Адрес ветра (СИ)

Больше всего его угнетало то, что Кроули, как правило, немедленно переставал печатать при его появлении, это выглядело вдвойне унизительнее, в особенности потому, что он так и не соизволил ничего объяснить. Норта это ранило невыносимо, ведь они всегда были честны друг с другом. Конечно, вероятный разрыв приводил его в ужас, но еще больнее было от подобного притворства, заставлявшего его чувствовать себя еще более униженным и убитым.
Стоит отметить, в остальное время Кроули вел себя совершенно по-прежнему, даже взгляд его не изменился, выражал все то же тихое обожание и видимую только Норту нагловатую нежность. Однако чем больше времени проходило, тем яснее Норт осознавал причину этого явления.
Несмотря на то, что Кроули больше не любил его (а Норт поверил в это очень легко и быстро), ему было жаль его, поэтому он и старался по возможности смягчить предстоявший ему удар.
Когда Норт пришел к такому выводу, его разобрал горький смех. Кроули, очевидно, не осознавал в полной мере, кем стал для него. Ничто и никто не сможет смягчить его боль. Никогда и никого он не любил так сильно, да что там, он уже давно стал частью Тео, частью его химического состава, без которого жизнь уже не представлялась для него возможной.
Но и продолжать это бессмысленное молчание ему было больше не под силу. Его любовь к Кроули была настолько огромной, что он не желал приковывать его к себе и дальше. Сам он не боялся страданий, но причинять боль или даже самые ничтожные неудобства Тео ему совершенно не хотелось. Он даже не знал, как будет жить без него и сможет ли вообще, но покончить с этой нелепой драмой решил твердо и неумолимо.
По правде говоря, ему следовало сразу решить этот вопрос, а не ждать неведомо чего целых две недели, но, по крайней мере, теперь он точно знал свое положение, представлял ожидавшую его участь и был готов услышать о ней от Кроули достойно и спокойно.
Вернувшись домой пораньше, он, не переодеваясь, прошел в гостиную, сел на диван и замер в тяжелом неподвижном ожидании.
Кроули не было дома. Если раньше это не вызывало никаких отрицательных мыслей, то теперь каждая минута его отсутствия была подобна изощренной психологической пытке. Норт пытался сохранять твердость, но знал, что лишь обманывает самого себя. Твердость, вероятно, поможет ему адекватно проститься с Кроули, но вот дальнейшее его существование она вряд ли облегчит.
А это будет уже не жизнь, а именно существование, Норт отлично понимал это и даже не пытался надеяться на жизнь с чистого листа. Не будет никакого чистого листа. Кроули и был его чистым листом. Потеряв его, он потеряет всё.
Темные мысли не переставали сгущаться в его сознании, когда он услышал за дверью негромкие шаги, а затем легкий стук, словно что-то твердое опустилось на полку. В следующий момент Кроули вошел в гостиную и при виде Норта воскликнул с удивленной улыбкой:
- Глазам не верю! В последний раз ты приходил так рано лет сто назад. Что-то случилось?
От его радостного, совершенно искреннего тона у Норта разнылось сердце, однако, понимая, что им руководила лишь жалость, он встал и серьезно сказал:
- Не нужно этого, Тео. Не надо притворяться. Я всё знаю.
Улыбка ожидаемо сползла с лица Кроули, сменившись озадаченным выражением:
- Что знаешь?
- Я видел тебя с той женщиной две недели назад, - спокойно, без всякой агрессии сказал Норт. – Я думал, ты сам расскажешь, но ты ничего не сказал, и я догадываюсь почему. Не нужно этого, Тео. Жалость мне не поможет. Я все понимаю, чувства приходят и уходят, это нормально. А я всегда желал тебе только счастья. Поэтому не беспокойся обо мне. Я сегодня же уеду, это ведь твой дом. И перепишу его обратно на тебя по первому слову. В конце концов, я никогда не одобрял этой затеи. Так что… тебе не о чем беспокоиться.
Он застыл, высказавшись так сдержанно и уверенно, как только мог, в то время как Кроули тоже молчал, изучая его странным, пугающе пристальным взглядом.
И тут произошло что-то непостижимое.
Вопреки ожиданиям Норта, Кроули не начал ни смущаться, ни оправдываться, ни благодарить, вместо этого он… впал в бешенство. А Кроули всегда злился не так, как обычные люди. Он просто темнел всей своей душой, и эта тьма отражалась в его взгляде таким жутким неистовым огнем, что даже Норту становилось не по себе, когда он видел это устрашающее зрелище (что, к счастью, происходило не часто).
 
С невероятной быстротой Кроули вылетел за дверь и почти сразу вернулся, держа в руках длинный прямоугольный сверток, напоминавший картину. Не говоря ни слова, он сорвал с предмета серебристую обертку, после чего, грубо швырнув ее на пол, подошел к Норту.
- Смотри! – сказал резко, со сдерживаемой яростью.
Норт посмотрел и сразу ощутил приближение большой беды. Он не ошибся, перед ним действительно была картина, на которой отображалась одна из тех фотографий, что они сделали около месяца назад в парке аттракционов. На ней Кроули был с черными выгнутыми рожками, а он сам – с кошачьими ушами.
Никогда еще ему не приходилось видеть ничего подобного. Картина была выполнена то ли маслом, то ли гуашью, и краски на ней были настолько живыми, насыщенными и яркими, что придавали изображению даже большую реальность, чем сама фотография! Это был настоящий шедевр, и Норт от изумления даже позабыл на несколько мгновений о тяжелой атмосфере, повисшей в гостиной. Однако Кроули ничего не забыл и, отложив картину в сторону, мрачно сказал ему:
- Ее нарисовала та женщина. Я хотел подарить ее тебе завтра, так как завтра – два года как мы вместе. Я часто общался с ней, поскольку ее интересовали многие детали. Тебе ничего не говорил, потому что хотел сделать сюрприз. А ты… Норт, черт возьми, как ты мог так обесценить меня?! Как ты мог прийти к таким выводам?!
- А что мне оставалось?! – Норт тоже разозлился. – Что бы ты подумал на моем месте?!
- Прежде всего, я бы поговорил с тобой! А не варился в котле своих дурацких мыслей!
Норт обреченно махнул рукой, тяжело повалился на диван, закрывая лицо ладонью. Кроули медленно успокаивался, чувствуя уже не злость, а, скорее, бесконечное негодование.
- Я хочу убить тебя, Норт!
- Я не возражаю, - сказал тот тоном, вполне соответствовавшим его словам.
- Ты что, до сих пор не понял? Я ведь живу только ради тебя! Только благодаря тебе! Как ты мог подумать, что я способен бросить тебя ради какой-то женщины?
- Не знаю. Оно само подумалось.
Кроули возвел глаза к потолку, затем подошел к Норту и потянул его вверх:
- Идем.
- Куда? – спросил Норт, вяло поднимаясь. – Тебя разве не бесит один мой вид?
- Помалкивай и делай что говорю.
После совершенной невероятной глупости Норту ничего не оставалось, кроме как последовать его рекомендации.
Кроули перенес его в сад, и как только они оказались возле пруда, в тени величественных густых дубов, обнял его так крепко, что в первый момент Норт чуть не задохнулся. Затем он столкнулся с новой проблемой. У него в горле застряло нечто, напоминавшее крупного ежа, и ему понадобилось некоторое время, чтобы не пасть в глазах Кроули окончательно.
- Чувства приходят и уходят, - бормотал тот ему в ухо сердито и в то же время мягко. – Это твой дом, перепишу обратно… Ты вообще чем думал, когда нес этот бред?
- Прости меня, идиота, - выговорил, наконец, Норт, справившись с голосом. – Я действительно поверил, что надоел тебе.
Кроули чуть отстранился, хмуро и строго посмотрел ему в глаза:
- Что еще мне сделать, чтобы ты понял? То, что между нами, не просто чувства, которые могут прийти и уйти. Это… все равно что жизнь. Без тебя жизнь для меня бесцветна. Да я и не хочу такой жизни. А эта власть принадлежит только тебе. Власть делать меня живым и счастливым. Поэтому не смей больше так глупить.
 
Норт виновато усмехнулся, чувствуя небывалой силы облегчение. Он был так рад, что даже чувствовал легкую слабость.