The Ones That We Love. Те, кого мы любим (СИ)

Чжимин снова затянулся, раздумывая, не мог ли его отпрыск обладать столь высоким уровнем проницательности или вся их шайка генерировала идеи одновременно?
Неплохо бы знать кого следует уничтожить в первую очередь.
— Сколько ещё ехать? — спросил он, наконец, оборачиваясь.
Паренёк вздрогнул, поймав его взгляд и вытянулся по стойке смирно, кажется, даже не вполне понимая, зачем Владыка Воскурения обратился к нему сам?
— К ночи будем в Шанхае, господин!
«Умница», — подумал Чжимин. При всём смущении и шоке, задержал ответ не более, чем на двадцать секунд.
— Времени мало, — бросил мужчина, выкидывая окурок в придорожную канаву.
Уже в автомобиле он откинул голову на сиденье, устало прикрывая глаза и подумал о собственном пути.
Впервые он заинтересовался случайностями, когда учился в университете. В то время они с Тао находились примерно на одном социальном уровне. Оба — дети из больших крестьянских семей с севера Китая, воспитывались в эпоху реформ и открытости*, во времена, когда на смену «коммунам» пришли первые семейные подряды. Благодаря поощрению развития частного сектора, у их родителей появилась возможность вкалывать до седьмого пота, чтобы отпрысков удалось отправить в крупные города, дав, тем самым, возможность получить образование и подняться выше.
Хэ Тао познакомился с ним на первом курсе, в университете Пекина, куда их распределили после государственного экзамена. Экономика Китая на тот момент переживала сложный период: была разрешена международная торговля и прямые иностранные инвестиции, что дало толчок к росту инфляции, неравенству в доходах, соблазнам для преступлений, коррупции… Профессора в университете называли это время не иначе, как духовным осквернением.
Цзянь Чжимин осознавал, что страна «ехала верхом на тигре» и без риска этот процесс уже было не остановить.
Они с Тао тогда впервые вступили в студенческий союз, участвовали в собраниях, слушали вдохновенные речи сокурсников. Разумеется, не обходилось и без шумных вечеринок, которые, год от года становились всё грандиознее.
Там же Чжимин случайно встретил милую девушку с прекрасным именем Сюин.
И влюбился с первого взгляда.
У них было всё, как в сказке. Первые робкие взгляды, попытки заговорить, заигрывания, ночные ожидания под окнами женского общежития…
Чжимин воровал для неё цветы и даже устроился работать грузчиком в ночную смену, что было строжайше запрещено правилами университета. Но, несмотря на риск, тем самым он собирал достаточно денег, чтобы водить Сюин в рестораны и дарить маленькие, но приятные подарки.
Хэ Тао смеялся над влюблённым приятелем. Прикрывал его перед профессорами, давал списывать лекции. Разумеется, Чжимин познакомил его со своей возлюбленной, и они периодически гуляли все вместе. Сюин была само очарование и кротость. Изящная, как цветок, прекрасная, но не развратной доступностью, что увлекала девушек в те непростые времена.
Чжимин мечтал о том, как сделает Сюин предложение и как сообщит родителям о помолвке…
Впрочем, о чём ещё мог мечтать юноша его возраста?
О чём угодно, но не о случайностях, на которые он, как водится, закрывал глаза. Интуиция подсказывала — Чжимин на верном пути. Но совмещать ночную работу и учёбу становилось всё сложнее. Парень частенько терялся во времени, стал засыпать на ходу. Приходилось переносить свидания, но Сюин сперва относилась к этому с пониманием. Она советовала больше отдыхать, приналечь на учёбу, и обещала, что у них ещё всё успеется.
Впрочем, так продолжалось недолго. Он и не думал, отчего девушка так легко переносит паузы в их отношениях. Не предполагал, почему она никогда не просила его о чём-то большем, чем робкие поцелуи и объятия в университетских императорских садах…
Его Величество Случай нагнал слишком поздно. Это случилось перед Новым годом.
Чжимин пришёл к коменданту общежития, так как Сюин не отвечала на его робкие попытки привлечь внимание. Обычно он кидал мелкие камушки с клумбы в её окно, и девушка довольно быстро реагировала, выбегая на улицу.
 
Вахтёрша сообщила, что Сюин уехала в город, но не одна, а с каким-то кавалером. Пожилая дама мечтательно закатывала глаза и во всех возможных красках описывала молодого юношу, с которым, по её словам, Сюин выглядела счастливее всех.
Чжимин стойко снёс первую волну горечи, связанную с осознанием факта, что его друг, успевший за трехлетнее знакомство стать лучшим, его предал. Затем, спустя некоторое время горечь сменилась жгучей обидой, но он смог побороть и её, вызвав Сюин и Тао на разговор.
Случай вмешался вновь. Вместо того, чтобы услышать слёзы раскаяния от уличённых в измене, Чжимин был огорошен заявлением друга, что Сюин в скором времени станет его женой.
Впрочем, бороться уже было не за что. Девушка всё-таки попросила у него прощения перед самым отъездом: счастливые влюблённые собирались в Гонконг. И Чжимин простил, потому что не смог иначе. Лишь увидев её улыбку, почувствовав робкое прикосновение к собственному запястью, он уже был готов ради неё на что угодно.
Спустя полгода парень узнал, что Хэ Тао и Сюин после свадьбы обосновались в Гонконге, и девушка уже находится на позднем сроке беременности. А потом родился их первенец, которого они назвали Чэн.
Чжимин тяжело переносил предательство друга, их разрыв и расстояние, ставшее преградой для последующих контактов. Однако спустя год он всё же нашёл в себе силы, уточнил адрес в университете и написал парню письмо.
С тех пор они худо-бедно поддерживали связь. Тао не мог нарадоваться возможностям, открывшимся в Гонконге, в красках расписывал, что да как, присылал фотографии. В конце концов, очарованный будущим и, кажется, забывший ссору, он пригласил Чжимина к себе.
Цзянь приехал и, даже несмотря на боль, охватившую его при виде Сюин с ребёнком на руках, всё же почувствовал атмосферу свободы.
Гонконг подарил им деньги. Не сразу, конечно, но Чжимин приложил определённые усилия, чтобы богатство быстро стало реальностью. Его связи с Триадой не были секретом для Тао, который впоследствии сделался его правой рукой, да и методы не вызывали вопросов. Когда оба вошли во вкус, им удалось потеснить одну из самых крупных бандитских группировок на юге Гонконга.
Чжимин быстро взошёл на трон, стремительно набрал влияние и очаровал всех своим бесстрашием и внутренней силой. Его боялись и обожали друзья, а ненавистники в бессилии кусали локти. Цзянь стал своего рода чудом для тех, кто в него не верил.
Но для той, которую он любил всё это время, он так и остался никем. Пустым местом.
Сюин в упор не видела Владыку Воскурения: именно её равнодушие и показное дружелюбие медленно, но верно сводили главу Триады с ума.
Злость и упорство, которое он черпал из обиды и ущемлённой гордости, помогали Чжимину держаться все эти годы. Потом появилась Цзыи и у них родился малыш. Мужчина был рад появлению сына. Он собирался сделать его наследником, подсознательно мечтал воспитать, как лучшую версию себя, но жена внезапно решила иначе.
Чжимин не скрывал презренного отношения к этой девушке, в конце концов, она была простой шлюхой. Историю «золушки» передавали из уст в уста по всей Триаде, но Цзыи хорошо себя зарекомендовала, лишив завистников всяческих толков. Чжимин ценил её старания, однако не был рад препятствиям супруги в общении с сыном.
Он ощущал безграничную власть в одном и тотальное бессилие в другом, и это разрывало на части.
Случайности, позволившие ему, фактически, взойти на престол, работали против, когда дело касалось личного. Однако он всё же умудрился заметить того, кто впоследствии стал звеном в цепи событий, сделавших мечту Чжимина реальностью.
 
Мо Юнкан оказался человеком высоких моральных принципов, к тому же кристально честным. Но Цзянь Чжимин давно знал, что у любого живого существа есть предел, далее которого пойти нельзя.
То, ради чего он живёт. Те, кого он любит.
У Юнкана была семья. Молодая жена и сын, а также бизнес, который он вёл во многом благодаря стараниям главы Триады. И, разумеется, семейство процветало бы и дальше, если бы не досадная (в ситуации Мо) случайность.