюю Битву?

– Ее, – Игнатий уже успокоился или, во всяком случае, сумел взять себя в руки. – Об этом и рассказ. Собственно, известно об этом очень мало. Но еще в очень древние времена, кто-то из «видящих» сказал, что Последняя Битва – это не то сражение, которое уже произошло, а то, которому еще предстоит случиться в неуловимом для «прозревающего» будущем. Вот тогда и сойдутся рати людей и иных в своей последней битве, и исход ее будет зависеть от того, кто поведет рать людей и кто будет стоять во главе иных.

– Постойте! – перебил Кузнеца Карл. – Но разве иные не исчезли, если, конечно, они вообще когда-нибудь существовали?

– А вот это, и в самом деле, величайшая тайна, – неожиданно вмешался в разговор Конрад. – Вы об этом никогда не слышали?

– Нет, – Карл был искренне удивлен. Как много, оказывается, тайн могут пройти мимо тебя незамеченными, даже если ты живешь так долго и так долго идешь по дорогам ойкумены.

– Подумайте, Карл, – предложил Игнатий с грустной усмешкой. – Ответ напрашивается, хотя традиция скрывать правду зародилась еще задолго до Трейской империи. Иные – это ведь и означает «иные», то есть…

– Другие…

– Ну?

– Оборотни, – предположил Карл.

– Вурдалаки, – продолжил Конрад, – вампиры, шейпс[26], звери-оборотни, да мало ли и других, – усмехнулся он. – Все, что их объединяет, это то, что они не люди. Уже не люди или людьми никогда и не были.

«Как просто… А я-то всегда полагал…»

– Благодарю вас, господа, – сказал он вслух. – Вот ведь, как бывает. Мне это никогда и в голову не приходило, но и то верно, что сей предмет меня никогда не занимал.

– В том-то и дело, – кивнул, соглашаясь с ним, Великий Мастер. – Не приходило… не задумывались… Так тайна эта и существует. Вот и понятно все вроде бы, ан нет, никто ничего не знает. Но тот «видящий», что прозрел грядущее, правду знал. Однако как обычно и случается практически со всеми «прозревающими», видение его было неясным и весьма противоречивым. Он предсказал только, что человек, который может привести к победе людей, должен быть магом и носить зачарованный меч, а тот, кто дарует победу иным, должен быть старым, не признавать законов и владеть оружием иных. Как видите, Карл, немного, но Даниилу и того хватило. Он решил, что вы он. Впрочем, и я поначалу подумал точно так же.

«Если меч тот, то и человек, стало быть, тот».

– Кто он? – возможно, это был лишний вопрос, но Карл его все-таки задал.

– Вождь иных, разумеется, – усмехнулся Игнатий. – Вы ведь не маг, Карл, и вы старик, и вы опоясаны дивным мечом…

«Не маг… Ты просто многого не знаешь, Игнатий, но… я тебя понимаю».

– Старый это все-таки старый, – улыбнулся Карл. – А я, как вы видите, вполне еще молод.

– Возможно, – пожал плечами Игнатий. – Возможно, я про вас, Карл, знаю недостаточно… Ваша воля… Но вспомните с чего начался наш разговор?





10


Когда-то давно, лет, может быть, семьдесят назад или того больше, один умный человек, имени которого Карл теперь вспомнить не мог – впрочем, и не пытался – сказал по какому-то, надо полагать, совершенно ничтожному поводу, тоже забытому за давностью лет и случайностью обстоятельств, что оборотной стороной человеческой способности обозначать явления внешнего и внутреннего мира словами есть способность слов порождать явления, которых иначе могло бы и не быть. Спорная мысль, если разобраться, но не лишенная изящества. Любившие парадоксальные афоризмы и неоднозначные притчи убру вполне оценили бы и эту идею, не зря же один из их учителей сказал однажды, что достаточно убрать из своего лексикона слово «проблема», и она исчезнет сама собой.

«Но исчезнет ли?»

Карл прошелся по предоставленной в его распоряжение комнате, подошел к окну и смотрел некоторое время на море и корабли, но отвлечься от мыслей, растревоживших душу, казалось, обретшую уже привычный покой, не смог. И сердце волновалось точно так же, как залитое солнцем море перед глазами. Еще не буря, но уже очевиден нервный, порывистый рисунок низких пока, но обещающих набрать вскоре грозную силу темно-серых с белыми барашками волн.

«Сталь… – подумал он, отворачиваясь от окна. – Оружейная сталь…»

Комната, просторная и богато декорированная – малиновая камка, украшенная вышитым золотом растительным орнаментом, и светло-красное вишневое и «розовое» дерево, инкрустированное слоновой костью и перламутром – комната эта относилась к личным апартаментам Великого Мастера. Здесь, в тишине и покое, не нарушаемом даже особо доверенными, «ближними», слугами Игнатия, которым было строжайше запрещено беспокоить Карла по личной инициативе, он ожидал возвращения Августа и окончания «инициации», ради которой уединились сейчас Конрад и старый Кузнец. Но предоставленный, едва ли не впервые за несколько последних дней, самому себе, Карл закономерно оказался один на один с той особой проблемой, которая, то набирая силу, как зимний шторм, то отступая, но никогда не оставляя насовсем, волновала его сердце со времени первого посещения Сдома. И наверняка не случайным было новое возвращение бури, именно здесь и сейчас, в этом проклятом богами городе, где четыреста лет назад разыгралась уже одна из трагических сцен растянутой в веках пьесы безымянного, но могущественного, автора.

Иные.