Обжигающая страсть (СИ)
— Вот на комоде кувшин с водой, таз и полотенце, — машинально ответил юноша, с тревогой глядя на омегу.
Он с видимой неохотой вышел за дверь, тихо притворив её за собой.
Осмотр Хока длился уже полчаса, и Ангел сильно нервничал. Он вышагивал перед дверью и напоминал камердинеру маятник в часах. Губы молодого человека были плотно сжаты, а спина неестественно прямой. Это было ещё то зрелище.
Но вот доктор вышел из комнаты со спокойной улыбкой на губах.
— Ну, доктор, что с моим супругом? Это серьёзное заболевание? Он поправится?
— Ох, милорд, сразу видно, что вы любите своего омегу. Успокойтесь, с вашим супругом ничего страшного не происходит. При соблюдении простых правил, ему в самое ближайшее время станет намного лучше.
— Но он же лишился чувств, ему было плохо! А мой омега далеко не нежный цветочек, как обычные, шатающиеся от каждого порыва ветра омеги.
— Это бывает очень часто при беременности. Даже такой богатырь, как виконт, не исключение.
— Ух, слава Богам, — пробормотал юноша и едва не рухнул на пол от облегчения.
Его спасло то, что Мимс, крутившийся рядом, подоспел вовремя и поддержал его.
— Знаете, милорд, — задумчиво сказал доктор, глядя на Ангела, — ему очень повезло с вами. Я давно не встречал семью, в которой царили бы такие пылкие чувства. Огромное счастье иметь рядом любящего человека, готового ради счастья своего партнёра на всё.
Юноша удивлённо заморгал: уж очень странным ему показалось замечание доктора.
— Простите, что вы этим хотели сказать?
— Только то, что как только вы оставили нас вдвоём, он попросил скрыть от вас правду, если вдруг выяснится, что он серьёзно болен. Он так боится огорчить вас, боится сделать больно и разочаровать.
— Вы можете войти к нему, но после того, как он отдохнёт. Он уже знает о своём интересном положении и безмерно гордится собой.
Проводив доктора до входной двери и внимательно выслушав его наставления, альфочка развернулся и побежал наверх к супругу. Он, тихо проскользнув за дверь, замер на месте, вглядываясь в любимые черты. Хок спал сном младенца и тихо посапывал. Альфочка тихонько прошёл по мягкому ковру и прилёг рядом с омегой, чтобы не потревожит сон любимого, но сам не заметил, как задремал.
Первое, что увидел проснувшийся Хок — это сонные, но горящие тревогой зелёные глаза альфы.
— Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, чем когда думал, что смертельно болен, — хохотнул омега.
— Спасибо, дорогой, ты самый лучший омега на свете.
— Ну, это не только моя заслуга, это чудо мы создали с тобой в паре.
— Хок, доктор сказал, что твоё недомогание временное, и что тебе скоро станет лучше. А потеря аппетита и головокружение по утрам, это на первых месяцах практически у всех омег бывает вне зависимости от пола. Но всё-таки тебе лучше резко по утрам не подниматься и не выпрыгивать из кровати, как ты любишь делать. Придётся на время позабыть старые привычки и сформировать новые. И не смотри на меня так печально, я ведь о тебе забочусь, неугомонный мой.
— Как скажет мой альфа, так и будет, — с напускным смирением отозвался омега.
После того, как Шелтон стал соблюдать предписание доктора, ему и правда стало легче переносить утреннюю тошноту.
Примерно несколько недель спустя произошло неожиданное событие: в дом виконта пожаловал граф Шелтон и вместе с ним барон Барнс — отец Тима.
Светская беседа не получалась. На все вопросы Хок отвечал демонстративным молчанием, а Ангел если и говорил, то коротко и неохотно. Харальд не понимал смысла этого визита и был очень насторожен. Наконец, барон решился приоткрыть завесу тайны и перешёл от любезного тона к серьёзному разговору.
— Послушайте, Хок, я виноват, что мой сын стал таким подлецом. Я во всём потакал своему единственному отпрыску, не замечая, что вседозволенность только вредит ему. Это ненормальная любовь к вам сделала его настоящим чудовищем. Не смотрите на меня так, да, он влюбился в вас ещё в колледже.
У омеги вытянулось лицо от изумления.
— Понимаю ваше удивление, виконт, но для моего сына вы были сам соблазн из плоти и крови.
Ангел со злостью взглянул на барона.
— Что бы ваш сын ни испытывал к моему супругу, его интересую только я один.
Старый барон улыбнулся. Эта улыбка сделала его суровое лицо более приветливым. Он согласно кивнул.
— О, в этом я не сомневаюсь милорд. Мне это стало ясно, когда до меня дошли слухи о происшествии в карточном клубе. И признаю, следовало уже тогда приструнить сына, но я снова посчитал, что он сам поймёт всю бессмысленность своих действий. Я пропустил тот момент, когда любовь моего сына переросла в одержимость. Он решил своим воспалённым мозгом, что если ему не удастся заполучить вас, то тогда лучше убить, чем видеть вас счастливым, но с другим альфой. Сегодня моего сына лучшие доктора признали сумасшедшим. Он действительно болен, милорды. Поэтому, надеюсь, вы позволите мне поступить с Тимом так, как будет лучше не для него, но для моей семьи. У меня ведь дочь на выданье и слухи о том, что её брат находится в сумасшедшем доме, резко снизят её шансы на удачное замужество. Малышка Анабель этого не заслужила. Не её вина в том, что у неё такой брат и бесхарактерный отец.
— Что же вы с ним сделаете, барон Барнс? — спросил Ангел.
— Это не секрет, джентльмены, я отвезу его в одно место в горах Шотландии, — ответил барон. — Там у меня есть уединённое имение, где жила моя родственница, которая тоже была со странностями. Там не будет общества, которому мой сын мог бы причинить вред. С ним будут жить только специально нанятые и обученные люди. Это всё же лучше, чем сумасшедший дом, хотя и это место будет закрыто для посетителей.
— Это вполне заслуженное наказание, — подал голос Хок, который хоть и молчал до этого, но слушал внимательно, о чём говорил барон. — Надеюсь, я и мой супруг больше не услышим о вашем сыне, барон Барнс.
— Да, виконт, можете верить моему слову. Я в этом самое заинтересованное лицо. А теперь извините, джентльмены, мне нужно идти и позаботиться об отъезде сына.
— Разумеется, барон, — Хок согласно кивнул.
Выйдя из дома Шелтона, Барнс горько вздохнул.
— Сын, — произнёс граф Шелтон, — я должен заметить, что ты куда более гуманен, чем я мог от тебя ожидать.
— Наверное… — прошептал омега. — Мне действительно стало жаль его.
— Кстати, приезжайте в моё загородное поместье погостить, юноши. Хок, тебе нужно больше находиться на свежем воздухе, в твоём положении, это просто необходимо. Там тишина и покой, да и мать по тебе скучает.
— Прекрасное предложение, граф, — подхватил идею Ангел. — Там я, наконец, познакомлюсь с твоей мамой, Хок.
Тонкие пальчики альфочки обхватили руку омеги. Хок моментально забыл, что рядом находится граф, и, мягко обхватив руку супруга, поднял на него влюблённые глаза.
— Если тебе это доставит радость и принесёт успокоение душе, то я согласен.
— А разве тебе самому это не доставит радость?
— Конечно, доставит. Там же живёт моя семья.
— Вот видишь, Хок, всё складывается просто замечательно. Мы согласны на ваше щедрое предложение, и обязательно приедем, как только мой супруг и ваш сын полностью восстановит силы.
Граф, заручившись согласием молодых людей, со спокойной душой покинул особняк и направился в карточный клуб, расслабиться и сыграть партию-другую.
Хок прижал Ангела к себе и поцеловал нежно в щеку.
— Я люблю тебя, Ангел.
— И я тебя, любимый. Пойдём в столовую, я заварю тебе ромашковый чай с мелиссой.
— Хорошая мысль, а потом пойдём со мной наверх в наши покои.
— Соня ты мой, беременный.
— Я не спать тебя приглашаю.
Ангел не выдержал и рассмеялся. Определённо его омеге стало лучше, раз он уже соблазняет его так откровенно.
— Ну что же, тогда чай, а затем я буду любить тебя хоть всю ночь.
— Ха, ловлю на слове!
В ту минуту, как они оказались на кровати Ангел начал осторожно снимать с омеги одежду, Хок понял, что стесняется. Тело его стало чувствительным, и сильно похудело от постоянного токсикоза. Казалось, альфа угадал, о чём думает его драгоценный супруг: он прилёг рядом и обнял его, мягко перехватив запястья и заставив омегу положить руки по обе стороны головы. Зацелованный и заласканный до бесчувствия, Хок сгорал от желания и, забыв о стеснении, уже сам тянулся за новой лаской. В эту ночь они любили друг друга с особой нежностью, но страстно и самозабвенно, отдаваясь без остатка своим пылким чувствам.