Хобби гадкого утенка
Часть 2 из 4 Информация о книге
– А если бы арбуз упал на голову нашим детям? – негодовали они. – Тогда что? Я чуть не лишилась чувств, представив, какое несчастье могло бы произойти, и пообещала задать Аркадию хорошую порку. Впрочем, до ремня дело не дошло. Мне никогда не хватало духа довести до конца «воспитательные методы». – И что теперь будет? – спросила я, чувствуя, как липкий ужас уходит из души. Жуткая трагедия превратилась в дурной фарс. Кеша пожал плечами. – Скорей всего ничего. Пока милиция глазела на куклу, явился Михаил и сообщил, что жена больна психически. – А «Вольво»? – В жутком виде, – вздохнул Кешка, – считай, капота нет. Менты посоветовали на ущерб подать, только денег у этого парня, мужа бедняги, никаких нет, он из-за своей Лены на приличное место устроиться не может, боится ее дома одну оставить. Перебивается случайными заработками. – Ладно, – вздохнула я, – поехали домой. – Вернее, пошли, – хмыкнул Аркадий. – Сейчас такси поймаем, – пробормотала я, вставая на ноги. – Посидели бы еще, – сказала Алевтина Марковна. Старушка явно жила одна, и ей было скучно. – Спасибо, но нам пора, – ответила я и, вытащив из кошелька стодолларовую бумажку, положила ее на стол, – очень вам благодарна, это за кофе. Бабуся вспыхнула огнем и резко ответила: – Экая ты, деточка, гадкая. Я от чистого сердца угощала… Мне стало стыдно. Быстро спрятав купюру, я постаралась загладить неловкость. – Извините, и впрямь отвратительно вышло. Вы завтра никуда не уходите? – Нет, – проронила Алевтина Марковна, – и куда мне ходить? Только в магазин или в поликлинику, на анализы. К чему интересуешься? – Если около двух я заскочу к вам чайку попить? – Давай, – повеселела бабуська, – я одна живу, никому не нужная. Спасибо, руки-ноги работают, сама себя обслужить могу, а иначе кранты, проси бабка жалости у государства! На следующий день я, сев в «Жигули» нашего садовника Ивана, прикатила к Алевтине Марковне. После комфортабельного «Вольво» с антистрессовым креслом переход к отечественной марке оказался болезненным. Во-первых, от неудобного сиденья дико заломило спину, во-вторых, на педаль тормоза приходилось нажимать всем телом, в-третьих, растрясло из-за жутких амортизаторов. Ругаясь сквозь зубы, я дорулила до магазина «Седьмой континент» и отправилась крушить прилавки. Так, купим такие продукты, которые по душе бабушкам. Геркулес, рис, гречка, масло, конфеты, торт, колбаса, йогурты, кефир, сахар… А еще овощи, фрукты и соки… Словом, когда «Жигули» подкатили к нужному дому, они напоминали передвижной продмаг. Возле подъезда, выходящего прямо на проспект, неподалеку от ларьков, стояли несколько подростков. Я высунулась в окошко: – Мальчики, на пиво заработать хотите? – Не вопрос, – откликнулись они хором, – делать чего? – Продукты в первую квартиру отнесите. Ребята споро перетащили ящики и кульки. Алевтина Марковна всплескивала руками. – Как же так, не надо, ой сколько! Зачем ты, детка, потратилась! Я вошла в прихожую, скинула ботинки и заявила: – Всегда мечтала иметь бабушку. Старушка прослезилась и бросилась кипятить воду. Через минут пятнадцать мы сели к столу. Я глянула в кружку, где плескалась чуть желтоватая жидкость. Да, десяти пачек чая «Ахмад», купленных мной, хватит бабуське до скончания века. Похоже, она кладет по одной чаинке на стакан. – Не крепко? – заботливо поинтересовалась Алевтина Марковна, занося длинный нож над беззащитным тортом «Птичье молоко». Я подавила ухмылку. – В самый раз. – Хорошо, – удовлетворенно заметила бабуся и, шмякнув мне на тарелочку кусок нежного суфле, обмазанного шоколадом, пустилась в воспоминания. Память завела ее в тридцать пятый год. Глава 2 Я размеренно кивала головой, изредка поглядывая на часы. Впрочем, спешить мне, Дарье Васильевой, некуда. Честно говоря, я провожу дни в праздности. Только не подумайте, что так было всегда. Долгие годы я, имея на руках сначала одного Аркадия, а потом и Маню (разница между детьми составляет 14 лет), преподавала французский язык в заштатном институте и носилась задрав хвост по частным ученикам. Уходила из дома в восемь, возвращалась в десять, шатаясь от усталости. Маленький Аркашка все время рвал брюки и вырастал из ботинок. Постоянная покупка обуви пробивала зияющие бреши в бюджете. К тому же Аркадий всегда любил одеться и с большой неохотой натягивал брючата, сшитые трудолюбивыми работниками фабрики «Смена». В 12 лет он влюбился, но дама сердца с презрением отвергла его, облаченного в скромную курточку, предпочтя Колю Родионова, упакованного в самые настоящие американские «Левисы». Это сейчас джинсы превратились в нашей стране в то, чем они являются по сути: удобную одежду для дома и отдыха, а в 1984 году то, какой ярлык красовался у тебя на поясе, было вопросом престижа… Видя, что ребенок едва сдерживает слезы, я вытащила заветные триста рублей, скопленные на «черный» день, и рванула в общежитие для иностранных студентов университета имени Патриса Лумумбы, где можно было купить абсолютно все, – от жвачки до дубленки. Надев синие штаны, Кеша повертелся у зеркала, а потом бросился мне на шею со словами: – Когда вырасту – все тебе куплю! Я только вздохнула. Одно хорошо, на еду мы почти ничего не тратили. Аркадий ел меньше котенка, да и мне много не требовалось. Но потом у нас появилась Машка, обладающая аппетитом здорового щенка, и пришлось набрать еще учеников. Следом к нашему берегу прибило Наташку, мою близкую подругу, которая после развода оказалась буквально на улице… Так мы и жили, вместе поднимая детей и пересчитывая копейки. Но однажды кто-то из богов глянул на землю и решил, что нам не хватает приключений. И тут же произошел каскад невероятных событий. Наталья вышла замуж за француза, укатила в Париж, мы поехали к ней в гости… Словом, не буду пересказывать всех приключений, скажу только, что в результате мы стали обладателями огромного состояния. Теперь наша жизнь проходит между Парижем и Москвой. Впрочем, Наташка почти безвыездно проживает в предместье французской столицы, мы же – Аркадий, Маня, Зайка и я – предпочитаем пригород Москвы. Живем в поселке Ложкино, где построили себе дом. Материальная обеспеченность дала возможность всем домочадцам заниматься тем, чем хочется. Аркадий стал адвокатом, Зайка работает на телевидении, она ведет спортивные новости, и Кеша жалуется, что видит жену на экране чаще, чем в жизни. У них двое детей-близнецов: Анька и Ванька. Мои внуки еще не умеют самостоятельно ходить и разговаривать. Маша ходит в школу, а вечерами ездит в Ветеринарную академию, хочет стать кинологом. Словом, все заняты под завязку. Только я провожу дни в счастливом ничегонеделанье. Честно говоря, преподавательский труд надоел мне до зубовного скрежета, вид французской грамматики вызывает судороги, а студенты, тупо повторяющие текст «Моя комната», доводят меня до нервных корчей. Наверное, я не создана для того, чтобы впихивать в неподатливые головы знания. Если быть уж совсем откровенной, то мне нравится только одно занятие: чтение детективных романов. Вот тут я ас и смело могу претендовать на звание «Мастер спорта по разряду криминальных историй». Прочла, наверное, все, что написано соответствующими авторами. Причем имейте в виду, что я абсолютно свободно владею французским и привожу из Парижа кофры, забитые томиками в ярких обложках… – Ну так как, – прервала нить моих воспоминаний Алевтина Марковна, – сделаешь? – Что? – вынырнула я из пучины прошлого в настоящее. – Что надо делать? Старушка тяжело вздохнула. – Сходить к Мише. – Какому? – Каюрову, ну тому, чья жена сумасшедшая, Лена, тебе на капот куклу сбросила! – Зачем? – Говорю же, очень вчера убивался, говорил, что ты обязательно на него в суд подашь и ущерб стребуешь, а где ему деньги брать? Ленке пенсию платят четыреста рублей, а у самого небось жалкие копейки… – Да не буду я ничего требовать! – Вот и поднимись наверх, сделай милость, успокой парня. Я распрощалась со старушкой и, пообещав приходить в гости, поехала в лифте на последний этаж. Дверь распахнул мужчина с цветущим, каким-то детским лицом. – Вы Михаил Каюров? – Да, – настороженно кивнул хозяин, не приглашая меня внутрь. – Меня зовут Даша… – И что? – Это на мой «Вольво» свалился муляж, который выбросила в окно ваша жена. – Ага, – забормотал мужчина, – простите, бога ради, но она больная, не понимает, что творит. Впрочем, можете подавать в суд, только денег все равно заплатить не смогу, нет их у меня, впроголодь живем. – Не надо ничего, – прервала я его. – В суд я не пойду, никакого возмещения требовать не стану. Наоборот, хотите, привезу к вашей жене доктора Соловцова? Он мировая величина в области психиатрии. Понимаю, конечно, что вылечить Лену нельзя, но облегчить состояние, снять агрессию… – Нету у нас средств на профессоров, – отрезал Михаил, – в районном диспансере лечимся или мучаемся… – Соловцов – наш приятель и ничего с вас не возьмет! – Не надо, – отрезал Михаил, – спасибо, не нуждаемся. – Вы не поняли, он… – Не надо. – Но ваша жена… – Не надо, – бубнил мужик, тупо глядя в пол.