Карнавал лжи
— И ты обманула «Венец».
— К трону всегда приходится идти по головам. Ложь становится привычкой.
— А если ты лжёшь мне?
Силы улыбнуться нашлись сами собой:
— Придётся вам верить мне на слово. Прочесть мои мысли вы всё равно не сможете.
— Так в этом уверена? Любую защиту можно сломать.
— Только не защиту амадэя.
В яблочко.
Таша наблюдала за тем, как меняется его лицо, и сердце её билось всё ровнее.
Это ведь совсем нетрудно — вспомнить, что ты чувствовала когда-то, спускаясь в чёрном платье по чёрной лестнице…
— Госпожа говорила, что она осталась одна в своём роде.
— Она солгала. После восстания Ликбера в живых остались четыре амадэя. Один из них является моим названым отцом, второй является его названым братом. — Подробности ни к чему. — Первый — лучший телепат и целитель за всю историю Аллиграна. Второй — Воин, такой же, как Зельда. Но он сильнее её.
Снова попала.
Конечно, Таша ведь не должна знать её имени.
— Этого не может быть. Госпожа… Зельда не лжёт мне.
Она тихо, коротко рассмеялась:
— На пути к трону ложь становится привычкой, помните?
Эйрдаль долго смотрел на неё, не моргая.
Затем воздел руки к потолку, и по комнате пронёсся порыв холодного ветра.
— Здесь никого нет. Можем говорить без утайки. — Он откинулся на спинку кресла. — Значит, у тебя есть два амадэя, и ты хочешь заполучить в своё распоряжение третьего?
Интересно, хитрость Зельды — или её действительно здесь нет?.. Впрочем, даже если и есть, что это меняет.
Она в любом случае должна сыграть роль до конца.
— Я хочу вернуть им право на жизнь без вечных пряток. Амадэям. Им и мне подобным, и эйрдалям тоже.
— Да ну?
— Люди убили мою семью и вырезали мой двор только за то, что наследница престола развлекалась обращением в безобидных зверушек. В деревне, где я родилась, меня отправили на костёр, когда узнали, что мы с матерью оборотни. Думаете, после этого у меня остались причины любить людей с их существующим порядком вещей? — Таша улыбнулась, но улыбка её была ледяной. — Я не стану лгать тем, кто предан мне. И не забуду тех, кто помог мне стать королевой.
Эйрдаль поразмыслил над её словами.
— Андукар, — сказал он наконец.
Таша лишь слегка подняла брови, ожидая пояснения.
— Меня зовут Андукар. Я хозяин этого замка… формально. — Эйрдаль смотрел, как угли истекают угасающим светом. — Когда пришла Зельда, здесь обитал мой дед, его дети и слуги. Ещё пара десятков эйрдалей, прятавшихся тут от амадэев. Дед был в самом расцвете сил, но это его не спасло. Она захотела прибрать замок к своим рукам. И она сделала это.
Таша молчала.
Она знала, когда лучше смолчать.
— Она не могла убить всех. Защитные чары предусматривали разрушение замка, как только погибнет последний из нашего рода. Она просто перебила всех, кто был уже достаточно взрослым, чтобы возненавидеть её. А остальных воспитала, как заботливая мать, и обитатели замка стали служить ей верой и правдой. Но когда мой отец достиг пика могущества и смог прочесть её мысли, он попытался отомстить. Да только её нельзя убить. А к тому времени у него уже родился я: любивший нашу добрую Госпожу, Возлюбленную Богиней, которая обещала однажды вернуть нам господство над Аллиграном…
Таша молчала.
— Я поступил умнее. Когда я увидел в её мыслях, как умерли мой отец и дед, я решил затаиться. До подходящего момента. Но она, наверное, почувствовала что-то, а я был ей нужен — иначе ведь замку конец. И тогда она перестала выпускать меня в Долину, и решила привязать меня к себе… женским способом.
Таша молчала.
— Я не любил её. Ни одной минуты. Но я притворялся, пока она не поверила в то, что я верю ей. Она-то мои мысли читать не может, в отличие от меня. — Андукар смотрела на угли, и по контрасту с его выбеленным лицом звёзды в его глазах казались даже темнее чёрного. — Пробить её блок трудно, но иногда она расслабляется. Особенно при мне.
Таша молчала.
— Она обещала мне корону, когда мы придём к власти. Я самый могущественный эйрдаль из ныне живущих, но её мне не одолеть. Я это понимаю. И ради этого я живу: чтобы однажды стать королём… и убить её.
Таша молчала до тех пор, пока не поняла: он сказал ей всё, что хотел.
— Убить её может лишь другой амадэй. Который есть у меня, — негромко ответила она тогда. — Я скажу «Венцу», что вы очень сильны. Сопротивление бесполезно, покорность разумна. Если всё пойдёт, как надо, ты получишь её труп.
— И корону, — мягко напомнил Андукар. — В конце концов, любой королеве нужен король.
Подняв взгляд, на сей раз она посмотрела в его глаза без малейшего страха.
— Не слишком ли много просишь?
— Бросьте, Ваше Высочество. Если я правильно понимаю, чего вы потребуете от меня взамен — это будет выгодная сделка для нас обоих.
Таша задумчиво провела кончиком пальца по бархатной обивке кресла, словно вырисовывая узоры на ручке.
— Взамен ты будешь служить мне. Не так, как сейчас служишь Зельде. Мой Зрящий без труда узнает, если захочешь меня предать, а мой Воин, поверь, очень изобретателен по части казни для тех, кто хочет мне навредить. — Мысль о том, что она и здесь не солгала, вызвала у неё усмешку, весьма подобающую ситуацию. — А для начала отдашь мне ту девчонку, что пыталась убить Норманов. Кэйрмиль, кажется?
Слова явно его не удивили, но эйрдаль всё равно спросил:
— Зачем она тебе?
— Немного поработать с её памятью — и все уверятся, что это она заколдовала и подбросила чашу, дабы подставить презренного смертного муженька.
— Так ты всё же собираешься вернуться на суд? Оправдать своего жениха?
Её улыбка была тонкой, с едва уловимой ноткой предвкушения, притаившейся в уголках губ.
— Да. Собираюсь. Так у меня будет больше шансов стать в фаворе у Его Величества. А это ведь особый шик, согласись — получить нож в спину от того, кто тебе нравится.
Когда эйрдаль поднялся, Таша последовала его примеру. И немножко удивилась, когда Андукар взял её ладонь в свою, чтобы склониться над ней с поцелуем.
Лишь немножко.
Она ожидала, что руки эйрдаля будут холодными, но они были тёплыми; удивительно тёплыми для того, кто казался слепленным из колкого холодного снега, что сейчас метался за окном. Губы, коснувшиеся её тонкого запястья, были ещё теплее.