Естественный ход событий (СИ)
— Ты… Ты?!
— О, ты наконец-то начала соображать, — он оскалился и швырнул меня в боковую стену.
Боль с новой силой прокатилась по моему телу, выбивая воздух из легких и возвращая воспоминания минувшего дня. Я наконец поняла, где нахожусь и что происходит.
Пока я старалась восстановить сбившееся дыхание, Заксен подошел и поставил мне ногу между лопаток.
— Всегда такая чистая и благородная, сейчас ты похожа на свинью, идущую на убой, — он с силой нажал каблуком на позвоночник, выбивая из меня пару капель невольно хлынувших слез. Как же больно!
— Я смотрю, тебе очень нравится, да? — он надавил сильнее и, услышав наконец вырвавшийся из моих уст болезненный крик, поднял ногу и отступил на полшага.
Не знаю, чего он ждет, но встречать свою судьбу в таком жалком виде ему на потеху я не собираюсь. Стиснув зубы, стараясь игнорировать разливающуюся по телу боль, я кое-как смогла подняться, но, оказавшись на ногах, тут же потеряла равновесие. Я хотела схватиться за цепь и остановить падение, но вместо этого лишь неудачно развернулась и упала правым боком об угол кровати и с гулким грохотом повалилась на камень. В голове загудело, от ребер по нервам поползли острые длинные шипы, пронзающие грудную клетку насквозь. Зажмурившись, я всеми силами старалась сдержать голос, так отчаянно рвущийся на свободу. При падении точно был слышен тонкий хруст… Черт, только не это…
— Славно, — издевательски протянул Заксен, — мне даже не нужно стараться, чтобы убить тебя, ты прекрасно справляешься своими силами.
Когда я сумела разомкнуть веки, встретилась с ледяным взглядом командира, стоящего надо мной. Хотела бы я плюнуть ему в рожу или хотя бы ответить что-нибудь, но прямо сейчас моих сил хватает лишь на то, чтобы подняться на четвереньки на трясущихся руках и попытаться встать, облокачиваясь о деревяшку кровати.
— Ты все еще пытаешься бороться? Пха… Пха-ха-ха! — смех Заксена отскакивал от стен каменной клетки и гулким эхом множился в моей голове. — Мне это нравится! — он присел на корточки и схватил меня за волосы, заставляя смотреть на него. — Меньшего от тебя я и не ожидал.
— Как скучно ты живешь, если можешь искренне радоваться только чужим страданиям, — слова медленно текли из моего рта, я смотрела на командира не отводя взгляда, стараясь меньше кривиться от боли. — Я бы даже посочувствовала тебе… если бы не ненавидела так сильно. Но ты даже жалости не достоин. Ты не несешь в себе ничего, кроме бесконечной жестокости.
Глаза Заксена недобро блеснули в темноте. Он резким движением пригвоздил меня к стене, зафиксировав мои руки над головой и надавив коленом на горло. Недостаточно сильно, чтобы убить, но достаточно, чтобы причинить адскую боль.
— Может быть… Но, поверь, я не жадный, — Заксен сказал эти слова почти нежно. — Я дам тебе все, что у меня есть, — он надавил сильнее, я забилась под его руками, пытаясь вырваться и остановить, наконец, эту пытку. — Что ж ты не принимаешь моих даров, а? Скажи, девчонка, скажи! — он сжал мои руки так крепко, что я чувствовала, как немеют кисти, как вздулись вены на запястьях, как смещаются кости с хрупких суставов.
— Пошел ты… к черту… Зак.сен…
Я едва выдыхала свои проклятия: Заксен давил коленом так сильно, что я боялась, что еще немного, и хрящи горла рассыпятся под его весом.
— Как-нибудь в другой раз. Сначала я как следует прочувствую твою боль и отчаяние. Я уже предвкушаю этот сладкий вкус… — Заксен оскалился и встал, напоследок полоснув мои ладони коротким клинком.
Глотнув воздуха, я снова скорчилась от подступившей боли, сжав кровоточащие кулаки. Легкие жгло нещадно, но я не могла спокойно вдохнуть — острая боль хищной змеей атаковала грудную клетку. Дыша часто и прерывисто, я старалась не выпустить наружу страдальческий стон.
— Готовься, девчонка, это только начало, — Заксен смотрел на меня сверху вниз и наслаждался моим жалким положением. — Цени мою щедрость: ты еще способна помнить себя. Пока что. Я позабочусь о том, чтобы это прошло. Совсем скоро от тебя не останется ничего, кроме пустой оболочки. Жалкой и сломленной. О, я буду ждать этого момента.
— Хах… Неужели большому начальнику нечем заняться кроме пыток над презренной преступницей? — сказав эти слова я замерла, надеясь, что он не взорвется новой серией жестокости.
— Не волнуйся о моих делах. Я с удовольствием освобожу свое расписание, чтобы преподать тебе парочку уроков. Почти за честь мое великодушие.
Сказав это, он рассмеялся и развернулся под мягкий шелест своего черного одеяния. Наконец Заксен Бранденбург, жестокий и аморальный командир Гончих, покинул мой крохотный каменный гроб.
Я сползла по стене, мягко плюхнувшись на ледяной каменный пол. Нет сил пошевелиться. Все тело дрожит от пробирающего холода и пульсирующей боли. Дикая слабость властными объятиями заключила меня в свои цепкие лапы и не думала отпускать. Она выпьет меня до дна…
— Ха-хах… наверное, я все-таки умру здесь быстрее, чем наступит новый день, — судорожный смешок сорвался с моих онемевших губ.
Если я не хочу ко всем этим травмам получить еще и воспаление легких, мне нужно хотя бы подняться на то, что здесь считается кроватью. Боюсь представить, что со мной будет, если я начну кашлять с переломанным ребром. Это зрелище точно станет для Заксена самым желанным подарком.
— Ну нет уж… я не дамся тебе просто так, — я попыталась встать, но ноги никак не хотели слушаться. Я снова чуть не упала, но удержалась, найдя опору в торчащем из стены камне, он тут же стал влажным и скользким от крови. Любой поворот туловища сопровождается адским взрывом в груди. Но надо держаться… Несколько неуверенных шагов и я снова на кровати.
Я закрыла глаза, надеясь погрузиться в сон и хоть на время потерять все эти ощущения. Но здесь не на что отвлечься: кругом только стены и решетка, за которой по пустому коридору гуляет сквозняк от открывающейся где-то вдали двери. Ничего не слышно, кроме снова откуда-то взявшегося шуршания. Я осмотрела кровавые ладони: рана выглядит мерзко, но она неглубокая, должна быстро зажить. «Было бы глупо умереть от кровопотери из-за такого пустяка… Но я не бездонное море, могу закончиться в любой момент. Хотя даже у самого глубокого моря есть свой предел».
Мысли лениво брели в голове, сталкиваясь и отскакивая друг от друга, не принимая никакой осмысленной формы. Из-за боли было очень сложно дышать, голова закружилась и заболела с новой силой. Единственное, что радовало — ощущение неустойчивости. Перед глазами плавали абстрактные фигуры и цветные тоннели, закручивались и падали куда-то в глубины темного озера, привлекая меня в свой водоворот. «Значит, я отключусь через пару минут. Тем лучше».
…
Я действительно выпала из реальности на какое-то время и хоть ненадолго ощутила полную безмятежность. Боль просачивалась сквозь сон, но была так туманна и далека, что почти не приносила дискомфорта. Было бы здорово проспать как можно дольше, но пытка на то и пытка, что тебя лишают последней радости и капли облегчения: меня разбудил резкий высокий голос Гончей:
— Эй ты! Вставай! — он несколько раз ударил ботинком по решетке. — Вставай, говорю! Радуйся, ты идешь на прогулку.
— Куда? — лениво спросила я.
— Прямиком в лазарет. Вставай уже, я не хочу торчать тут весь вечер.
— Зачем мне в лазарет? — я с трудом поднялась и села, сдерживая так сильно рвавшиеся наружу болезненные стоны.
— Мне по чем знать? Распоряжение командира. Тьфу! Зачем я вообще отвечаю тебе? Продень руки через калитку.
Я разместила обе руки в одной ячейке, размещая их одну над другой, чтобы он мог связать мои запястья. Так приходилось делать всегда, если они куда-то вели меня. Обычно, я гуляла так только до камеры с бадьей в другом конце коридора, где раза два-три в неделю разрешалось умыться и поменять одежду на чистую. Когда я несколько месяцев назад впервые попала в темницу, меня удивило, что здесь можно было воспользоваться ванной и получить одежду, но я быстро поняла, что эти меры были предусмотрены, чтобы избежать развития болезней и… распространения омерзительного запаха.