Сделай мне ребенка
— Люди уже всё сказали и искренне порадовались за нас, счастья пожелали, здоровья, благополучия, — успокоила я, припоминая бабок на лавочке. — Мам, ну чего ты хочешь услышать? Да, я забеременела от него, — показала на Ларионова, улыбка на лице которого становилась всё шире и шире. — Ничего особенного, как-нибудь рожу.
— У тебя всегда так: как-нибудь проживу, как-нибудь рожу, как-нибудь воспитаю. Безалаберное отношение к жизни. — Но было видно, что мама понемногу смирилась с незапланированной беременностью. — Ты бы предупредила хоть. Я ж совсем ничего не приготовила. — Она посторонилась, пропуская нас в кухню, уставленную яствами.
Чего тут только не было! Думаю, поживу у мамы недельку и располнею килограмм на двадцать, потому что целый таз пирожков, метровая пицца на пышном тесте и миска оливье — так себе диетическое питание. А вот Ларионов едва ли не прослезился от количества еды.
— Хотела сделать сюрприз.
— Сделала, — недовольно согласилась мама, доставая тарелки. — Перед гостем стыдно будет.
Ели мы практически в полном молчании, разве что я односложно отвечала на короткие вопросы: мальчик или девочка, сколько месяцев, как себя чувствую. Но когда пришло время чаепития, мама немного размякла и спросила душевнее:
— Илончик, что ж он у тебя, зэк, что ли?
— Кто? — не сразу поняла я.
— Илья твой. У него вон какие наколки. — Она брезгливо поморщилась. — Дядю Женю когда за кражу моторной лодки посадили, тоже себе набил невесть чего. Баб каких-то крылатых, вензеля на пальцах.
Среднестатистический зэк в лице Ларионова поперхнулся чаем с листьями свежей мяты и поспешил натянуть рукава до запястья.
— Мам, ну ты чего! Он просто… неординарный, — я долго подбирала подходящее слово.
— И кем работает твой неординарный Илья?
О нет, стоит мне обмолвиться о баре под названием «Склад», как мама упадет в картинный обморок, после чего закатит нам часовую истерику и пригрозит скончаться на месте. Ибо в её понимании бармен — это тот, кто разливает дешевое пойло алкоголикам в какой-нибудь загаженной рюмочной. Ей не объяснить, что таков смысл жизни Ильи, что он не видит себя в офисном труде и не планирует подчиняться директорам.
— Профессионально занимаюсь синхронным переводом, только-только вернулся из Праги, где сопровождал сделку в области программного обеспечения, — выручил меня Илья и добавил на чистейшем английском: — Полностью к вашим услугам.
Мама ничего не поняла, потому что всю сознательную жизнь изучала немецкий, но прониклась чистотой его речи и закивала. Я, напротив, одно время плотно подсела на английские сериалы и непереводную литературу, а потому язык знала практически в совершенстве.
— Обалдеть, — одобрительно хмыкнула.
— Ты не представляешь, как сильно я хочу тебя, — произнес он по-английски и лучисто улыбнулся, а я покраснела до кончиков волос.
Он даже не догадывался, как важно беременной женщине ощущать себя нужной. Потому что самой себе я не нравилась, казалась отекшей и толстой. Неуклюжая размазня, которая с кровати поднимается с кряхтением. А рядом… он. Настоящий мужчина, при виде которого моё сердце заходится в дурацком восторге.
Я могу сколько угодно гнать от себя Ларионова, но всё внутри меня просит подпустить его поближе.
— Чего Илюша сказал? — поинтересовалась мама.
— Что очень рад с тобой познакомиться.
Всё, сердце мамы было окончательно растоплено. Даром, что зэк, зато ученый, да ещё и по Европе катается. Она мигом принялась обхаживать Ларионова, подливать ему нового чая и подставлять всё новые лакомства. И спросила как бы невзначай:
— Илюша, напомните, почему вы до сих пор не связали себя узами брака?
Ларионов застыл с открытым ртом. Я практически слышала, как в его голове проворачиваются шестеренки в поисках максимально нейтрального ответа, который бы не включал следующих словосочетаний: «ваша дочь — дура», «заключили контракт», «свадьбы не будет».
— Мы никуда не торопимся, — влезла я.
— Это вы никуда не торопитесь, а она, — мама ткнула пальцем мне в пузо, — скоро появится на свет. Что вы скажете своей дочери, когда она спросит, почему родилась вне брака?
— Думаю, первые лет десять её не будут волновать такие мелочи как математические подсчеты.
Мама громко цокнула языком, а Илья накрыл своей ладонью мое колено и пообещал:
— Мы поторопимся.
Вот зачем он так сказал?! Теперь придется объясняться перед матерью, почему мой жених вначале обещал жениться как можно скорее, а потом исчез из моей жизни.
Он же исчезнет, не так ли? Сам сказал, что уедет после рождения дочери. Вернется в Прагу, оставив во мне выжженную дыру.
С другой стороны, почему нельзя наслаждаться временем, что отмерила нам судьба?
В общем, к концу вечера все окончательно сдружились. Мама постелила нам в своей спальне, на раскладном диване, а сама заперлась в комнатушке моего детства. Я плюхнулась на скрипучий матрас. Илья примостился рядом, но посмотрел на меня с подозрением, ожидая очередной подставы, и поднялся на ноги. Взгляд его метнулся по комнате в поисках места, где можно улечься на пол.
— Лежи уж, — отмахнулась я. — Зачем ты вообще сказал, что собираешься брать меня в жены? Мне теперь мама плешь проест, когда мы с тобой разбежимся.
— Ничего объяснять не пришлось бы, если бы ты сама не затеяла театральное представление.
— Ой, кто бы говорил про театральщину. Врать нехорошо. Переводчик он, ага.
— Да я не соврал. — Илья убрал ладони в карманы джинсов и пожал плечами. — Я, действительно, работал в Праге синхронным переводчиком и собираюсь продолжить здесь. Нашел интересную компанию, много молодых ребят, обстановка не гнетущая.
— А как же нежелание вкалывать на злого начальника?
— Оказалось, что трудно найти кого-либо более неприятного, чем Арефьева Илона Витальевна. А с тобой я как-то смирился.
Он по-армейски быстро разделся и всё-таки улегся к стенке, натянув до подбородка одеяло. Между нами звенело от напряжения, и я была вынуждена признать: мне нравилось гораздо больше, когда Ларионов собственнически обхватывал меня руками и притягивал к себе, чем когда лежал поодаль, как незнакомый человек, вынужденный делить со мной кровать.
В носу засвербело, и на глаза навернулись глупые слезы. Гормоны, чтоб их. Я коротко шмыгнула носом и повернулась к Илье спиной, когда почувствовала, как на мой живот опустилась теплая рука. Ребенок внутри заинтересованно дернул всеми конечностями одновременно, выпятил пятку, и та проступила сквозь кожу малюсеньким бугорком.
— Ох, она шевелится? — спросил Илья голосом, полным восторга.
— Скорее пинает мать по органам, — ворчливо подтвердила я. — Убери лапу, Ляля.
— Не дождешься, — стало мне ответом.
Ну а когда я благополучно уснула, пальцы ещё долго водили по моему животу, знакомясь с кем-то маленьким, но бесконечно важным.
Глава 8
Две недели мы прожили в городе моего детства. Раньше вырваться попросту не удалось. Мама устраивала ежевечерние ужины, где собрала, наверное, всю мою родню вплоть до троюродных тетушек из деревень, которых я даже по имени не знала. Всем она хвасталась моим «женихом» и том, какая мы замечательная пара, а скоро нас и вовсе станет трое.
— А чего ж без свадебки? — квохтали дяди и тети, и бесконечные двоюродные сестры. — Платьице, фата? Сейчас такие платьишки шьют, ни в жизнь не поймешь, что невеста брюхатая.
Ага-ага. Видели мы таких чистых и непорочных. Вот идет невеста, на тележке едет её живот, а позади плетется жених с глазами-блюдцами, потому что он «реально думал, что если успеть вытащить, то всё обойдется».
Илья отъелся на маминых булочках и всё чаще порывался рвануть на утреннюю пробежку. Я сходила на прием к местному доктору — маминому знакомому, — и он успокоил: с малышкой всё в порядке. Мне сделали УЗИ в присутствии Ларионова, а тот рассматривал копошащегося карапуза.