Абонент доступен

Денек прокатился по мне от всей души. Поначалу Пожаров огорошил какой-то ерундой, а потом оказалось, что это и не ерунда вовсе, а самая настоящая цепь трагических событий с очень толстой отсылкой к тому, что случилось этой весной. Финал суток вообще оказался каким-то квестом на выживание. Я даже физически пострадала.

Включив компьютер, я тут же проверила электронную почту. Нина Головачева не обманула: среди новых писем я увидела одно, имевшее пометку «Список». Открыла уже знакомый мне файл.

Снова подумала, что Нина, однако, сделала все для того, чтобы я смогла начать расследование. Фактически она подарила набор уже проверенных фактов. Если бы я собирала их сама, то потеряла бы время, а оно в связи с последними событиями сильно выросло в цене.

Я подтвердила получение, написав Головачевой ответ с благодарностью. Сил уже не было. Я легла в кровать, накрылась одеялом и уставилась в потолок. Свежий воздух и недавний стресс вызвали сильную сонливость.

Засыпая, я чувствовала легкое жжение на щеке.





* * *


Так крепко мне давно не спалось. И заснула легко. Даже повезло увидеть сон. Как водится, половину не запомнила, смысл не поняла, но мне снились птицы, которых отгонял загорающий на газоне Кирьянов. Потом он куда-то делся, но соловьиные трели стояли в ушах после пробуждения еще очень долго.

Но не птичье пение я слышала – то был звук, который издает дверной звонок, который кто-то упорно терзал посреди ночи. Если в темное время суток извне поступает сигнал, на который ты просто обязан среагировать, значит, случилось что-то из ряда вон. Других мыслей у меня не возникло.

Сев на край кровати, я прислушалась. Сны могут быть очень реальными. Особенно в том случае, если ты резко проснешься. Тело уже бодряком, а мозги еще где-то там плавают, свое видят. И ты зависаешь на грани между реальностью и, собственно, бессознательным состоянием. Мне вполне могло показаться, что в дверь позвонили. На самом же деле никто этого не делал.

Но звонок прозвучал еще раз, и этот звук показался мне более резким, чем раньше. Напористым, требовательным. Не сулящим ничего хорошего.

То ли еще толком не соображая спросонья, то ли повинуясь инстинкту самосохранения, но к входной двери я шла медленно и осторожно, на всякий случай всматриваясь в каждый угол и анализируя каждую тень.

Очутившись в коридоре, я приоткрыла рот, чтобы никто не услышал звук моего дыхания.

За дверью послышалась возня. Там кто-то топтался и не собирался уходить. Еще одна трель звонка разнеслась по квартире. Да что там происходит, в самом-то деле?

– Нет, – вдруг услышала я голос Кирьянова. – Я сам. Спускайтесь вниз, подождите. Не надо, я все сделаю.

Однако открывать я не торопилась. С кем это он разговаривает? Что это он собрался делать? Кто должен спуститься вниз? Что привело его ко мне в столь поздний час?

Стараясь не издавать лишних звуков, я вся превратилась в слух. Только так можно было понять, что происходит на лестничной площадке. К двери подходить было нельзя, иначе я могла стать легкой мишенью для того, кто, возможно, собирался причинить мне вред. Дверь, конечно, у меня крепкая, но кто знает, чем мог быть вооружен тот, кто собрался до меня добраться? Голос Кирьянова тоже вполне можно подделать. В конце концов, я не видела его, а всего лишь слышала.

– Татьяна, – донесся до меня его усталый голос, – впусти меня. Я один. Открой уже. Сколько можно названивать?

Вернувшись в комнату, я схватила телефон и позвонила подполковнику. Сочла, что это единственный способ разобраться в ситуации.

Он ответил на звонок сразу же.

– Ты где? – недовольным тоном спросил он.

Я решила проигнорировать его вопрос, в ответ задав свой:

– А ты?

– Стою возле твоей квартиры, – вздохнул Кирьянов. – Ты не дома?

Сбросив звонок, я надела джинсы и первую попавшуюся футболку. Подошла к входной двери, открыла ее и увидела стоявшего на пороге Кирьянова.

– Ну, доброе утро, – хмуро поздоровался он, бросил быстрый взгляд в сторону лестницы, прислушался и сделал шаг вперед. – Извини, что разбудил. Есть разговор.





* * *


Он прошел на кухню, сел за стол, подождал, пока я закрою дверь.

– Тань.

– Что случилось? – оборвала я его.

Кирьянов молчал и очень внимательно смотрел мне в глаза, словно пытался догадаться о чем-то. Знать бы еще, о чем именно.

– Что с лицом? – хмуро поинтересовался он.

Сначала я не поняла, что он имеет в виду. Не сразу вспомнила, что меня «разукрасили» накануне вечером.


– Да так, – отмахнулась я и машинально прикоснулась к ссадине, которая сразу же отреагировала легкой болью. – Несчастный случай.

Кирьянов привстал и вплотную приблизил свое лицо к моему.

– Свежая, – резюмировал он. – Мы с тобой вчера виделись, и ты была жива и невредима.

– Я и сейчас жива и невредима, – ответила я. – Ты же ко мне не по этому поводу ночью заявился?

– Не по этому.

– И чем же могу?

Чтобы окончательно прийти в себя, я налила в чайник воду и достала пачку с чаем. Кирьянов молча наблюдал за мной.

– Ты с операми? – спросила я через плечо, вспомнив, что он с кем-то переговаривался, прежде чем я ему открыла. – Что-то случилось?

Вдруг мелькнула мысль о том, что с кем-то из соседей произошла беда. Кирьянов приехал на место происшествия и решил, что я могу ему чем-то помочь. Но сам он не торопился объяснить причину своего визита.

– Как день прошел? – спросил он.

– Нормально, – ответила я. – По делам моталась. Ездила за город с Пожаровым.

– С каким Пожаровым?

– С тем самым Степаном Пожаровым, который попросил меня заняться делом Энио, – напомнила я. – Я сегодня тебе в кафе рассказывала.

– Ну, это мне было тогда ни к чему. – Кирьянов вздохнул. – Не злись, Тань. Порядок такой. Ты отвечай на вопросы, и я все тебе со временем объясню.

Я поставила перед подполковником чашку горячего чая. Достала из пачки сигарету. Кирьянов внимательно смотрел на меня.

– И чем же ты с ним занималась? – продолжал допытываться он.

– Мы ездили к его знакомым, – объяснила я.

– В гости?

– Можно и так сказать.

– Он сможет это подтвердить? Друзья смогут?

Вот теперь наступила моя очередь внимательно рассматривать приятеля. Такие вопросы задают только в одном случае – чтобы проверить алиби. Но почему он вдруг интересуется? С какой стати? Скрывать мне было нечего, конечно, но при чем тут Пожаров?

– Подтвердят все, кто меня видел.

– И во сколько же ты вернулась домой? – не отставал он.

– Поздно, Вова, – с нажимом ответила я. – На часы не смотрела. Но могу сказать, что легла спать примерно в два часа ночи.

Подполковник к чаю так и не притронулся. Он сосредоточенно крутил чашку на месте, продев палец в ручку. Вращал осторожно, стараясь не расплескать содержимое по столу. Весь его вид говорил о том, что он очень хочет, но не может сообщить мне что-то крайне важное. Что-то, что имеет ко мне непосредственное отношение.

– Ты пришла домой без четверти двенадцать, – проговорил он. – Во всяком случае, в это время тебя видели возле подъезда. Спать легла, как ты утверждаешь, в два часа ночи.

– Так и было.

Кирьянов поднял на меня взгляд, не суливший ничего хорошего:

– Что ты делала в этот отрезок времени?

– Я… ну…

Казалось бы, простой вопрос, но он вдруг поставил меня в тупик.

– Дома я была, – пробормотала я. – Устала, в душ сходила. Да не считала я минуты, Вов. Просто занималась делами.

– Откуда на твоем лице царапина? – в лоб спросил подполковник.

Ох, как же мне не хотелось посвящать его в эту непонятную историю, случившуюся со мной несколько часов назад. Ну было и было, дальше что? Люди разными бывают, я вот и встретила такую… «разную». При чем тут это?

– Около подъезда сцепилась с какой-то ненормальной, – призналась я. – Она спровоцировала ссору. Якобы я ее толкнула, она уронила дорогой мобильник, а потом стала требовать деньги за испорченную вещь. Знакомая схема, правда?

– До безобразия, – покачал головой Кирьянов. – Но, наверное, в этом и есть суть развода на деньги.

– Отработанная мошенническая схема, – уверила я его. – Правда, знаешь, что удивило? Эта дрянь стала распускать руки. Орала как резаная. Вот так все и случилось. Еще и за мной хотела пойти, но я ее в подъезд уже не впустила.

– Значит, она тебя оцарапала? – перебил меня Кирьянов.