Инспектор Лосев

– Гм… Интересная картина, – задумчиво произносит Кузьмич и смотрит поверх очков на нас с Игорем. – Что скажете, милые мои?
Меня почему-то начинает разбирать смех.
– Значит, конференция продолжалась три дня, Федор Кузьмич, – говорю. – Ну, если день приезда и день отъезда за один считать, как положено, то два дня на заседания ушли. Повестка дня большая и докладчиков много…
– Ты не очень-то веселись, – с неожиданной серьезностью обрывает меня Кузьмич и спрашивает у Вали. – Кто еще не приехал на место назначения?
– Галина Кочерга, – вставляю я. – Ручаюсь.
– Не угадал, – качает головой Валя. – Не приехал еще из Куйбышева в Астрахань врач городской поликлиники Олег Иванович Клячко.
– Отец-то его в самом деле там умер? – с интересом спрашивает Игорь.
Кажется, наш стремительный бросок в Пензу и обратно неплохо на него подействовал. Игорь заметно встряхнулся и начал проявлять интерес к окружающему миру и, в частности, к нашим делам.
– А ты как думал? – усмехаюсь я. – По-твоему, притворился старик, что ли?
– Есть ли он там вообще, – сварливо возражает Игорь. – Вот с чего бы я начал.
– Завтра доложу, – обещает Валя и делает аккуратную пометочку в своей таблице.
– Тогда надо проверить и остальных, – говорю я и, придвинув к себе таблицу, перечисляю. – И Сокольского Ореста Антоновича из Ленинграда, заместителя директора промторга, который выехал… куда же он выехал?.. Ага! Вот. В Харьков, в командировку. Дальше. Палатова Леонида Васильевича из Ростова, заместителя начальника отдела капитального строительства завода. Он тоже якобы в командировку отправился, в Свердловск. Интересно, каким числом им прибытие туда отметят? Ну и вот Галина Кочерга поехала к больной матери в Краснодар. Тогда надо и это выяснить. Больна ли матушка, к примеру.
– Ну и что? – упрямо говорит Игорь. – Раз надо, так надо. Трудно это?
Валя не спорит, он лишь делает пометки в своей таблице, вернее, он прибавляет в ней еще одну графу. Предыдущая у него гласит: «Куда выехал 28 октября?», а новую Валя обозначает: «Проверка причины выезда». Между прочим, это уже одиннадцатая по счету графа. Валина таблица становится уникальной и бесценной. Без нее мы бы давно запутались, честное слово. Из вертикальных граф пока целиком пусты две: «Данные местного отд. мил.» на всех пятерых лиц, указанных в таблице, и новая графа «Проверка причины выезда». А вот из горизонтальных строчек лишь одна заполнена меньше чем наполовину, та, где в графе «Место жительства» стоит «Пунеж». Здесь зияют пустотой и важнейшие графы «Ф.И.О.», и «должность», а также «Куда выехал 28 окт.». Да, Пунежем еще предстоит заняться особо.
И, словно прочтя мои мысли, Кузьмич с ударением произносит:
– Еще про Пунеж не забудьте. С кем там этот Зурих говорил полторы минуты, интересно знать.
– Срочный разговор, – добавляет Валя. – С вызовом на переговоры. И среди дня. А все остальные разговоры состоялись вечером, по личным телефонам.
– Можно туда скатать, в этот Пунеж, – предлагаю я.
– Ты пока проверь тот телефончик, – говорит Кузьмич. – Завтра же с утра проверь. А ты, – поворачивается он к Игорю, – продумай вопрос с этим Пунежем. Вот так. Ну и хватит на сегодня.
Светка встречает меня неожиданно холодно, даже, я бы сказал, сердито. Она почему-то вовсе не кидается мне на шею. И никакой радости в ее глазах, как мне кажется, нет. Сдержанно подставив мне щеку для поцелуя, она говорит, пока я снимаю пальто:
– Как быстро ты вернулся. Ну, проходи.
– Светка, – говорю я с беспокойством, – ты почему такая странная? И совсем мне не рада. Что случилось?
Я же знаю, долго дуться и отмалчиваться Светка не может, ей непременно нужна ясность во всем, все точки над «и» должны быть немедленно расставлены.
– Ты нехорошо поступаешь, – говорит Светка. – Некрасиво.
Она кутается в яркий синий мохеровый шарф, который ей ужасно идет, и забирается с ногами на тахту, подальше от меня.
Ее слова для меня полнейшая неожиданность.
– Некрасиво поступаю? – удивленно переспрашиваю я, опускаясь на краешек тахты.
 
– Да, некрасиво. Когда ты вчера уехал, Алла мне все рассказала. Ну как ты мог?
– Что же она тебе такое рассказала?
Я невольно улыбаюсь. Мне уж ясно, что это какая-то чепуха, что Алла что-то просто выдумала, ее распаленное воображение вечно рисует самые несуразные картины.
Но Светка даже розовеет от возмущения, и глаза ее становятся совсем уже сердитыми.
– Не смейся, пожалуйста, – резко говорит она. – Это вовсе не смешно. Оказывается, у Игоря кто-то есть, какая-то женщина? Которую зовут Лена? И это ты их познакомил? Как тебе не стыдно.
– Ну, это уж неправда, – смущенно возражаю я.
Смущение мое объясняется тем, что ту девушку действительно зовут Лена, и я ее знаю. Все остальное, конечно, Алка выдумала. Непонятно только, откуда она узнала про Лену, ведь Игорь ей ничего не говорил.
– Что именно неправда? – сердито уточняет Светка.
– Что я их познакомил.
– А остальное?
– Остальное правда, Светка.
– Почему же ты мне ничего не рассказывал?
– Потому что сам Игорь рассказал мне об этом только вчера, когда мы летели в самолете.
– Неправда! Ты знал это давно.
– Раньше я только догадывался.
– Почему же ты не рассказал мне о своих догадках?
– Потому что это несерьезно.
– Нет, Витик, это очень серьезно, – Светка хмурится и качает головой. – Разрушить семью легко, а вот сохранить… Тут и должен помочь настоящий друг. И потом я думаю, что та женщина поступает нечестно. Она ведь знает, что у Игоря семья, ребенок. Как же можно?
– Я не знаю, как это можно, – тоже хмуро отвечаю я. – Я знаю только, что нельзя в такие дела вмешиваться, пока тебя не попросят.
– Вот Алла меня и попросила.
– Что она попросила?
– Поговорить с тобой. Чтобы ты повлиял. Ты же самый близкий его друг.
– Светка, это же смешно.
– Смешно? – и на глазах у Светки неожиданно наворачиваются слезы. – А Димку оставлять без отца тоже смешно? – и еле слышно добавляет. – Я знаю, как без отца…
Тут я не выдерживаю, придвигаюсь к Светке и молча обнимаю ее. Она на секунду замирает, потом отталкивает меня.
– Димка не спит по ночам, – говорит она, и губы ее дрожат. – Просыпается, вскрикивает, зовет отца. Это ты знаешь?
– Да. Игорь мне об этом сказал. Ночью. В гостинице. Он тоже не спал.
– Вот видишь.
– Но тут виновата Алла. Она все время внушает Димке: «Твой папа плохой, он нас бросает, попроси папу остаться». Ну не дура, скажи?
Я не могу скрыть свое раздражение.
– У нее пропала гордость, – огорченно отвечает Светка. – Она слишком любит Игоря. Разве можно ее за это обвинять? Она его любит, пойми!
Мне начинает казаться, что Светка сейчас воюет не только за Аллу, и страшно ей тоже не только за нее. И мне становится не по себе, становится почему-то холодно и тоже страшно.
– Нет, – убежденно говорит Светка, – во всем виновата та женщина. Недавно я прочла рассказ, где женщина отвергла женатого человека, который ее давно любил, и которого она любила, и сохранила ту семью. Хотя жена у него была отвратительная.
– Ну и что хорошего? – и я вспоминаю этот рассказ. – Заставила его всю жизнь мучиться, жить без любви. И себя лишила ее. Слава богу, это очень мало похоже на правду.
– Да, мало похоже, – грустно соглашается Светка.
Некоторое время мы молчим. Я закуриваю и снова начинаю чувствовать, как устал за сегодняшний день.
– Что же будет? – спрашивает Светка, глядя куда-то в пространство. – Неужели ничего нельзя сделать?
Я снова не выдерживаю, обнимаю, прижимаю ее к себе, словно пытаясь защитить от чего-то. Светка на этот раз не вырывается.
 
– Мне страшно, – шепчет она и зябко поводит плечами.
И мы снова молчим. Долго молчим. Мы думаем об одном и том же. Может быть, впервые мы думаем об этом так серьезно. И одновременно я думаю об Игоре, о том, как же ему поступить, на что решиться. Я же его люблю, этого молчаливого и упрямого типа. Поэтому я невольно думаю сразу и о нем, и о нас со Светкой.