Тринадцать ящиков Пандоры

— Это… — сказал негоциант, откидываясь на спинку кресла. — Это неслыханно!
Томас чуть улыбнулся:
— Ну, мы ведь находимся в стране чудес, верно? Однако замечу, что вы, мастер Гудвин, так и не ответили на мой вопрос.
— На какой? Что я думаю о представлении, которое устроила госпожа Франческа тогда, при эмиссаре Министерства колоний?
— Нет. О том, как вы подарили эмиссару Министерства перстень. И — почему?
Гудвин Бладджет заерзал.
— Не слыхивал более дурацкого вопроса. Да спросите у него самого — когда вернетесь в Британию.
— Александр Холл прибыл из страны Ксанад мертвым, — сказал Томас — и увидел, как бледнеет негоциант.
— Мертвым? — Бладджет зашарил рукою у подлокотника, нащупывая бокал с вином, опрокинул его одним глотком.
— Мертвым, — кивнул Томас. — И у меня есть все основания полагать, что Александр Холл в момент перехода был одержим. Как вчера — госпожа Франческа.
— Вот как, — казалось, мастер Гудвин успел прийти в себя и теперь напряженно что-то обдумывает. — В нашу последнюю встречу он показался мне совершенно нормальным. Такой… обычный офицер. Знаете, большинство тех, кого присылает сюда Министерство колоний, именно такие: стойкие солдатики без грана воображения. Наверное, там, — негоциант неопределенно повел ладонью от себя и за спину, — всерьез полагают, что таких Ксанад не очарует и не изменит. Самодовольные глупцы. Знаете, кто более всего был очарован сказками о здешних богах и демонах?
— Полагаю, госпожа Франческа? — произнес Томас, а в глазах Бладджета заискрился смех.
— Ах, если бы! Ее муж, полковник Арчибальд Хэвидж. Прямой, словно палаточный шест, и такой же, казалось бы, деревянный. Служака. Истинный полковник. А потом — раз! — и Ксанад его изменил. В нем появилась… как бы это назвать… пусть будет — жажда. Томление по неведомому. Эта его экспедиция в Железный лес… Полагаю, вся одержимость его жены легендами о местных богах и о Человеке-в-Терниях проявилась именно после нее.
— То есть причиной всему — зависть? Вы злословите исключительно из-за ее покойника-мужа? Оставшись в стороне от тайн, принялись подкупать чиновников Министерства и нашептывать им ничем не обоснованные подозрения?
Гудвин Бладджет смотрел на него с нескрываемым умилением.
— Похоже, — сказал мягко, — мне придется извиниться за свои слова насчет стойких солдатиков без грана воображения. Наверное, там, за завесой, решили поменять подход. Однако вы не совсем правы. Во-первых, мне хватает тайн, на которые я натыкаюсь сам, чтобы не завидовать загадкам, с которыми пытаются совладать другие. Во-вторых, то кольцо просил передать капитану Холлу, с искренними заверениями в уважении, покойный полковник Хэвидж. Якобы одна из древних «умных вещей» — дающая сердцу отвагу, а руке — твердость.
Это было неожиданностью. Хотя… На покойного полковника теперь можно было переложить вину за что угодно.
Железный лес, Железный лес… Что же там случилось? И где тут место сэра Артура? И есть ли оно, это место?
— А что полковник Хэвидж пытался найти в той экспедиции? — спросил Томас, чтобы хоть как-то заполнить паузу.
Бладджет пожал плечами.
— Он искал потерянную душу Бога.
18 июня. Послеобедье
Проверки пугали безысходностью. Теперь их приходилось проводить не дважды в день, а при каждой новой встрече.
Правда, теперь стало известно, кто цель. Вчера это знание ошеломляло. Сегодня наступило время планов.
Даст бог, наступит и их исполнение.
— Вы бы поостереглись, сэр.
Томас понял, что оглаживает другую монету: ту, которую дал вчера Амар. Шиллинг, точь-в-точь как их проверочный, только золотой. Первый и главный знак одержимости в стране Ксанад.
До монеты Амара вчера, гоня прочь одержимую демоном госпожу Франческу, дотронулся сэр Артур.
Ирландец спрятал пистолет, уселся на стул под стеной:
— Я ведь сражался под его командованием при Виттории, сэр.
— И каким он был?
— Великим человеком. Всем стрелкам тогда вручили по шиллингу.
Сказал и засмеялся, поняв, как это звучит нынче.
 
— Нам нужно бы знать наверняка.
— То есть, сэр, чтобы этот божок — или кто там одержал герцога — явился в полной силе и славе? Не уверен, что хочу находиться тогда поблизости. Уж простите за откровенность, сэр.
Потом ирландец порылся в подсумке и выложил на стол три снаряженных патрона в промасленной бумаге.
— Специальная пуля, сэр, — пояснил Макги. — Живородное серебро с ртутью. Там, — он ткнул пальцем куда-то себе за спину, — полагают, что это должно остановить демона. Якобы даже останавливало уже.
Глаза, конечно, прятал. Ну да, он ведь сражался под предводительством генерал-губернатора при Виттории.
— То есть дело за малым — заявиться во дворец со снаряженными бейкеровскими «двадцатью двумя» и выстрелить?
Томас на иронию не откликнулся. Только пожал плечами:
— Я говорил с Амаром, сэр. В лесу за городом бродят хумбалы: демоны в обличье зверя. Можно устроить охоту. Если вы, сэр, попросите герцога сопровождать вас — тот наверняка не откажет. А поскольку это не просто зверь, а демон в его обличье, то…
— Я понимаю. Возможно, и удастся.
Ирландец снова пожал плечами:
— Возможно.
18 июня. Два часа пополудни
Амар был расслаблен, но той расслабленностью хищника, которая мгновенно сменяется оскалом и выпущенными когтями.
Томас жалел, что отпустил Фицпатрика: рядом с ирландцем было спокойней.
— Господин-фанча хотел меня видеть, — чуть поклонился слуга.
— Верно, — кивнул Томас. — Расскажи мне о Человеке-в-Терниях.
Амар спокойно уселся, растопырив колени, на низенькую скамеечку.
— Это старый рассказ, — сказал, чуть поразмыслив. — Очень старый. О человеке, который пришел в Ксанад извне, судить богов. И который ушел обратно на третий день, пообещав вернуться. Верные ждут его прихода до сих пор. А боги до сих пор трясутся, вспоминая, как он отдавал приказы, а они исполняли.
— Я читал о нем другую историю, — сказал Томас, вспоминая записи из дневника госпожи Франчески.
Амар пренебрежительно похлопал себя по животу.
— Историй всегда много. Но правда всего одна.
— Многие ли верят этим рассказам?
Амар задумался.
— Верить можно человеку, — сказал наконец. — В богов не верят. Рядом с богами — живут. А Человека-в-Терниях просто ждут.
— И давно?
— Давно. Но, говорят, ждать осталось недолго. Земля и небо полнятся знаками. А боги и демоны пребывают в смятенье и непокое…
— … и потому ты здесь, — догадался Томас.
Амар не ответил, склонил голову — не то соглашаясь, не то просто отводя взгляд.
— Расскажи мне о Железном лесе, — сказал Томас — и удостоился столь острого взгляда, что по затылку побежали мурашки.
— Похоже, господин-фанча знает очень много.
— Я… слышал легенду. О пути к источнику мудрости и о душе демона… или бога… И знаю, что мы искали там… кое-что. Туда ходил наш отряд — с покойным полковником Хэвиджем.
Амар медленно склонил голову, глядя теперь себе между раздвинутых коленей.
— Это великий… соблазн для богов, — начал через силу. — Пережить тяжелые времена… пусть бы и в узилище… спастись от неизбежного… Мир подобен воску или глине — так учат в нашем роду. Боги лепят его, а люди подчиняются, потому что таков закон. Но однажды пришли вы — люди… изнанки? оборотности?., не знаю, как сказать. Люди со своим законом. Люди, не знающие богов, но верящие в чудеса. И мир стал прогибаться под вас, а тех, кто сам привык гнуть этот мир, охватил страх. Боги прячутся от людей… — он чуть развел руками, словно удивляясь.
— Живущий-на-Третьем-Небе послал тебя еще и поэтому? — спросил Томас и снова понял, что догадался верно. И заговорил чуть быстрее, видя, как вдруг подобрался «зеленый». — Меня тоже прислали разобраться в том, что происходит. И если понадобится — наказать виновных. Но мне кажется, понять, чего хотят люди, — мало. Надо еще понять, чего хотят боги.