Кольцо тьмы

— Да что это с тобой? — удивился Фарнак. — Ну, пытал пленного, так что же тут такого? Война, одно слово... И я пытал, было дело. Не узнаю тебя!

Вингетор с кривой ухмылкой потупился.

— Потому что этот самый Фелластр, когда мы... гм... уже достаточно с ним позабавились... сумел прокричать своим собратьям, что с ним случилось, кто мы такие, как зовут предводителя похитителей и где его, Фелластра, следует отыскивать и кому мстить.

— Как это так?! — не удержался Торин.

Вингетор мрачно взглянул на гнома:

— Я сам постоянно спрашиваю себя о том же, гном. Я подозреваю, — и сильно! — что мой пленник преотлично знает Всеобщий Язык, только умело это скрывает. И воля у него железная. Проверяя, я громко обсуждал с Освальдом, как лучше поступить с пленным — поджарить на медленном огне, четвертовать или же по-простому утопить, — так этот гордец и бровью не повел, словно и не о нем речь шла. Я решил — не понимает! — и успокоился. Верно, не прав был... А как своим передал... Тянули они за нами все время. Вдоль берега на велбудах своих шли, морем — на лодках. Напасть так и не решились, но был момент, оказались совсем рядом. И он как их учуял, змея! Заверещал, заорал, точно чудо невиданное. И в воплях его я и «Умбар» слышал, и «Морской Народ», и «эльдринги», и даже — «тан Вингетор». Как тебе все это нравится?

— Мне это совсем не нравится, — сквозь зубы процедил Фарнак. — Ты был в Совете?

— Ясное дело. Дозоры усилены. Но — чует мое сердце! — этого мало. Надо самим на юг идти, потому что если не мы этих перьеруких, то они нас... А уж они нас точно прикончат, если только смогут, потому что воинов у них как песчинок на берегу или звезд на небе...

— Вингетор, Вингетор... — начал было Фарнак. — Не слыхал я раньше, чтоб ты говорил, точно базарный сказочник!

— Прежде не говорил, — сухо ответил собеседник. — И сам над подобным смеялся. А теперь, видно, придется по-иному. Потому что они и впрямь выводили на берег толпы, Фарнак, понимаешь, толпы! На десяток лиг вдоль воды стоит плотный строй — как тебе это понравится? Думаешь, Вингетор на старости лет выжил из ума и не попытался отомстить за наших? Как бы не так! Но я положил бы всех своих, если бы только попробовал пристать к берегу. Зажигательными стрелами перьерукие пользоваться умеют отлично, уверяю тебя.

Вингетор жадно припал к кружке с пивом.

— И все же я ускользнул от них!.. И даже высадился!.. Ночью, там, где меня не ждали. Прошел почти сорок лиг от моря. Сжег три десятка селений. Я хотел найти их слабое место. И я его нашел. Нашел, понимаешь? — Он грохнул кружкой по столу.

Все замерли.

— Они боятся, — мрачно провозгласил Вингетор. — Бесчисленный, непобедимый народ — они смертельно боятся какого-то совершенно жуткого существа, обитающего где-то на востоке, возле озера Сохот.

— Возле озера Сохот? — удивился Хьярриди. — Мирные племена там всегда жили... А больше вроде дикого...

— А теперь есть. Там, где кончается Хребет Скелетов и лес подступает к озеру, — там обитает некая Сила, что выгнала перьеруких из их давних владений и превратила в наших — увы! — злейших врагов. Эта Сила гонит и гонит их на север. В скором времени они столкнутся с Харадом. Что будет тогда, страшно даже подумать, поскольку перьев на руках не имеющие для них все равно что звери. Понимаешь меня, Фарнак? Все равно что звери! А со зверьем не ведут переговоров, не заключают союзов и не обмениваются пленными. Или мы их, или они нас. Вот что я пытался объяснить в Совете. Но, — губы Вингетора презрительно скривились, — не преуспел. Ведь перьерукие еще не стоят лагерем у стен Умбара. Хотя мне, конечно, поверили, особенно после того, как я показал пленника. И единственный, кто встревожился по настоящему, — Скиллудр.

— Даже так? — Хьярриди был неприятно поражен, Фарнак изумленно поднял бровь. Что же касается гномов и Фолко, то они пока предпочитали больше слушать. Хоббит смотрел Винге-тору в рот как зачарованный, Торин и Малыш, видя внимание товарища, следовали его примеру. Потом он все им расскажет и они обсудят это вместе.

— Именно так. Он потратил, наверное, все свое золото. Набрал целую армаду — капитанам былого впору! — и пошел на юг. Один, как всегда. Пятнадцать тысяч воинов не в счет.

— Он один поднял такой поход? — все еще сомневался Фарнак.

— Ну да. Я же говорю — потратил, наверное, все, что имел.

— И что же?

— Пока вестей нет. Но! Не хотят ли мои благородные друзья самолично взглянуть на пленника? Он у меня тут рядом...

— Почтем за честь! — вырвалось у Фолко.

Так и не произнесшие за все время беседы ни слова, спутники Вингетора молча встали следом за своим господином.

Дом, где содержался важный пленник, оказался настоящей крепостью. В узкую черную щель двери пришлось протискиваться, согнувшись в три погибели. Дальше коридор шел изгибами, и в свете тусклых масляных ламп хоббит видел частые бойницы в стыке стен и потолка. Ворваться сюда для неприятеля означало верную гибель.

Внутренний же двор, отгороженный от ведущей на улицу пещеры — иначе и не скажешь! — железной дверью и парой опускающихся решеток, поражал великолепием благоуханного сада. В кадках росли невиданные хоббитом пальмы разнообразных видов, в искусственном ручье хищно шевелило зелеными отростками-щупальцами дерево-рыболов. Порхали пестрые птахи, специальный слуга насыпал им корм. Освальд, шагавший первым, сделал один-единственный жест, и всю челядь тотчас же словно сдуло ветром.

— Прошу сюда. — Вингетор учтивым жестом распахнул тяжко скрипнувшую дверь. Открылась каменная, винтом уходящая вглубь лестница. Освальд взял из кольца на стене факел и двинулся первым.

— Это возвели крепко и на века, — одобрил Торин, косясь на мощную кладку стен и сводов.

— Воистину, когда Гондором правили Морские Короли, то в стране умели строить! — кивнул тан.

Винтовая лестница вывела процессию в коридор, низкий и широкий, служивший главным трактом подземной тюрьмы — небольшой, но весьма крепкой и надежной. Четверо дюжих стражников споро вскочили на ноги при виде хозяина.

— Все спокойно, мой тан! — отрапортовал старший.

— Возьми факел, Андраст, и идем с нами.

Пленник был заперт в самой дальней каморке, не имевшей и крохотного оконца. Вингетор снял с пояса тяжелый ключ, отпер дверь. Стражники, не дожидаясь команды, обнажили мечи.

— Вот он, полюбуйтесь. — Хозяин кивнул на живую добычу.

Фолко смотрел во все глаза. Сперва ему показалось, что он видит какого-то монстра, настолько удивительной оказалась разница между мощным человеческим торсом и руками-крыльями, что подошли бы размахом и одному из орлов Манве. Лишь приглядевшись, Фолко увидел, что руки у пленника — самые обычные, человеческие, правда, куда тоньше и слабосильнее, если сравнить с мускулистым торсом и прекрасно развитыми ногами. Темно-алые перья обрамляли руки, доходя до плеч. Могло показаться, что это всего лишь карнавальное украшение, однако перья росли прямо из кожи, как волосы или ногти у обычных людей.

Чресла перьерукого опоясывала грязная набедренная повязка. Скрестив на груди руки-крылья, гордо вскинув голову, пленник смотрел в противоположную стену, надменно игнорируя появление тюремщиков. Узкое точеное лицо, пожалуй, женщины сочли бы красивым, если бы не нос — он загибался вниз, точно клюв хищной птицы. Тонкие губы презрительно сжаты.

— Вот, полюбуйтесь, — указал Вингетор. — Так и стоит. Не ест, а теперь уже второй день не пьет. Верно, решил себя уморить. Ну да это ему не удастся. Силком кормить станем!

Фелластр и бровью не повел.


— Больно гордый. Но ничего, в прошлый раз заговорил и теперь отмолчаться не сможет.

Фолко пристально смотрел на пленника. Сейчас бы ему очень пригодилась проницательность Древоборода. Во взоре перьерукого хоббит — пусть смутно и неотчетливо — угадывал следы странного безумия, в чем-то схожие с теми, что читались в глазах короля Эодрейда.

Вингетор заговорил, обращаясь к пленнику, на странном, полном щелкающих звонких звуков языке.

Перьерукий не повернул головы.

— Вот так и молчит. — Хозяин развел руками. — Но ничего, я сегодня им сам займусь. Разговорится, будьте уверены!

— А... гм... хорошо. — Фолко с трудом оторвался от созерцания Фелластра, вспомнив, что посольство, как ни крути, править тоже надо. — А почему бы нам с почтенным Вингетором не поговорить еще об одном деле, также очень важном, я уверен, небезвыгодном для сильномогучего тана!..

— Тогда пройдем наверх.

Они вновь оказались во внутреннем дворике.

— Эовин! — Фолко повернулся к девушке. — Тебе придется подождать здесь. Король Эодрейд отправил нас сюда с тайной миссией... и тебе нельзя слышать наши беседы.

— Возможно, мои слуги сумеют развлечь деву-воительницу из Рохана? — учтиво поклонился Вингетор, делая знак челяди. — У меня тут собраны редкие каменья и цветы, еще более редкие птицы и звери...

Вежливые, даже утонченные манеры хозяина разительно отличались от грубоватого, простого обращения Фарнака и Хьярриди. Фолко не удержался от вопроса:

— Я немало имел дела с Морским Народом, но...

— Но никогда не встречал похожих на меня, так? — рассмеялся Вингетор. — Справедливо! Потому что я родом из Гондора. Семья моя долго жила в Минас-Тирите — как заложники Корсаров Умбара еще до Войны за Кольцо. Наша кровь смешана с гондорской, и я сам провел там немало времени... А когда пришел час, вновь стал тем, кем и должен был, — морским таном, предводителем свободной дружины...

Фолко учтиво поклонился, благодаря любезного хозяина за откровенность. Сами же переговоры заняли немного времени.

— Можешь не продолжать. — Вингетор поднял ладонь, даже не взглянув на верительные грамоты короля Эодрейда. — Я и так отлично знаю, с кем меня свел Морской Отец. Ваши имена, друзья, — вы ведь позволите так вас называть? — известны далеко за пределами Арнора и Гондора. Подробности войны за восстановление Рохана долго обсуждались среди морских танов. И ваши имена назывались не единожды. Я верю вам без всяких грамот и, раз Эодрейд предлагает такую щедрую плату, без колебаний подпишу с вами ряд. Я б также посоветовал вам поговорить с Амлоди и Гротти. Это бывалые воины. Кстати, оба сейчас здесь. У каждого по пять сотен мечей. Я так думаю, что из-за перьеруких нам надо позаботиться о более надежном, чем Умбар, убежище на Севере... С этими безумными южанами воевать все равно придется, а мудрый должен иметь, куда отступить в случае неудачи...

— Ну, вот наше посольство, считай, и выправлено, — заметил Торин друзьям, когда они устроились на постоялом дворе. Эовин уже спала без задних ног, а Фолко и гномы сидели в соседней комнатенке, расправляясь с копченой курицей. — Считайте сами. Фарнак — семьсот мечей, Сваран — триста, Ория — тысяча, Хьярриди — двести, Вингетор — шестьсот, это уже две тысячи восемьсот; если завтра согласятся Амлоди и Гротги, будет уже три восемьсот. Останется найти еще одного, и... и все!

— А мы так ничего и не выяснили, — пробурчал Малыш.

— Потому что еще и не выясняли, — парировал Фолко. — Вот если завтра все закончим, тогда...

— Что «тогда»? Ты хоть знаешь, что искать? — вскипел Маленький Гном. — Человека, эльфа, гнома, орка? Место, предмет, явление? Что? Ты нам можешь растолковать?

Хоббит медленно покачал головой:

— После Олмера я привык верить своим страхам, Малыш. А мне сейчас страшно. И становится еще страшнее оттого, что я не знаю — чего же именно бояться?

Строри скорчил недовольную гримасу и отправил в рот целую куриную ногу.

— Мне надо походить... посмотреть... подумать... — продолжал хоббит.

— А твои амулеты-талисманы, они-то что? — не унимался Малыш.

— Это ж тебе не масляная лампа! Огонь поднес — вспыхнула и светит! Тут одного желания маловато. — Да и вообще — ты что же думаешь, мне очень нравится сидеть здесь, в Умбаре?! Думаешь, я не хочу отсюда выбраться? Сделаю все, что смогу! — Фолко даже стукнул кулаком по столу.





ИЮЛЬ, 13, УМБАР


Наутро явился посыльный Фарнака. Его люди уже отыскали Амлоди, Гротги и еще одного тана, Фридлейва, которого хорошо знал сам Фарнак. Надо было идти на встречу, завершая наем флота.

— Эовин! — Маленький Гном громко затарабанил в дверь. — Вставай, лежебока!..

Утро в Умбаре — это нечто восхитительное. Мягкий морской ветер, бирюзовое небо, тепло, но отнюдь не жарко. На улицах столпотворение, люди спешат свершить свои дела до наступления полуденной жары...

Фолко и его спутники не миновали и двух кварталов, как к

ним прицепился какой-то толстый низенький темнокожий харадрим. На хоббита и остальных обрушился целый водопад стремительной речи. Харадрим яростно жестикулировал, закатывал глаза, хлопал себя по щекам, пытаясь что-то втолковать. Приставленный Фарнаком эльдринг попытался просто отпихнуть наглеца, однако тот мгновенно выудил из складок бесформенного серого балахона начищенную, ярко блестящую золотом пластинку, густо испещренную какими-то знаками. Воин Фарнака склонился над ней, а когда миг спустя вновь распрямился, лицо его выражало крайнюю степень ярости. Морской удалец сдерживался из последних сил.

— Этот вонючий выползок, родившийся лишь по недосмотру Морского Отца, — главный поставщик рабынь и наложниц ко двору его величества правителя Харада, — сдавленным от бешенства голосом проговорил воин. — У него... как это... пайцза Харада.

— Ну и что? — Малыш надменно подбоченился и положил руку на эфес так, чтобы все это видели. Маленький Гном был явно не прочь подраться.

— А то... что этот пожиратель падали очень просит вас... гм... — глаза воина сверкнули, — одним словом, он хочет купить воительницу Эовин!

Хлоп! Кулак Малыша врезался в подбородок харадрима прежде, чем кто-то успел сказать хотя бы слово. Работорговец подлетел вверх и опрокинулся на спину, смешно задрав ноги в вычурных дорогих сандалиях. Он плюхнулся на мостовую, словно куль с дерьмом, и уже не шевелился.