Лев Яшин. Вратарь моей мечты

Остаток первого тайма он отыграл, мало что соображая. Вроде так же, как и до гола, перемещался по штрафной, выходил на перехваты, отбивал или ловил летящий в ворота мяч. Однако по лицу было заметно, что он едва сдерживается, что обида и слезы буквально душили его. В эти минуты он походил на мальчишку, которому только что досталось в драке, но отомстить обидчику у него нет ни возможности, ни сил. Звуки матча: голоса игроков, свистки судьи, подсказки с трибун – долетали до слуха, словно через ватные пробки.

И эти слабые звуки все сильнее заглушал неприятный громкий звон…

Тайм закончился неожиданно: судья посмотрел на секундомер, дал протяжный свисток и показал в сторону раздевалки; отдав ему мяч, игроки потянулись к кромке поля. Поплелся за ними и Лева…

Спустя десять минут он сидел в одиночестве на лавке в углу раздевалки. Вокруг было удивительно тихо – отдохнувшие игроки «Динамо» отправились на поле. Рядом валялись кепка и перчатки; под лавкой темнел запасной мяч.

Яшин сидел, опершись предплечьями о колени, и о чем-то думал, уставившись в одну точку. Потом поднял мяч, повертел его и… с силой запустил в стену.

Тот отскочил и тут же оказался в руках вратаря.





* * *


Капитан Константин Бесков и остальные игроки команды мастеров по-прежнему сидели, сбившись в группу, на своих местах. Повернув головы вправо, они глядели на выходивших из раздевалки игроков дубля.

Яшина среди них не было.

– Спорим, не выйдет? – подал голос Блинков.

– На что? – равнодушно спросил Бесков.

– На бутылку коньяка.

Оценивая шансы, капитан команды чесал затылок и морщился. Зато сидевший рядом Хомич не сомневался ни одной секунды.

– Ящик, – спокойно изрек он, подышав на объектив камеры и аккуратно протирая его платком. – Ящик на то, что выйдет.

Оглянувшись на товарищей, Блинков усмехнулся:

– Годится.

Тем временем игроки дубля разошлись по своей половине поля, судья занял место в центральном круге. А ворота «Динамо» все еще оставались пустыми.

Бесков недвусмысленно посмотрел на Хомича, но тот сидел с невозмутимым видом.

Задерживая старт второго тайма, судья то поглядывал на секундомер, то на пустые динамовские ворота. Заминка затягивалась.

Блинков торжествующе потирал ладони, а игроки динамовского дубля вопросительно глазели на своего капитана. Тот, в свою очередь, посылал тревожные взгляды в сторону раздевалки…

Наконец, судья поднес к губам свисток, набрал в грудь воздух…

И в этот момент из-под трибун на поле выбежал Яшин. Быстро преодолев по газону несколько десятков метров, он занял место в воротах.

– Я предпочитаю армянский, – потормошил Бесков плечо Блинкова.

Последовал свисток, сигнализирующий начало второй половины матча. Лева пару раз хлопнул перчаткой о перчатку и встал в стойку.





* * *


Вечером того же дня раздетый до трусов Яшин стоял на местном причале и с веселым задором участвовал в разгрузке качавшегося на волнах баркаса. Два молодых абхаза кидали ему с утлого суденышка спелые арбузы, а вратарь ловко их перехватывал в воздухе и аккуратно складывал тут же на деревянных мостках.

Его товарищ по команде Володя Шабров в это время торговался с хитрым хозяином товара.

– Все, Швамах, плати, как договорились, – нам надо возвращаться в гостиницу.

– Брат, торговля плохая, – с кислой миной жаловался тот. – Возьмите арбузами, а?

– На черта нам твои арбузы?! Деньги давай!

– Слушай, дорогой, говорю же: нет денег! Приводи завтра вратаря – рассчитаемся.

– Тьфу, торгаш проклятый! – не выдержал Володька. И обернулся к товарищу: – Лев, все – сворачивайся! Пора в гостиницу!..

Яшин поймал последний арбуз, уложил его на вершину приличной кучи и направился с причала к берегу. Наблюдавшая за ловкими движениями высокого парня публика с сожалением начала расходиться.


Путь до гостиницы занял всего десять минут.

Поздоровавшись с дежурным администратором, Шабров с Яшиным поднялись на второй этаж скромного здания с плохим освещением. Каждый нес в руках по огромному арбузу.

Остановившись возле одной из дверей, Шабров прислушался… Из номера доносились громкие голоса, музыка, звон стаканов.

Владимир постучал.

Дверь приоткрылась, в коридор выглянул Блинков.

– О-о-о! Молодцы парни, вовремя! А то у нас и закусывать уже нечем…

Забрав оба арбуза, Блинков захлопнул дверь перед самым носом ребят.

Возмущенный подобным поворотом Шабров замахнулся, чтоб хлопнуть ладонью об косяк, но Яшин перехватил его руку.

– Ладно, Володя… Пошли, сами посидим. Видишь, люди отдыхают…

– Да что за день сегодня такой?! – в сердцах сплюнул Шабров.

Друзья направились дальше по коридору. Их маленький номер находился где-то в самом конце…





* * *


– …А я родился на окраине Москвы – в Богородском, – улыбаясь, протянул Лев.

– В Богородском? – пожал плечами Владимир. – Где это?

– Бывшее село в тихом окраинном районе, изрезанном трамвайными путями. Наш двухэтажный дом стоит на улице Миллионной.

– Про Миллионную слышал. Минералки еще налить?

– Можно…

Шабров поднялся с кровати, разлил из бутылки остатки воды в два стакана.

– Держи… А семья большая?

– Большая – всю трехкомнатную квартиру на первом этаже занимаем. Мы с матерью и отцом в одной комнате, а тетки с семьями – в двух других. Отец трудится шлифовальщиком на оборонном авиационном заводе № 500 в Тушине.

– А мама?

Лев вздохнул:

– Мама умерла, когда я еще в школу не ходил.

– Извини. Ну а в футбол-то, небось, тоже начинал играть во дворе?

– Конечно. Как и все. В любую погоду рубились в футбол, а зимой заливали каток и переходили на хоккей с мячом. Пацаны до сих пор рубятся…

Гостиничный номер, который занимали Яшин с Шабровым, был самым маленьким на этаже – в четырнадцатиметровой комнате стояли две кровати, небольшой платяной шкаф и столик под единственным окном с двумя стульями. Даже прикроватные тумбочки в него не поместились. Все удобства в виде туалета и душевой комнаты располагались в другом конце коридора.

Тем не менее друзья не унывали: в номере было тихо и относительно уютно, на застеленных чистым бельем кроватях можно было прекрасно выспаться и отдохнуть после матча.

– Отец, стало быть, так и живет один? – допил воду Владимир.

– Нет, – мотнул головой Лев. Снова улыбнувшись, пояснил: – Он же с утра до вечера пропадал на заводе, ну и боялся, что я совсем от рук отобьюсь. Я и вправду в какой-то момент стал отставать по учебе. В общем, женился он на Александре Петровне – мачехе моей. Хорошая женщина – работящая, заботливая.

– Повезло.

– Это точно. А ты, я слышал, за ЦДКА начинал?

– Я поздно начал играть – в шестнадцать. Сначала за армейцев, потом за тушинские «Крылья Советов», ну а в «Динамо» попал после призыва…

Партнеры по команде еще долго рассказывали друг другу о своей жизни. Небо за окном уж потемнело, а они лежали на койках, вспоминали и делились сокровенными мечтами…