Лавандовая спальня

Не появлялись и миссис Дримлейн с судьей Хоуксли. Как ни надеялась Бетси застать их, ей пришлось вскоре отправиться к себе домой. Каким бы покладистым супругом ни оказался Джон Харт, Бет не могла отсутствовать целыми днями, тем более в воскресенье.

Эндрю послали куда-то с поручением, и холл на некоторое время опустел. Не зная, чем себя занять, и чувствуя, что ее мысли все время двигаются по одному и тому же кругу, Кэтрин достала из сумочки медальон и некоторое время рассматривала его, готовая спрятать украденную вещицу при малейшем постороннем звуке.

Так и не найдя в нем ничего необычного, Кэти вытащила из-под конторской книги лист желтоватой бумаги и принялась перерисовывать портрет обеих мисс Тармонт. В детстве сестры сильнее походили друг на друга, и Кэтрин довольно быстро сделала набросок, почти не взглядывая на медальон – перед ее мысленным взглядом маячило тонкое личико Оливии.

Увлекшись своим занятием, Кэтрин едва расслышала скрип лестницы – кто-то спускался в холл со второго этажа. Она едва успела затолкать медальон поглубже в недра конторки, а лист бумаги прикрыла книгой записи постояльцев, когда в холле появился старший мистер Теннерсон.

Он был без своей трости, но ступал тяжело, и Кэтрин постаралась придать своему лицу приветливое выражение до того, как он повернулся к ней.

– О, мисс Хаддон, чудесный день сегодня, не правда ли? Должно быть, вам скучно здесь одной, когда ваши подруги прогуливаются по Мэйн-стрит и строят глазки джентльменам! – Теннерсон неспешно направился к Кэти, и девушка почувствовала, как растет ее тревога.

– Я привыкла, сэр, ведь это моя обязанность – быть здесь и присматривать за всем, – немного неловко ответила она.

– И вы сидите за этой конторкой с самого утра и до позднего вечера? Поистине, жестоко со стороны вашего дядюшки не выпускать вас на волю! – Джентльмен добродушно улыбался, но глаза его глядели холодно.

За полгода Кэтрин повидала немало таких глаз. Это миссис Дримлейн научила ее обращать внимание не на слова или улыбку, а на то, как человек смотрит на собеседника. «Как будущий художник, ты должна подмечать мелочи, видеть человеческую натуру по взгляду, излому брови или наклону головы, – поучала старая дама. – В твои годы не стоит уже быть чрезмерно доверчивой. Среди ваших постояльцев встречаются разные люди, и кто-то из них может быть опасен для юной девушки…»

Кэтрин тогда грустно улыбнулась – похоже, ее мечта стать художницей так и останется мечтой, но старалась больше приглядываться к тем незаметным знакам, что неизбежно подает скрытая часть натуры любого человека, пусть и против его воли. И сейчас она чувствовала, что мистер Теннерсон только притворяется добродушным дядюшкой, остановившимся поболтать с юной леди о всяких пустяках. «Он мне не дядюшка, а я не леди. И интересовать его может только одно», – подумала девушка, перед тем как ответить как можно спокойнее.

– Иногда меня подменяет тетя или миссис Харт. Конечно же, я выхожу прогуляться, в лавку и навестить друзей. Моя жизнь вовсе не похожа на заточение в темнице, сэр. – Она постаралась улыбнуться искренне и беззаботно, как и подобает молодой, не особенно сообразительной девушке.

– Вот как! А я уж было подумал, что вы проводите здесь долгие одинокие часы! – Мистер Теннерсон продолжал улыбаться в ответ на ее улыбку. – Впрочем, я ведь не видел вас здесь сегодня утром. Ходили прогуляться?

– Я заночевала в гостях у подруги, а утром мы вместе с ней сразу пошли послушать преподобного Фриддела. – Кэтрин мечтала поскорее закончить этот разговор. – Дядя поручил Эндрю, нашему лакею, дежурить в холле, чтобы не пускать сюда журналистов. Они докучают нашим гостям…

– Мистер Лофтли очень заботится об удобстве своих постояльцев, но, пожалуй, к журналистам надо относиться с большим почтением, – заметил джентльмен, рассеянно постукивая пальцами по краю конторки. – Они могут написать о вашей гостинице что-нибудь нелестное, и у вас возникнут затруднения с новыми гостями.

– После того как в «Лавандовой спальне» убили миссис Синглтон, нам и без того трудно заполучить новых постояльцев, – на сей раз совершенно искренне вздохнула Кэти. – А эти газетчики ведут себя безобразно, так и норовят пробраться в холл, а кто-то даже пытался проникнуть на второй этаж…

– Вот как! – снова повторил ее собеседник, на этот раз куда более живо. – Вы видели кого-то сегодня утром?

– Нет, сэр, это было пару дней назад. – Кэти была довольна собой. – Сегодня я вернулась из церкви вместе с дядей и тетей и с тех пор видела только наших гостей и слуг.

– Слуги тоже ходят по воскресеньям в церковь? – настойчивые расспросы продолжались.

– Конечно, если у нас немного постояльцев и горничным не нужно готовить номера для новых гостей.

– А этот ваш лакей, он мог отлучиться куда-нибудь?

– Возможно, на две-три минуты… – Кэти всерьез испугалась, что мистер Теннерсон начнет расспрашивать Эндрю и тот забудет об обещании молчать, данном Бетси. Хорошо, что Эндрю куда-то ушел!

– Понимаю, – мистер Теннерсон задумчиво посмотрел на лестницу.

Кэти решила, что пора ей проявить некоторую сообразительность.

– Что-то случилось, сэр? Вас кто-то побеспокоил? – встревоженно спросила она.

– Ах, нет, нет, что вы, моя дорогая! Я всего лишь хотел убедиться, что покой ваших гостей надежно охраняют. Невеста моего племянника очень расстроена исчезновением маленькой Оливии, я бы не хотел, чтоб ее тревожили журналисты или любопытствующие дамы из попечительского комитета. Довольно и того, что на нее все глазели в церкви!

– Мы все очень обеспокоены судьбой мисс Оливии, – опять же искренне ответила девушка. – Хоть бы она поскорей нашлась!

– Мы все на это надеемся, мисс Хаддон! – Кажется, джентльмен утратил интерес к беседе. – Пойду прогуляюсь, пожалуй, до обеда еще довольно времени. Надеюсь, позже вы последуете моему примеру – погода сегодня просто чудесная!

Поклонившись ей, как настоящей леди, Теннерсон ушел. Сквозь окно Кэти со своего места видела, как к нему подскочил какой-то человек, вероятно, один из газетчиков, но мистер Теннерсон небрежным жестом отмахнулся от него и не спеша двинулся вниз по Мэйн-стрит, почти не хромая.

Кэтрин почувствовала, что лоб ее покрылся испариной. Нетрудно было сообразить, в чем состояла цель этих расспросов. Миссис Фишберн обнаружила пропажу медальона, и мистер Теннерсон решил выяснить, была ли у кого-то возможность пробраться на второй этаж, оставшись незамеченным. Из слов мисс Хаддон он мог сделать однозначный вывод – да, возможность была.

«Кого он подозревает? Скорее всего, они решили, что Оливия пряталась где-то неподалеку и улучила минуту, когда в холле никого не было, чтобы забрать свой кулон. Но тогда она должна была точно знать, где он находится! – думала Кэтрин, глядя на медальон, который снова вытащила из глубин конторки. – Знал бы он, что может дотронуться до пропавшей вещицы! Даже не представляю, что и он, и миссис Фишберн сделали бы со мной, если б только узнали, что это я украла медальон! Скорей бы вернулся судья Хоуксли! Скоро я начну дрожать от страха, и рано или поздно это кто-нибудь заметит!»

Она никак не могла расслабиться, ни болтовня горничных, остановившихся в дверях ресторана, ни храп дядюшки Томаса, слышный из его кабинета, не казались ей умиротворяющими, как обычно. Вернулись миссис Мидлхем и Полин, и при виде них Кэтрин едва усидела на месте, так сильно ей захотелось вскочить на ноги и броситься прочь из «Охотников и свиньи». И бежать, бежать, пока она не окажется в безопасности. Только вот где оно, это безопасное место?





Глава 18




Закончился воскресный обед. Кухарка постаралась, как и всегда, будь в «Охотниках и свинье» всего один постоялец или два десятка.

Хелен Тармонт спустилась в ресторан вместе с женихом и его дядюшкой. Розовое платье не смогло освежить ее лицо, оно все равно оставалось бледным и измученным. Кэтрин слышала, как мистер Теннерсон-старший говорил, что прогулялся до полицейского участка, но никаких новостей об Оливии «эти тупоголовые бездельники» ему не сообщили.


Роджер Теннерсон казался рассеянным и едва не прошел в ресторан впереди невесты, его успел одернуть дядя.

Миссис Фишберн заняла место за столом рядом с миссис Мидлхем и Полин. Кэтрин нарочно заскочила ненадолго на кухню, чтобы ненароком взглянуть на гостей. Миссис Мидлхем выглядела такой же бледной, как Оливия, в ее руках появилась неловкость, и Полин пришлось помогать ей подносить к губам бокал с разбавленным водой вином. Миссис Фишберн, против обыкновения, ела молча, лицо ее было мрачным, и Кэти, едва взглянув на нее, поторопилась к себе за конторку. Эндрю вернулся, и в холле ей было спокойнее.

Наконец, когда уже начало темнеть, а гости разошлись по своим комнатам, у дверей остановилась карета судьи Хоуксли. Эндрю проворно выскочил на улицу и подал руку миссис Дримлейн, которая осторожно выбралась на тротуар. Однако экипаж не уехал, и Кэтрин, в нетерпении вскочившая на ноги, с удивлением увидела, как старая дама поманила ее рукой, не торопясь входить в гостиницу.

– Твоей тете придется обойтись без тебя некоторое время, малиновка, – заявила миссис Дримлейн вместо приветствия. – Пойдем скорее, карета ждет нас.

Кэтрин уже сделала шаг вперед, когда вспомнила о своем сокровище, спрятанном за книгами и бумагами в конторке. Вот было бы нелепо, забудь она самое главное, то, из-за чего с таким нетерпением ждала весь день!

Она схватила медальон вместе с остатками платка, но ее сумочка была наверху, в «Комнате с незабудками». Судя по нетерпеливому виду миссис Дримлейн, она не собиралась ждать, пока Кэтрин наденет шляпку и возьмет сумочку, поэтому Кэти поспешно завернула сверток в свой рисунок – ни к чему оставлять его, когда самой ее не будет в гостинице!

– Я должна предупредить тетушку… – пробормотала она неуверенно.

– Этот милый молодой человек передаст миссис Лофтли, что мы с тобой вышли прогуляться перед вечерним чаем, не правда ли? – проницательные глаза миссис Дримлейн задержались на лице Эндрю до тех пор, пока лакей не кивнул понимающе. Очевидно, что лучше не говорить мистеру Лофтли или кому-то еще о том, что мисс Хаддон уезжает в карете судьи Хоуксли. За прошедшие дни Эндрю привык к тому, что в «Охотниках и свинье» все время происходит что-то необычное, и чувствовал гордость от того, что причастен к этим тайнам, пусть даже ничего не понимал в происходящем.

– Скорей же! – скомандовала миссис Дримлейн, едва Кэти приблизилась, и почти сбежала с крыльца. Дверь экипажа тотчас распахнулась, и чья-то рука помогла сперва старой леди, а затем Кэтрин подняться в карету.

Дверца захлопнулась, судья Хоуксли приказал кучеру трогать, и экипаж потрясся по мостовой к дому судьи.

Только тут Кэтрин заметила, что в сумраке кареты их четверо. Прямо напротив нее сидел мужчина в темной одежде, в котором она не сразу, но все же признала доктора Фицпатрика.

– Должно быть, вы удивлены спешке и таинственности, с которыми мы прибыли сюда за вами, – обратился к ней судья Хоуксли. – Но эти меры предосторожности необходимы, так как доктор Фицпатрик любезно согласился приехать в Кромберри, чтобы прояснить кое-что касательно миссис Фишберн. Или мисс Фрост, как ее зовут на самом деле. И нам бы не хотелось, чтобы эта дама заметила его и сбежала, прежде чем ответит на вопросы констебля Грейтона.

Доктор Фицпатрик поздоровался, его представили Кэтрин, и миссис Дримлейн даже прибавила, что отец ее юной подруги также занимается медициной в своем Стоунфолле.

Кажется, этот факт до некоторой степени примирил доктора Фицпатрика с неожиданным для него увеличением их компании. Почтенный доктор явно не понимал, какую пользу может принести молоденькая девушка в таком серьезном деле, как поиски убийцы и похищенной девочки.

Остаток пути судья Хоуксли объяснял Кэтрин, почему они не вернулись на три часа раньше – экипаж сломался в семи милях от Нордчестера, и им пришлось ожидать в придорожном трактире, пока треснувшее на камне колесо не будет заменено на первое попавшееся из имеющихся в арсенале нордчестерского каретника.

Через полчаса все четверо собрались в малой библиотеке судьи. Кэтрин вновь испытывала неловкость, но на сей раз ее смущал мрачный вид доктора Фицпатрика. Он то и дело хмурил высокий лысеющий лоб, словно пытался что-то вспомнить.

– Я счел возможным рассказать доктору обо всем, что нам уже известно, начиная с истории трагической гибели миссис Роуз Тармонт и до пятничного исчезновения Оливии, – начал судья после того, как две горничные расторопно накрыли на стол. – Уверен, наш новый друг принесет больше пользы нашему делу, если будет знать все подробности. И мистер Грейтон вполне одобрит мои действия, несмотря на строгий запрет посвящать в тонкости расследования посторонних.

При этом судья с улыбкой взглянул на Кэти, давая понять, что она-то не относится к посторонним, как бы ни стремился главный констебль Грейтон думать иначе.

– Итак, в лечебнице доктора Фицпатрика нам удалось узнать, что дама, весьма похожая на миссис Фишберн, служила там много лет под именем мисс Фрост. И у доктора нет ни малейших сомнений в том, что именно эту женщину он видел в «Охотниках и свинье» в день похорон миссис Синглтон.

Доктор молча кивнул, потом все же нехотя прибавил:

– Если бы я не был так расстроен из-за смерти моей кузины, я бы, вероятно, настаивал на своем. Но эта женщина с такой непоколебимой уверенностью заявила мне, что я обознался…

– Вас можно понять, друг мой, – мягко прервал его судья. – К счастью, полиции не пришлось слишком долго искать сведения о миссис Фишберн, и, как только мы узнали, что она была вашей пациенткой, тотчас догадались, что постоялица мистера Лофтли – самозванка. Но об этом мы уже говорили…

– Как и о том, что наш разговор с этой женщиной запомнила мисс Хаддон, – доктор впервые посмотрел на Кэтрин с интересом.

Девушка с досадой почувствовала, что краснеет. Умное лицо доктора не лишено было признаков высокомерия, и ей неприятна была мысль, что он считает ее присутствие здесь неуместным.

– Совершенно верно. Еще до того, как мы встретились с вами, я был уверен, что эта женщина похитила документы умершей пациентки и воспользовалась ими для своих целей, – продолжил судья. – В ходе беседы с вами мы надеялись пролить свет на эти цели, но, увы… Миссис Фишберн, или, вернее, мисс Фрост, заявила, что берет отпуск в связи с неотложными семейными делами и вернется, как только сможет.

– Я сожалею, что не смог помочь, – коротко прибавил доктор. – Она служила в клинике много лет и, хоть и была порой чрезмерно строга к пациентам, работала на совесть. Единственным необычным фактом, связанным с ней, было то, что несколько лет назад она ходатайствовала о принятии в клинику пациентки, своей племянницы…

– Племянницы? – ахнула Кэтрин.

Одновременно с ней судья возмущенно обратился к доктору:

– Почему вы раньше не сказали нам об этой племяннице?

– Я полагал это неважным для вашего дела, – невозмутимо пожал плечами доктор Фицпатрик. – Мы не разглашаем имена наших пациентов без веских причин, и я заговорил об этом сейчас только потому, что вспомнил – мисс Фрост внесла оплату за содержание в клинике мисс Энн Стерн лишь за текущий месяц. Если в следующем месяце оплата не поступит, нам придется перевести девушку в отделение, где содержатся больные, за которых платят различные благотворительные учреждения. Условия там намного хуже, но выбирать не приходится…

– Я не уверен, имеет ли существование этой девушки какое-либо значение для нашего расследования, – все еще недовольным тоном ответил судья, – но я прошу вас постараться вспомнить все, что может быть связано с мисс Фрост. Она приехала в Кромберри под чужим именем, похитила бумаги умершей женщины, уже тем самым совершив преступление, и может оказаться пособницей преступника, обвиняемого в двух убийствах!

– Я приму это к сведению, – сухо ответил доктор.

Миссис Дримлейн сочувственно покачала головой. Она явно считала, что почтенный доктор слишком погружен в свою науку, а потому забывчив и рассеян во всем остальном.

– Это имеет значение! – звонким голосом объявила вдруг Кэтрин, и все уставились на нее.

– Вам есть что нам рассказать? – подался вперед судья. – Я подозревал, что в эти два дня вы с миссис Харт не теряли времени даром и узнали что-то новое. Итак, что за тайну вам удалось раскрыть?

– Мисс Фрост – сестра горничной Хелен Тармонт! – выпалила Кэти. – Ее зовут мисс Сьюзен Фрост, сегодня утром мы узнали ее фамилию от нашего лакея…

– Выходит, если эта больная девушка приходится мисс Фрост племянницей, она – дочь Сьюзен? – подхватила миссис Дримлейн, явно не желая украсить беседу и своими догадками.

– Или другой сестры, или брата мисс Фрост. Я думаю, Сьюзен никогда не была замужем, раз она носит ту же фамилию, что и сестра… – протянул судья, пытаясь решить, важно ли это. – Если только это не случайное совпадение, они могут и вовсе не быть родственницами!