Дерзкие забавы

– Финн не мой парень.

Сэл поднимает руки, словно сдаваясь:

– Ладно, ладно, твой друг Финн – так лучше? – молодец. Он волновался, что ремонт его лодки может оказаться дороже, чем выгода от ее использования, и сказал, что не сможет работать с нами в этот раз, но что он может предложить нам несколько отличных альтернативных вариантов в этом районе и согласен стать нашим главным консультантом на фильме.

– О? – Я теряю дар речи, но у меня бешено стучит пульс в ушах, потому что я то ли в восторге, что Финн все-таки участвует в деле и что он проявил инициативу и позвонил Сальваторе, то ли в ужасе от перспективы совершенно потерять самообладание при неминуемой встрече с ним в какой-то момент.

– На следующей неделе нам нужно будет поехать туда, чтобы посмотреть несколько шхун. – Сальваторе наблюдает, как моя вилка со звоном падает в тарелку.

– На следующей неделе? Но съемки ведь начнутся только в апреле?

– Ты теперь работаешь на меня, Тюльпанчик, – напоминает мне Сальваторе, используя мое домашнее прозвище, чтобы смягчить свой вежливый упрек. – Ты будешь мне там нужна. Или поехать в Канаду для тебя проблема?

– Разумеется, то, что происходит между мной и Финном, не имеет к этому никакого отношения. Прости, Сэл, это просто секундная слабость. Я в порядке.

Он выпячивает подбородок, изображая Крестного отца:

– Хочешь, я разобью ему морду?

– Нет, я буду в отчаянии, если ты отнимешь эту возможность у меня.

Откусив кусочек сэндвича, я жую и глотаю. И стараюсь не думать о том, как мне на самом деле нравится лицо Финна.

– Господи, надеюсь, ты не ошибся, когда доверил мне все это, – говорю я. – Я знаю этот бизнес, но… Ты уверен, что тебе не нужен кто-нибудь более опытный?

– У меня хватит опыта на двоих, – пожимает он плечами, насаживая на вилку зеленую фасоль. – Ты знаешь, как это работает, а я научу тебя быть именно такой, как мне нужно. Мне нравится твой характер, и я быстро введу тебя в курс дела. Очень трудно найти человека, который был бы, как ты, одновременно преданным, сообразительным и дерзким.

Я смотрю на Сэла с обожанием:

– Я люблю тебя, ты знаешь об этом?

– Да, да. – Он делает глоток холодного чая. – Так что у вас случилось с Финном?

Вздохнув, я бросаю салфетку на стол:

– Я… Ну я не рассказала ему о том, что говорила с тобой по поводу использования его лодок в съемках фильма с многомиллионным бюджетом, и он рассердился. И все такое.

Он поднимает на меня глаза то ли с удивлением, то ли с недоверием:

– Ты шутишь?

– Прежде чем сказать что-нибудь еще, пожалуйста, учти: я уже слышала от всех кому не лень, что я была не права. И на самом деле я себя чувствую идиоткой.

Его лицо смягчается, и он слегка пожимает плечами, прежде чем заняться своим салатом.

– И потом он просто уехал, – вздыхаю я. – Поэтому я злюсь. Это просто какое-то…

Он глотает и заканчивает фразу за меня:

– Дерьмо?

– Да.

– Что ж, у тебя будет возможность рассказать ему о своих чувствах на следующей неделе. Мы пригласим его на ланч.

Сэл встречает мой взгляд и невинно моргает ресничками.

Твою мать.



– СЕРЬЕЗНО, АНСЕЛЬ! – говорю я, протискиваясь в кабинку в «Высоком клене» во время субботнего завтрака с ребятами. – Сколько ты тратишь денег, чтобы летать туда-сюда практически каждую неделю?

– Кучу, – признается он со смехом, и эта его невероятная ямочка занимает свое место на его щеке. – Но в этот раз я прилетел на самом деле потому, что мы ищем дом.

– Э, пардон? – переспрашиваю я и подаюсь вперед, уставившись на Миа.

– О чем речь? – подхватывает Лола.

– Адский процесс закончился на этой неделе! – визжит Миа и сияет такой широкой улыбкой, что я могу пересчитать ее зубы, все до единого. – Ансель официально свободен и может искать работу здесь! И у него уже назначено собеседование в Университете Сан-Диего!

– Святые угодники, так это же потрясающе! – Я вскакиваю с места и заставляю Оливера уступить мне место, чтобы я могла обнять Миа с другой стороны. – Я так рада за вас, ребята!

Лола присоединяется к нашему девичьему кружку, и я слышу, как Ансель говорит что-то про видеокамеру и кленовый сироп.


Я выбираюсь из нашего треугольника и шлепаю Анселя по руке, а потом поправляю рубашку:

– Поверить не могу! Похоже, мы действительно сможем теперь быть все время вместе!

– Ну почти, – возражает Лола с выражением «ой как неловко!» на лице.

– А, точно. Кроме Финна, – заявляю я, и все смотрят на меня так, будто я – огромное хрупкое яйцо, которое катится к краю стола. Я начинаю смеяться – слишком громко, совершенно как сумасшедшая. И от этого неловкость становится еще больше. – Само собой, я понимаю, что его здесь нет.

Потом я добавляю непонятно зачем, просто потому, что мои губы все еще шевелятся и никто не приходит меня спасти:

– Он же уехал, не попрощавшись.

Лола фыркает и гладит меня по плечу:

– Ш-ш-ш, чокнутая.

Я снова начинаю смеяться:

– Получилось слегка с перебором, типа Гленн Клоуз, да?

– Слегка, – соглашается Ансель, смеясь.

– Я ездил к нему на прошлых выходных, – сообщает Оливер, и клянусь, у меня в голове словно взрывается бомба.

– Ты встречался с Финном?

– Да. Полетел, чтобы понять, что с ним, мать его, происходит, раз уж никто не удосужился мне об этом рассказать, – и он бросает на меня многозначительный взгляд, но потом подмигивает.

И как, понял? Вот что я имею в виду, когда говорю про бесстрастное лицо Оливера. По его реакции две недели назад я бы в жизни не сказала, что он настолько обеспокоен этим поспешным отъездом Финна, что способен оставить свой новенький магазин в руках не слишком надежного Не-Джо и полететь в Канаду, чтобы все проверить.

Я хочу сказать что-нибудь и показать всем, что меня не крючит от боли при мысли о том, что кто-то другой летал проведать Финна. И по тому, как они все смотрят на меня, я понимаю, что они ожидают от меня сейчас какой-нибудь колкости или остроты, чтобы разрядить атмосферу… Но я не могу.

На самом деле я устала злиться. Все время злиться – это очень утомительно, да и я никогда в этом особо не преуспевала. Я чертовски скучаю по Финну, скучаю по своему человеку и чувствую, как от ревности к Оливеру, потому что он видел его на этих выходных, разливается горячий румянец на моей шее.

– Ты в порядке? – мягко спрашивает Лола.

– Не совсем, – признаюсь я. – Мне нужно лететь туда на следующей неделе, чтобы посмотреть на лодки вместе с Сэлом. И мы приглашаем Финна на ланч, чтобы поблагодарить его за то, что согласился быть консультантом. Я заранее знаю, что все будет очень неловко, и мне будет сложно его видеть, потому что он так умеет вести себя отстраненно и профессионально. И от всего этого мне так грустно!

Боже, ненавижу себя за то, какой честной я становлюсь, когда чувствую отчаяние. Родители как будто натренировали меня по системе Павлова – рассказывать обо всем, что я чувствую, если это достаточно серьезные чувства, которые нельзя подвергать сарказму.

– Если тебе станет легче, – говорит Оливер, – он выглядел точно так же, как ты сейчас, когда я сказал ему, что ты приезжала его искать ко мне домой в тот день, когда он сбежал.

– А ты рассказал ему ту часть, в которой я была злая, или ту часть, где я была грустная? – уточняю я. – Потому что мне бы хотелось, чтобы он представлял меня с бензопилой в руках и в тяжелых ботинках.

Оливер смеется, качая головой, и возвращается к своим вафлям.

– Он рассказал тебе, почему разозлился?

– В общих чертах, – отвечает Оливер с набитым ртом.

– Правда ведь это слегка преувеличенная реакция, скажи? – Я даже в своем собственном голосе не слышу уверенности в том, что права.

Ансель ковыряется в своей тарелке и спрашивает:

– Он рассказывал тебе, почему бросил колледж?

– Да, вскользь. То есть мы на самом деле об этом никогда не говорили, но я знаю, что он ушел, чтобы начать рыбачить вместе с семьей.

– Не совсем так. – Ансель откладывает вилку. – Ему пришлось бросить колледж, чтобы возглавить семейный бизнес.

– Подождите, – я поднимаю руки вверх ладонями, – это было во время учебы в колледже? Я думала, это было уже после «Садись на велосипед и строй».

– Нет, – говорит Оливер. – Когда ему было девятнадцать, у его отца случился инфаркт, а год спустя – инсульт. Колтону было шестнадцать, а Леви, кажется, одиннадцать. Так что у Финна просто не было другого выхода, как взять все на себя.

– Сейчас его отцу гораздо лучше, – подхватывает Ансель. – Но он все-таки по-прежнему многого не может, поэтому Финн управляет бизнесом фактически с детских лет. Он взял отпуск на лето, чтобы поехать на велосипедах с нами, когда Колтон подрос и Финн мог позволить себе передышку, и вот съездил раз в Вегас, но если не считать этого, поездка в Сан-Диего была единственной.

Я киваю, поднимая стакан с водой дрожащей рукой. Я хочу увидеть его сейчас же, хочу поцеловать его и помочь ему все-все исправить.

– Мне на самом деле нравится то, что ты пыталась сделать, – говорит Ансель. – Когда я разговаривал с ним пару ночей назад, он сам мне рассказал об этом.

– Он много матерился при этом?

– Да в общем нет.